Уильям Айриш - Избранное. Компиляция. Книги 1-20

— Ошибка, которую вы оба совершили, — чуть ли не про себя размышлял Уэнджер, — заключалась в том, что вы полагали, будто из такой игры, в которой он участвовал, есть выход. По ходу этого «дела» они оставили за собой несколько убийств. К тому же стоял ведь еще вопрос об окончательном дележе добычи, что всегда неимоверно трудно. Позволить ему уйти Кори просто не мог. Они были связаны намертво.

Женщина перебила его. В ее спокойном голосе проступила ярость:

— Он-то вышел из игры. И не только вышел, но и переделал себя. Мистер Кори, блестящий светский человек. Вот кем он стал! Почему же он не позволил уйти Нику? Зачем ему понадобилось убивать его?

Впервые за годы службы в полиции Уэнджер отвечал на вопросы, вместо того чтобы задавать их. Джули Киллин обладала каким-то отчаянным качеством, которое помогло им обоим выйти за привычные рамки отношений между пленником и стражем.

— Да, Кори все бросил. Но к тому времени, когда он это сделал, не осталось никого, с кем ему надо было считаться, не забывайте об этом, только он один. Когда же это попробовал сделать Киллин, оставался еще Кори. Причем в отношении Кори Киллин повел себя не слишком благоразумно. Прервал всякую связь, скрылся — вероятно, послушавшись вашего доброжелательного совета, но ведь у него было столько всего против Кори, что он запросто мог отправить того на электрический стул. Не говоря уже о нескольких тысячах долларов, которые, как считал Кори, достанутся Нику. У Кори имелись все основания, можете не сомневаться. После исчезновения Киллина у него бы не было ни минуты покоя. Над ним бы всю жизнь висел топор. И он решил убрать Ника, пока не поздно, пока Киллин не убрал его первым. Единственное место, где его можно найти, считал Кори, это церковь. До венчания Ник, видимо, скрывался.

— Да, он затаился, старался не привлекать к себе внимания, — спокойно, чуть ли не с безразличием вставила она.

— Ник съехал с квартиры. Кори не знал, что у него за девушка, где он живет.

— Мы встречались в киношках, после начала сеансов, всегда два места в последнем ряду.

— Но наконец Кори придумал выход. Он обошел все церкви, порасспрашивал. Кто-то проболтался, и он таким образом узнал, когда и где состоится венчание. Затем снял комнату, выходившую окнами на боковой вход церкви. Он знал, что Киллин воспользуется боковым входом. Прихватил с собой пистолет, побольше еды и не отходил от окна сорок восемь часов подряд. Он полагал, что, в качестве меры предосторожности, церемонию могут отодвинуть на самое позднее время.

В комнате воцарилось молчание. Уэнджер подумал о пуле, которая убила Ника Киллина, о пуле, которая пролетела над головой пяти других мужчин и, однако, привела к неминуемой гибели четырех из них. Он вздохнул и посмотрел на Джули Киллин:

— Вы… он так и не узнал, кто вы, с начала до конца. Вы для него были всего лишь незначительной, похожей на белую куклу маленькой фигурой, стоящей рядом с его целью. И он… вы ведь тоже так и не узнали, кто он, правда же… человек, который как-то вечером привел вас к себе в комнату, человек, который убил вашего мужа?

Женщина не ответила, словно и не слышала.

— Кори даже послал венок на похороны, от имени церковного старосты.

Женщина так и задрожала, подняла руку, как будто Уэнджер ударил ее.

Он понял, что наконец-то убедил ее.

Он встал, надел кольцо наручников ей на запястье, осторожно защелкнул его, как бы стараясь не потревожить ее горьких воспоминаний. Она, казалось, даже не заметила этого.

— Идемте, — грубовато позвал он.

Она поднялась и вдруг осознала, что их запястья соединены сталью. Она посмотрела на Уэнджера и мрачно кивнула.

— Да, — сказала Джули Киллин, — пожалуй, пора.

Корнелл Вулрич родился в 1903 г., однако через несколько лет после этого его родители разошлись, что стало для мальчика настоящей драмой. Посмотрев в восьмилетнем возрасте «Мадам Баттерфляй» Пуччини, он глубоко пережил трагедию главной героини и однажды ночью пришел к мысли о том, что, подобно Чио-Чио Сан, когда-нибудь также умрет, после чего практически до конца своих дней находился под жестоким гнетом осознания неотвратимости рока.

Литературная деятельность Вулрича началась еще в годы его учебы в Колумбийском университете. Одержимый мечтой стать новым Скоттом Фицджеральдом, он даже на время бросил учебу и свой первый роман «Плата за куверт» («Cover charge»), написанный в творческой манере своего тогдашнего литературного идола, посвятил жизни и страстям «золотой молодежи» — любителей джаза. Создав еще пять романов, выдержанных примерно в том же ключе, что и первый, поработав некоторое время в Голливуде, недолго пожив в браке и пройдя через вереницу гомосексуальных контактов, он вернулся в родной Нью-Йорк, где избрал судьбу затворника — на протяжении четверти века жил с матерью в отелях, выходя на улицу только в самых крайних случаях. Его тогдашняя жизнь протекала в причудливой и весьма гротескной атмосфере, сочетавшей как любовь, так и ненависть к жесткой и деспотичной матери, что, разумеется, не могло не наложить своего отпечатка на последующее литературное творчество.

С 1934 г. и вплоть до своей смерти Вулрич написал несколько десятков рассказов на темы страха, отчаяния и утраченной любви, действие которых протекало в мире, контролируемом дьявольскими силами. В тридцатые годы он писал исключительно для дешевых журналов типа «Черная маска» или «Еженедельный детектив». Его первый роман-саспенс «Невеста была в черном» («The bride wore Black») положил начало так называемой «черной серии», впоследствии развитой во французских «черных романах» и «черных фильмах». В начале сороковых годов он опубликовал несколько замечательных романов, которые вышли как под его настоящей фамилией, так и под псевдонимами: Уильям Айриш — «Женщина-фантом» («Phantom lady») и «Крайний срок — на рассвете» («Deadline at dawn») — и Джордж Хопли — «У ночи тысяча глаз» («Night Has a Thousand Eyes»). В сороковые и пятидесятые годы было издано громадное число рассказов Вулрича, вышедших как в твердом переплете, так и в мягкой обложке. Многие его рассказы были затем экранизированы или инсценированы в радио- и телепостановках — возможно, самым известным из них оказался снятый Альфредом Хичкоком фильм «Заднее окно».

Несмотря на бешеный финансовый успех и в высшей степени благожелательные отзывы критиков, личная жизнь писателя оставалась поломанной, и когда в 1957 г. умерла его мать, он окончательно пал духом. С той поры и вплоть до своей смерти в 1968 г. он жил в полном одиночестве, написав небольшое количество «рассказов о любви и отчаянии», которые по-прежнему несли на себе магический отпечаток его мастерства, способного заставить похолодеть сердце читателя. Один из его рассказов (правда, так и ненаписанный) имел рабочее название, во многом отражавшее мрачную жизненную позицию писателя: «Сначала ты мечтаешь, потом ты умираешь».