Ирина Градова - Клиническая ложь

– Не знаю, но говорил раза три.

– Он называл какие-нибудь имена?

– Кажется, кого-то называл Иркой. Потом сказал, что предпочел бы сделать со мной то же, что с девчонкой…

– С какой девчонкой?

– Наверное, с Дашей.

– А откуда ты узнал, что речь о ней?

– Когда он говорил по телефону, то пару раз повторил фамилию Субботина.

– А почему он сказал, что предпочел бы обойтись с тобой как с ней?

– Не знаю. По-моему, он решил меня утопить.

– С чего ты взял?

– Мы находились рядом с речкой. Пока мы шли от машины к берегу, он одной рукой тащил меня, а в другой нес покрышку и веревку. Думаю, он хотел привязать меня к этой покрышке и утопить…

– Как тебе удалось сбежать?

– Пока он звонил и возился с покрышкой, мне удалось продеть ноги через связанные руки, так что они оказались спереди… И я рванул к берегу!

– Он побежал за тобой?

– Да. Я боялся, что у него есть пистолет, но он не стрелял…

– Когда ты подбежал к речке, что ты сделал?

– Прыгнул с обрыва вниз. Там не сильно высоко…

– И что потом?

– Я нырнул.

– Твоя воспитательница и Леня рассказывали, что ты отлично плаваешь и ныряешь!

– Я могу не дышать по три минуты или дольше…

– Синицын прыгнул за тобой?

– Нет. Я ожидал этого, но он… он остался на берегу. Я не выныривал, пока не доплыл до другого берега.

– Он тебя видел?

– Там по берегу ивы растут, я под ними и вынырнул. Наверное, он решил, что я утонул…

– И что сделал Синицын?

– Бегал вдоль берега, ругался, снова звонил по телефону… А потом ушел.

– А ты?

– Я вылез из воды и пошел… прямо пошел. Было темно, и я очень замерз.

– И куда ты вышел?

– К какому-то дому. Вернее, сначала я хотел зайти в один дом, но там оказалась собака и громко залаяла. Я пошел дальше и нашел дом, где не было собаки. Дверь в сарай была подперта палкой. Я ее открыл и залез внутрь. Утром я пошел на шоссе и поймал машину…

Антон закрыл крышку ноутбука и отодвинул его на край стола.

– Вот же, дрыщ мелкий, выплыл, оказывается! – фыркнул Синицын, качнув огромной головой. – Кто ж знал, что он плавает как рыба!

– Так ты, значит, не отрицаешь, что все было так, как рассказывает Арсений?

Уголовник пожал плечами.

– Выходит, ты убил Дашу Субботину и покушался на жизнь Арсения Дмитриева? Леонид Пегов тоже на твоей совести?

Снова неопределенное пожатие плечами.

– Знаешь, Синица, я ведь далек от мысли, что ты сам выстроил сложную схему с отжатием квартир у бывших детдомовцев, – доверительно наклоняясь к собеседнику через стол, сказал Шеин. – Ты ведь не гигант мысли, верно?

Желваки на широком лице Синицына угрожающе задвигались, но он ничего не сказал.

– Смотри, – продолжал Антон, – тебе так и так светит срок за убийство, похищение и покушение на убийство, но ты же понимаешь, что срок сроку рознь, да? Можно сидеть в колонии с комфортом, среди друзей, где респект и уважуха, а можно оказаться, скажем, в «черном дельфине». Слыхал про такой?

По едва заметному изменению в выражении лица задержанного было очевидно, что да.

Исправительная колония особого режима для пожизненно осужденных в городе Соль-Илецк является самой большой колонией данного типа. И слывет самой страшной. На одного заключенного приходится один охранник, по коридорам и территории колонии заключенные передвигаются исключительно в согнутом положении и с мешками на голове, а на редкие прогулки выходят в сопровождении целого отряда охранников.

– Мне в «черном дельфине» делать нечего, – проскрежетал Синицын. – Там сидят маньяки и террористы!

– Верно, – согласился Шеин. – Но не стоит забывать и о подобных тебе злодеях, Синица, – в колонии девятьсот зэков, а маньяков, людоедов и террористов, слава тебе господи, столько не наберется! У тебя четыре ходки, так? Значит, скорее всего, схлопочешь пожизненное…

– Это почему?

– Субботина на тебе, Ладогина и черт знает сколько еще детишек, которых мы пока не нашли, но…

– Вот уж нет, Ладогину вы на меня не повесите – не я ее, понятно?!

– А кто? – навострился Антон. – Ну же, Синица, рассказывай: время пришло! Знаешь, кто сейчас вон там, за стенкой? – он кивнул через плечо и, не дожидаясь ответа, сказал: – Ирина Савельева, сестрица твоего босса. Думаешь, она станет тебя выгораживать после того, как ее опознал Дмитриев? И других мы найдем, не сомневайся! Ирина вот не сомневается: она валит тебя по полной программе. Неужели ты позволишь этой семейке спихнуть все на тебя? Они будут выгораживать друг друга, ведь кровь, как говорится, не водица, а вот ты – ты чужак, понимаешь? Ты им никто, и в их интересах представить тебя маньяком, получающим удовольствие от убийств! Они станут утверждать, что не приказывали тебе никого убивать, что это – твоя собственная инициатива! Так как, расскажешь мне, что тебе известно, или подождем, пока Ирина, ее муж и брат закопают тебя по самую маковку?

А в соседнем помещении Дамир беседовал с Ириной Савельевой.

Сидящая перед ним холеная женщина совершенно не походила на ту, что он видел на снимке пятилетней давности, когда она еще работала в органах опеки.

На той фотографии Савельева выглядела уставшей и побитой жизнью, какой-то неухоженный и, как ни странно, старой. Гораздо старше нынешней Ирины Савельевой. Наверняка не обошлось без пластического хирурга, причем очень хорошего, так как риелтор Савельева выглядела и моложе, и привлекательнее, чем Савельева – работник органов опеки. Да и одета она модно, элегантно, в просторную белую блузу и свободные васильковые брюки – не чета мешковатому костюмчику а-ля Прокофья Людмиловна из приснопамятной комедии Рязанова, в котором позировала для фото! На каждом пальце женщины тускло поблескивали золотые кольца, некоторые, на взгляд Дамира, с бриллиантами, хотя он и не считал себя экспертом по драгоценным камням.

Савельева казалась спокойной, но Ахметов не сомневался, что это лишь видимость: на самом деле женщина нервничала, отлично понимая, почему ее задержали, и спрашивала себя, как много им известно.

– Знаете, Ирина Ивановна, кто сейчас находится совсем рядом с вами? – задал вопрос Ахметов, откидываясь на спинку стула и внимательно наблюдая за выражением лица допрашиваемой. – Если быть точным, вот за этой за стенкой?

– Это должно меня касаться? – повела она плечами.

– Даже не знаю… Тимофей Синицын вам знаком?

– Синицын? – переспросила Савельева, приподнимая татуированную бровь (к слову, Дамир терпеть не мог этой новой моды, когда натуральные волоски безжалостно выщипываются, а на их месте появляется четко очерченный, но совершенно неживой татуаж, делающий женщину похожей на тысячи других). – Впервые слышу! Я с ним знакома?