Николай Леонов - Продавец острых ощущений

Правда, есть еще денежный мотив. Чем он плох? Как известно, Альберт на мели, сам не зарабатывает, за чей счет живет, неизвестно. А ведь он уже немолод. Валерию тридцать пять, значит, Альберту уже пятьдесят пять. До пенсии далеко, а жить хочется сейчас. Смерть брата решит его финансовые проблемы, но только в том случае, если тот не оставил завещания или упомянул Альберта в таковом. Что из вышесказанного выходит? По Альберту нужно проверить все те же пункты, что и в случае с Аллой, заменив любовницу на затаенную обиду.

Третий по счету, но не по значимости вариант — самый пространный. Это профессиональная деятельность Кадацкого. Тут пахать — не перепахать. Партнер Кадацкого, Юлия Андреевна, которая автоматически получает право единоличной власти даже в случае, если жена или брат покойного пожелают вступить в бизнес. Что они знают о работе ивент-агентства? Что могут привнести своего? Да ничего. А вот Юлия Андреевна, которая явно любит власть, получает ее в неограниченном количестве.

Но это так, для затравки. Основной упор все же на клиентов и на тех, кого в агентстве называют «подаливцы». Слова декоратора Светланы подтверждают предположение, что кто-то из клиентов остался недоволен работой агентства. Возможно, их не так много, но они наверняка есть. Много их быть не может по той простой причине, что, будь иначе, агентство давно бы сдулось, а оно живет и процветает. Даже в «мертвый сезон» у них есть клиенты, и это о многом говорит.

И тут встает вопрос: как подступиться к заказчикам Кадацкого? Вице-губернатор ясно дал понять, что в числе клиентов Валерия простых смертных не бывает. Допустим, выяснить имена-фамилии удастся, а дальше что? Вряд ли хоть кто-то из них добровольно согласится на встречу и откровенный разговор. Вице-губернатор в этом вопросе не показатель, проявить инициативу в его интересах, как-никак речь идет о его сыне. Кто знает, вдруг парень успел пойти по криминальной дорожке? Возможно такое? Вполне.

Версии об очистке совести верить нельзя. Будь так, вряд ли он дослужился бы до такой высокой должности. Совесть для политика — непозволительная роскошь, совестливые поступки и вовсе смерти подобны. Политической, но все же смерти. Скорее всего, он боится именно такого поворота событий и хочет держать руку на пульсе. Дело, которому не дали ход, легче отправить в архив как «висяк», чем расхлебывать журналистскую шумиху. А она непременно поднимется, стоит журналистам пронюхать, что в деле Кадацкого замешан политик.

И что же из всего этого вытекает? А вот что: лучше бы клиенты Кадацкого не имели отношения к его смерти. Для всех лучше. Но отрабатывать версию придется, как ни крути. И придумывать, как подступиться к высокопоставленным и именитым заказчикам, придется.

В самый разгар размышлений вернулся старший лейтенант Минаев. По выражению его лица Гуров сразу понял: хороших новостей тот не принес. Так и вышло. С Юхимишиным они прошлись по всем жильцам и квартиросъемщикам дома, где произошло убийство, всех близлежащих домов. Часть квартир, по сведениям оперуполномоченного, пустовала. Еще часть, примерно треть от общего числа, сдавалась внаем, в основном жителям Средней Азии, прибывшим в столицу на заработки. От них пользы ждать бесполезно, предупредил Юхимишин. Работают они чуть ли не сутками, до квартиры добираются исключительно для того, чтобы тут же свалиться на постель и уснуть мертвым сном. Им хоть из пушки под ухом пали, все равно не услышат.

Из полутора тысяч квартир для беседы подошли чуть больше двадцати. В остальные Юхимишин посоветовал не соваться по причине неадекватного отношения этих жильцов к представителям правопорядка. Сидельцы, наркоманы и просто озлобленные жизнью люди, по собственной глупости, либо по воле случая оказавшиеся на задворках жизни. Понятно, помощи от них не дождешься, а вот молотком по голове, а то и пулю в грудь, получить запросто можно.

Одними словами Юхимишин не ограничился. Определившись со списком квартир, он сам предложил пройтись по жильцам вместе. В домах Юхимишина еще помнили, оттого и к вопросам Минаева относились благосклонно. И все же пользы рейд не принес. Кому бы ни задал Минаев вопрос о происшествии, никто ничего не видел. Во дворе группы подозрительных людей не появлялись, шума и криков слышно не было, незнакомый транспорт если и подъезжал, никто его не заметил.

— Прямо невидимки какие-то, Лев Иванович, — досадовал Минаев. — Целый день коту под хвост. Я сперва думал, брешут, выгораживают своих, но ведь и на камерах ничегошеньки!

— Ты и записи отсмотреть успел? — удивился Гуров. — Что же меня не позвал?

— А там и смотреть нечего. С двух кварталов порядка десяти записей, и те наверняка пустые. Сам я только на месте частями отсматривал, но там пусто. Представляете, у них почти в каждой точке, где видеокамеры стоят, вместо настоящих камер либо муляжи, либо они в нерабочем состоянии.

— Экспертам отнес?

— Так точно, перед тем как к вам на доклад идти.

— Может, все же что-то нароют, — выразил надежду Лев.

— Вряд ли. Разве что с банковской, но и то сомнительно. Странные у них там порядки.

— Ладно, иди отдыхай. И не забудь, завтра к восьми, — напомнил Лев.

Минаев ушел. Гуров прогулялся до криминалистической лаборатории, парни вовсю работали с записями с камер видеонаблюдения. В дополнительном инструктаже они не нуждались, поэтому он какое-то время молча наблюдал за их работой, потом вернулся в кабинет. В коридоре встретил генерала Орлова. Тот жестом остановил Льва и, отбросив официоз, спросил:

— Все еще дуешься?

— А смысл какой, все равно ничего не изменишь, — ответил Гуров.

— Хоть что-то успел выяснить?

— Много чего. Что убитый был женат, имел любовницу и непутевого брата. Что его агентство процветало, и заказчики — люди сплошь маститые и именитые. Что, куда ни ткнись, всюду тупик.

— Не отчаивайся, прошло всего двенадцать часов, — взглянув на часы, подбодрил Орлов. — Уверен, через три дня настроение твое изменится.

— Почему именно через три дня?

— Так, к слову пришлось. Может, не через три, может, через неделю, но ты обязательно найдешь решение.

— И на чем основано данное утверждение?

— На богатом жизненном опыте, — улыбнулся генерал. — Шел бы ты домой, Лева. Утро вечера мудренее.

— Еще даже не вечер, — ответил Гуров. — Есть у меня на сегодня еще пара дел.

— Вот видишь, — рассмеялся Орлов. — Значит, не все так безнадежно. Дерзай, Лева, я в тебя верю, — дружески похлопал он Гурова по плечу и пошел по своим делам.

Войдя в свой кабинет, Лев отыскал телефон патологоанатома, минуты три размышлял, набрать или нет, потом все же решился. Трубку тот не взял, и он, поняв, что звонить бесполезно, отложил мобильник и снова задумался. За этим занятием его и застал Крячко, бессменный напарник и верный друг.