Владимир Колычев - За что платят мужчины

– Так она отсюда не выйдет, – усмехнулся Чубик.

Он только рад будет убить Таньку. Вот и спрашивается, нужны ли Тимофею маньяки? С одной стороны, да, а с другой – ситуация могла выйти из-под контроля в любой момент. Жертвой мог стать и сам Тимофей.

– П-почему не в-выйду? – От страха Танька стала заикаться.

– Кто знает, что эти шлюхи здесь? – спросил Тимофей.

– Да никто… Кузьма Ритке позвонил… – пожал плечами Чубик.

– Откуда позвонил?

– Из города… Они подошли, мы их отвезли.

– Почему я отсюда не выйду! – истерично взвизгнула Танька.

– Да ты не бойся, – осклабился Чубик. – Мы тебя не больно. И быстро.

– Ритка! – заорала она.

От ее визга зазвенело в ушах. Ритка прибежала на ее крик как на пожар:

– Что такое?!

– Ритка, беги!

– Ты что, нажралась? – Ритка в недоумении смотрела на разгоряченную подружку.

– Дура! Нас убивать будут!

Танька поднялась со своего места, но Чубик рванул к ней, схватил за шею и приставил нож к уху. А Тимофей смотрел на Кузьму, который встал у Ритки за спиной. Если вдруг она бросится бежать, он должен будет ее остановить.

– За что? – ошалело спросила Ритка.

– Танька нас ментам сдала, – ответил Тимофей. – Майору Малахову. Знаешь такого?

– Ну, знаю… Только я здесь при чем? Я никого не сдавала!

– Откуда ты Малахова знаешь?

– Ну, знаю…

Тимофей спокойно достал из кобуры пистолет, неторопливо передернул затвор.

– Э-э… Малахов у нас в реанимации…

Тимофей весело улыбнулся, возвращая оружие в «ножны». Удача сама шла ему в руки.

– И что? – с подозрением посмотрела на него Ритка.

– Как что? Если мы отпустим Таньку, она побежит к Малахову жаловаться. Поэтому мы должны ее убить. А если Малахова не станет, ей некому будет жаловаться. И мы ее отпустим. Понимаешь?

– Как это, Малахова не станет? – икнула от волнения Ритка.

– Знаешь, история одна такая была. Один больной в реанимации задвинулся, второй, третий… Стали разбираться, что за дела, поставили камеру. Смотрят, заходит в палату уборщица, отключает дыхательный аппарат, вставляет в розетку пылесос. Убралась, выключила пылесос, вернула все на место. А больной уже того… Понимаешь?

– Если честно, не очень.

– А если еще честней?… – Тимофей пристально смотрел на девушку. – Все ты поняла!

Если она и дальше будет валять дурочку, он лишит ее последнего шанса на жизнь. И прямо сейчас.

– Но я не могу!

– Тогда твоя подружка умрет… Выбирай, или ты, или Малахов!

– Но меня посадят! – От волнения Ритку аж затрясло.

– А ты сделай все незаметно.

– Рит, они правда меня убьют! – заскулила Танька.

– Так это Малахов Мишу ранил? – догадалась Ритка.

– Ты очень умная. Это плохо. – Тимофей снова достал пистолет.

– Почему плохо? Я все понимаю. И за Таньку переживаю… Вы правда ее убьете?

– И это будет на твоей совести.

– А Малахов тебе никто, – незаметно улыбнулась Ритка.

Тимофей, скорее, почувствовал это, чем заметил. Она усмехалась, как хитрый пионер-герой, который с три короба наврал проклятому буржуину.

– Нас в этом доме больше не будет, – сказал Тимофей. – И менты нас здесь не найдут, если ты нас сдашь.

– Да не собиралась я…

– А мы тебя найдем… И тебя, и твоих предков… Кто у тебя там, сестра, брат? – Тимофей не шутил, он действительно готов был убивать невинных, лишь бы добиться своего.

Добить Малахова после стольких провальных и одной не очень удачной попытки – это самый настоящий триумф. Он окончательно сойдет со сцены, майор Веригин возьмет под себя новогорскую полицию, и для Тимофея наступят спокойные времена, которые позволят продолжить его дело, ничем не рискуя.

– Не надо, – выдавила из себя Ритка.

Похоже, страх за себя и за родных пережал ей горло.

– Малахова мы грохнем по-любому. – Тимофей смотрел на нее с торжествующей насмешкой. – Но ты этого уже не узнаешь. – Он перевел взгляд на Ритку: – А у тебя, Рит, нет выбора. Или ты с нами, или… Ты же все понимаешь.

Она кивнула, соглашаясь с ним, а потом подняла голову и посмотрела Тимофею в глаза – смиренно и обреченно.

Под головой мягкая подушка, под спиной матрас, перед глазами улыбающиеся глаза лейтенанта Кононова. А ощущение такое, как будто лежишь под колесами своего джипа с болью в груди и теряешь сознание. Тело тяжелое, ноги свинцовые, каждое движение дается с трудом. О том, чтобы подняться, и речи быть не может. Но кризис вроде бы позади, состояние с каждым днем будет только улучшаться. Артем изо всех сил подстегивал себя на пути к полному выздоровлению. Он должен разобраться с братьями Веригиными, просто обязан их наказать. И уже не важно, какими методами.

– Это все Полуэктов со своими отморозками, – говорил Кононов. – Они сейчас шифруются, но рано или поздно все равно высветятся, надо только немного подождать.

– А то…

«А толку?» – хотел спросить Артем, но голосовые связки пока еще отказывались ему подчиняться.

Впрочем, Кононов понял его с полуслова.

– Ну, вы же одного ранили, образец крови у нас…

Артем кивнул. Ему сейчас интересно все, но сознание уже отказывалось воспринимать информацию. Кононов еще что-то говорил, но он уже не слышал, а вскоре и вовсе перестал его видеть.

Виолетта похожа была на милую домашнюю кошечку, такая же милая, нежная. Но кошечку обычно кормят, а Виола сама приготовила ужин. И показала когти.

– Мама твоя приезжала, пока тебя не было, – с укором сказала она.

– И что? – напрягся Кирилл.

Мама у него женщина честолюбивая, с претензией на высочайший статус. И Кирилла она считала особой королевских кровей, потому согласна была только на принцессу. А тут какая-то дворняжка из подворотни. Мама ничуть не стеснялась в своих оценках, говорила Кириллу все, что думает. Могла и Виоле нахамить.

– Я ей не нравлюсь.

– Зато мне нравишься. Очень-очень!

– А давай поженимся!

Кирилл даже открыл рот от удивления. Да, он любил Виолу и, если честно, уже подумывал о том, чтобы скрепить отношения браком. И все же она застала его врасплох.

– Нет?! – возмущенно спросила она.

– Почему нет? Да…

– Давай завтра!

– Э-э, а заявление?… В таких случаях подается заявление.

– Все понятно, – протяжно вздохнула Виола. – Твоя мама была права. Ты никогда не женишься на мне… Сколько у тебя уже было таких, как я? Живешь, живешь, а потом раз…

– У мамы своя голова с языком, у меня своя.

– Почему пришел так поздно? – поворачивая на кухню, спросила Виола.

– Ну ты же знаешь… И еще я у Малахова был, – в оправдание сказал он.

– Как он там? – Она резко повернулась к нему, и глаза ее вспыхнули. Ну да, она же по-прежнему влюблена в Малахова. Кирилл не должен был это забывать.

– Да не очень. Но жить будет.

– Соскучилась я по нему! – мечтательно протянула Виола.