Владимир Колычев - Сердечная отрава

Катька сидела у печи перед открытой дверцей и завороженно смотрела на огонь. Дрова горели с шумом, весь дым уходил в трубу.

— Огонь успокаивает, — сказал Арсений.

Катька кивнула, соглашаясь с ним.

— Помнишь, как тебя на костре сжигали? — с подвохом спросила Вита.

Катька настороженно глянула на нее.

— В прошлой жизни… — уточнила Вита. — Когда ты ведьмой была.

— Почему была? — принимая вызов, хищно сощурилась Катька.

— Ну, ты же не хочешь больше на метле скакать?

— Ну, это смотря с кем!

— С кем?!

Вита уперла руки в бока, посмотрела на Арсения, перевела взгляд на взбалмошную подружку.

Посмотрела на Арсения и Катька.

— Единоличница? — спросила она.

— Единоличница! — отрезала Вита.

Катька на мгновение задумалась и, с сожалением глянув на Арсения, весело улыбнулась.

— Ну что ж, буду одна-оденешенька!.. Что там у вас в коробке?

Арсений выставил на стол бутылку, стаканы, закуску, и банный день начался.

Первое время Катька пыталась держать себя в рамках. Разделась в предбаннике, вышла к столу в тунике из простыни. Скинула ее только, когда входила в парилку. Скинула так, чтобы Арсений ничего не увидел, а Вита торопливо закрыла за ней дверь.

Но водка ослабляла тормоза, третий заход в парилку оставил Катьку без простыни, за стол она села совершенно голая. Но Вита была начеку, она нашла потерянную простыню и швырнула ее подруге, но Катька не спешила закрываться.

— Наливай! — сказала она, тяжело ворочая языком.

Одна бутылка уже опустела, и вторая заканчивалась.

Арсений кивнул, наполнил рюмки, но Катька мотнула головой.

— Мне на двоих! — Она пальцами потеребила соски на своей груди.

— Может, на троих? — съязвила Вита.

— Можно и втроем… — кивнула Катька. — Но не сейчас…

— Чего так?

— Думаешь, легко пить за двоих?

— А ты попробуй!

Арсений взял Катьку за руку, приложил ее рюмку к одной груди, а свою — к другой. И предложил тост.

— Давай за твою большую душу!

Он заставил ее выпить и за себя, и за нее. Катька окончательно окосела.

— Теперь ты! — сказала она, пытаясь сфокусировать на нем взгляд. — И за себя! И за меня!

— Так больше нечего. — Арсений двумя пальцами взял за горлышко пустую бутылку, оторвал ее от пола и поднял над головой.

— Совсем ничего?

— Ну, можно в магазин съездить, — пожала плечами Вита.

— Ну, можно! — встрепенулась Катька. — Я еще тверезая!

— Да уж…

— Я бы мог сходить, — сказал Арсений. — Но не пойду. Вдруг вы тут без меня грешить начнете.

— Без тебя?! — Катька удивленно глянула на него. — Без тебя не начнем! Только с тобой!

— А опыт есть?

Арсений выразительно глянул на Виту. Он хотел, чтобы она вспомнила о Глебе, о том, как они с Катькой куролесили в компании с ним, но Вита еще недостаточно была для этого пьяна.

— Пфф!.. — Зато Катьку развезло. — Еще какой!

— С кем?

— Эй, ты бы притормозил, парень!.. Я не такая!..

Катька обняла Виту, положила голову ей на плечо.

— Мы не такие! — закрывая глаза, добавила она.

— Ну, ты, мать, и наклюкалась, — хмыкнула Вита.

— А если у меня стресс?.. Джек — такая сука!..

— А ты Глебу пожалуйся, — посоветовала Вита.

— Глебу?! — Катька озадаченно посмотрела на него.

— Он мужчина со связями.

— Да я лучше мужу твоему пожалуюсь.

Катька вдруг переместилась к Арсению, обняла его.

— Он этого Джека одной левой… А Вардика правой!.. А средней можешь? — Ее рука легла ему на колено.

— А я узнаю, скажу! — Вита оторвала ее от Арсения, закутала в простыню.

— А давайте выпьем! — тряхнула головой Катька.

— Нечего.

— Как это нечего?! У меня коньяк в машине!..

— Был уже коньяк.

— Был армянский, а то — кизлярский!.. Или нет?

Катька наморщила лоб от напряжения мысли. Тряхнула головой, поднялась, теряя простынь.

— Пойду, проветрюсь.

Из бани она вышла голышом. Вита догнала ее, закутала в простыню, более того, проводила до машины. Вернулись они вместе с бутылкой коньяка.

— Что-то я замерзла! — поежилась Катька.

Поставив бутылку на стол, она скинула простыню и открыла дверь в парную.

— Арсений, ты со мной? — спросила она.

Язык у нее заплетался, приходилось расшифровывать сказанные слова, но и Арсений с этим справлялся, и Вита.

— Арсений со мной! — сказала она.

Катька громко хлопнула дверью, закрываясь в парилке.

— Ты же со мной? — спросила Вита.

Арсений не спешил соглашаться с ней. Возможно, Вита продолжала вести хитрую игру против него.

— На Глеба ее нужно разговорить, — сказал он, кивком показав на закрытую дверь.

— Сам хочешь вместо него?

— Хочу знать, что скажет Катька. Не просто так она здесь.

— Тебя она хочет.

— Убить?

— Хуже… Я ей тебя не отдам!

Вита откупорила бутылку, наполнила рюмки.

— Погоди! — качнул головой Арсений.

— Что, погоди?

— Я же говорю, нечисто здесь…

— Что нечисто?.. Я тебе точно говорю, Глеб не хочет тебе ничего плохого. Дом купил, денег дал, чтобы ты ни в чем не нуждался… Я тебе дала… Катька дать хочет… Может, Глеб ее попросил? — задумалась Вита.

— Зачем?

— Чтобы тебе веселей жилось!.. Ты же не просто так двадцать лет в тюрьме отмотал. Пострадал за кого-то…

— Пострадал.

— Даже не хочу знать, за кого… А если ты хочешь отомстить, скажу, что не хочешь… Я хочу, чтобы у нас все было хорошо.

Вита прильнула к Арсению, ее рука забралась к нему под простыню. А когда Катька вышла из парилки, она уже сидела на нем, коленями обжав его бедра.

Катька вышла к ним голышом, но интереса не проявила. Глянула мельком, тяжело опустилась на скамейку, закрыла глаза и шумно выдохнула, как будто дух испустила.

Арсений внимательно смотрел на нее. Лицо у бабы красное, возможно, давление поднялось. Нельзя, говорят, париться на пьяную голову… Но, и это не исключено, Катька всего лишь изображала немощность.

Арсений взглядом попросил Виту, та все поняла, слезла с него, поправила на нем простыню.

— А мы тебя ждем, — сказал он.

Катька распахнула глаза и с сожалением глянула на него. Она, конечно, не против тройничка, но сейчас никак.

— На троих сообразить, — пояснил Арсений.

— Нет! — Катька скривилась и отвернула от него голову.

— А нам можно?

— Да сколько угодно!

— А не отравимся? — спросил он.

Катька неожиданно резко повернула к нему голову, возмущенно зыркнула из-под бровей.

— Ты чего?

— Ну, мало ли. — Арсений смотрел на нее, не отрывая глаз.

— Бутылка запечатана была.

— А чего ты оправдываешься?

— Я оправдываюсь?!

Катька занервничала, заметно протрезвела, даже язык перестал заплетаться.

— А разве нет?

— Нет!

— Я тебя чем-то обидел?

— Ты думаешь, глупости не обижают?

— Обижают, — кивнул Арсений, подавая Катьке наполненную рюмку. — Давай мириться!