Лев Тахтаров - Волчий билет

– Это она мне, – быстро шепнул Вова мне, пока я хлопал глазами, а ей громко сказал, – Я здесь, кисуля, наливаю тебе кофе, – и стал корчить мне рожи, чтобы я молчал, повернувшись к ней спиной.

– Это мой друг приехал, познакомься, тоже, кстати, Игорь, и кстати, лучший мой друг, а это Алина.

– Очень приятно, – только и смог я выдавить из себя, – Игорь. Это чтобы не перепутать.

– Да ладно, – кокетливо растрепала еще больше волосы она, – Не такая уж я блондинка, крашенные, – подошла она к Вове, выхватила бутылку с минералкой и чмокнула его в щеку, – Вы мне оба не интересны, я за водой приходила, – и бегом вспорхнула обратно по лестнице, целиком уже оголяя ноги, и не только.

– Ну разве она не прелесть? – восхищенно произнес Вова, глядя ей вслед, когда услышал, что дверь в спальню демонстративно громко захлопнулась.

– Ну? – опершись двумя руками о стол, ожидал я объяснений.

– Она думает, что я Хохол.

– Точнее, это ты ей сказал, называй вещи своими именами, а зачем?

– Что значит, зачем? Иначе она бы мне не дала, не будь идиотом.

– Это понятно, а потом что будет, когда узнает?

– Потом? Да какая разница.

– А, ну да.

– И вообще, это не я ей сказал, меня так представили, мне самому неудобно было.

– Кто же это тебя мог так очередной раз подставить? – всем видом начал придуриваться я, с ядовитым сарказмом.

– Сам знаешь, – буркнул он.

– Твои новые лучшие друзья, зачем же ты меня так представил ей? – входил я в роль, с удовольствием.

Вова обиженно отвернулся, а я воспользовался паузой, чтобы на носочках подняться вверх по лестнице и убедиться, что дверь в спальню закрыта. Вернувшись, я все равно нашел пульт от телевизора и включил первый попавшийся канал, погромче.

– Кофе будешь? – спросил, наливая себе.

– Нет, – буркнул он, – Расхотелось, – и все-таки достал из холодильника бутылку пива, с громким хлопком открыл ее ножом и залпом выпил больше полбутылки.

– Ты вот гонишь на них, – начал он, успокоившись и стараясь говорить размеренно, – А я, может, с ними только жить нормально начал. Меня уважают, считаются, девушка появилась, любит меня. А что я видел до этого? Да ничего, – допил он бутылку, кинул в мусорное ведро, открыл холодильник, взял еще одну и так же громко открыл, но замер, задумавшись.

– Тебя любит? Уверен? – подойдя, выхватил я бутылку у него и сделав пару глотков, сунул ему обратно в ватные руки, – Или Хохла?

– Да какая разница, – зло вернул он мне ее обратно и пошел за следующей.

– Да вот именно, что нет тебе разницы, любят ли тебя или делают вид, нужен ты кому-то или тебя просто используют, лишь бы в кайф было в данный момент, а дальше – гори оно огнем.

– А может и так, и что из этого? Тебе хорошо говорить, у тебя Катя есть, друзья, с тобой люди считаются, джип вон какой, а обо мне ты подумал? Только когда трудно тебе стало, вспомнил, приехал, Вова помоги… А, как только дело было сделано, все? Позабыл? Только от всех остальных пацанов я чувствовал уважение, но не от тебя. Ты не давал мне ходу, только ты, никуда не отпускал и игнорировал, хотя обещал по-другому! – чуть ли не кричал он мне шепотом.

Я просто опешил. То ли от справедливости этих слов, то ли от несправедливости. И от того, что сказать в ответ было нечего, я просто оттолкнул его с дороги, вышел, сел за руль, завел двигатель. Надеялся, что он сейчас выбежит и попытается остановить, но не дождался, совсем чуть-чуть. С прокруткой, обдавая весь двор пылью, даже вольер, с залаявшими алабаями, которые притихли тут-же вслед, почуяв недоброе настроение.

Я летел над дорогой на бешенной скорости и чувствовал себя преданным. Потом обворованным. Затем проданным. Нет, скорее обворованным, если такое возможно – украсть друга. Ушастик не способен на предательство. Нет. Его сначала часто поили, потом подсунули кокаин, следом героин, рассказали сказки о будущей красивой жизни, и наконец, девочку подогнали. Ничего удивительного, что деревенский парень поплыл. А еще говорят – дружбу нельзя купить, продать можно. А вот же, купили же они. Это что же за два злобных гения на мою душу? Что я им сделал плохого, что они хотят лишить меня всего? Сначала – жизни, затем – друга, Катя – следующая, что ли? И тут я понял, где моя ошибка – показал им легкие деньги, большие легкие деньги. Они всего лишь увезли сумки, получили бабло и привезли, они подумали, что так можно жить, не зная, чей и какой труд стоял за этим моментом, а может быть и чьи-то жизни. Сколько Палыч и Хохол шли к этому, Семеныч, кстати, тоже. Им достался самый легкий и финальный труд – привезти бабло. Деньги сведут с ума любого. А может и меня? Раз, я не понимаю лучшего друга? Может, они уже между нами? Да нет, я же о нем заботился, когда не разрешал ему ехать с нами по клубам, например. А что было бы если его взял тогда Валиев, в клубе? Что бы он сказал тогда в ответ? А получилось, что ничего не получилось. Он все равно добился своего, а я остался крайний, в его глазах. Теперь он думает, что эти двое вывели его в люди, а не я, в свое время. Он теперь, как ядерная бомба в руках террористов. Куда направят, там и рванет. А, может, на меня?

С такими мыслями, я оказался, вдруг, у Катиного дома. Что я здесь делаю? Она же на учебе. Хотелось, просто, с кем-нибудь поговорить, а она единственный человек, кто успокоил бы меня, мое негодование. Появилось желание с кем-нибудь выпить, с другом, почувствовать, что есть еще друзья. Во, поеду к Филу. Но он сейчас должен быть в офисе. Вот приеду я сейчас в офис, скажу, пацаны, давайте выпьем? И какой я скажу повод, в понедельник утром? Нет, меня не поймут, притащить ящик пойла с утра понедельника… А, меньше не имело смысла, там сейчас столько народу должно быть. Саид, вот кто мне нужен. Но там тоже придется объясниться, а рассказывать, что произошло, совсем не хотелось, хотя Саид бы понял, он сам вчера все видел. Варшавский? А что? Мы же договаривались с ним на пьяную партию в шахматы. Он как раз не любопытен, в смысле – не задает лишних вопросов. Время, конечно, самое не подходящее, но мне он не откажет, наверное, без веской причины. Ладно, чего гадать, поеду да спрошу, в лоб точно не ударит.

Позвонив Варшавскому из дома, мне повезло, он тоже был еще дома, как раз, говорит, собирался выходить, увезти в налоговую документы, по нашему Фонду. Мне было не видно, поднялись ли у него брови на другом конце провода, но по голосу он не выказал своего удивления на мое предложение. Сказал только, что налоги, хоть и неизбежны, как смерть, но сегодня могут и подождать, скоро приедет.

Когда он вошел, стол на кухне был накрыт, шахматы расставлены.

– Чай, кофе, – предложил я первым делом, после приветствий, – А то рубану сейчас твоего ферзя, придется стакан на голодный желудок тебе пить, так что покушай, пока не поздно.