Виктория Волкова - Пустая карта. Уравнение измены

Эльза на цыпочках подошла к двери и прислушалась. Брат с невесткой и не думали спать, что-то обсуждали, посмеиваясь. Открыть входную дверь и вновь пригласить в квартиру Ромочку, как он настойчиво просил, не удастся. Витольд услышит, как щелкнет замок, и ее саму выгонит взашей, а еще хуже – нажалуется Агате. Старшая сестра скора на расправу и может запросто ударить. А ходить с подбитым глазом или расквашенным носом Эльзе хотелось меньше всего. Она прошла в ванную и оттуда позвонила своему страстному кавалеру.

– Ромочка, они не спят и даже не собираются. Я не могу дверь отпереть. Брат спрятал ключ. Давай завтра встретимся в другом месте. Я позвоню, – подобострастно пропела она в трубку.

Но потенциальный жених грязно выругался и отключился.

Над городом снова заходила гроза. И Василий Иванович Архипов из большого кухонного окна глядел на свинцовое небо. Душили беспомощность и тревога за младшую дочку, за сына, прикованного к постели. Переломанные ноги и разорванные внутренности. «Хорошо, хоть жив остался», – вздохнул Чапай, медленно повернувшись к горке. Открыл стеклянную дверцу, поискал на заднем плане бутылочку перцовой настойки.

– Потом давление ударит, Вася, – предупредили сзади.

– Молчи, голова два уха, – незлобливо пробурчал Архипов. – Как подумаю, что могли Никиту потерять, страшно делается. Я ведь, Оля, в жизни мало чего боялся. А теперь за детей так страшно…

– А тогда в лесу ты разве не испугался? – с сомнением в голосе поинтересовалась Ольга, включив электрический чайник, и хитро так посмотрела.

– Не-а, – легко отмахнулся Чапай, тяжело усаживаясь за стол. – Я твои глаза, каждый по пять копеек, как увидел, так сразу все понял. Если бы я тогда испугался, ни меня, ни тебя, ни Никитки, никого бы не было.

– А ты уверен, что мы его из того леса привезли? – хмыкнула жена.

– Ну а как? Я же потом на учения уехал, а до этого в Москве почти месяц проторчал, и ты меня в аэропорту встречала. – Чапай потер шею, разгладил несуществующую складку на скатерти и задумался, вспоминая.

И Ольга будто снова увидела себя в несущейся по грунтовой дороге «Волге». И муж, устроившийся рядом на заднем сидении, соскучившись после долгого отсутствия, лезет обниматься и шепчет на ухо всякие непристойности. А она сама прижалась к нему, глупо так подхихикивая, чем и подзадорила супруга.

– Останови, Кузнецов, – велел Чапай и, выскочив из машины, потянул за руку.

– Пошли погуляем, Олюшка! Что-то ноги затекли.

Ольга вспомнила, как весело рассмеялась тогда и, оказавшись в объятиях мужа, тихонечко предположила, что там у него затекло.

– Вот именно, голова два уха, – хмыкнул Архипов и, взяв жену под локоток, повел с дороги в лес.

В конце марта уже виднелись кругом темные проталины, да и солнце в кое веки выглянуло из-за туч. Ольга, боясь запачкать новые сапожки, старалась аккуратно ступать по снегу и не сразу заметила, как муж вывел ее на маленькую полянку и подвел к наклонившемуся дереву.

– Давай по-быстрому, Олюшка, – пробормотал на ухо, норовя прикоснуться губами к шее. Она облокотилась об дерево и принялась тонкими пальчиками расстегивать крупные пуговицы на шинели. Желтые, блестящие, они с трудом пролезали в петли.

– Ишь ты, неугомонная моя, – просипел Чапай, склоняясь над ней.

– Соскучилась по тебе, Вася, – пробормотала она, обвивая руками его крепкую шею.

– Ольга, – протянул он, зарываясь носом ей в волосы. – Как бы я жил без тебя?

Расслабившись, она полностью оказалась в его власти, запоминая каждый лучик солнца, расцвечивающий яркими бриллиантами снег на опушке, и каждый глубокий толчок внутри себя. Ей хотелось закричать от восторга, но пришлось сдержаться. В машине на дороге оставался Кузнецов,и уж крики из леса привлекли бы его внимание. А вот в следующий момент, когда Чапай, вздохнув, остановился, Ольга поняла, что сейчас закричит от страха.

– Что там, Олюшка? – тихонько осведомился Архипов, застегиваясь.

– Люди, – простонала она ему в ухо. – Три человека. В ватниках. Пока из кустов наблюдают.

– Химики, условно освобожденные, – точно определил Чапай, не поворачиваясь, и тут же велел: – Давай отвлеки их. Покричи, повздыхай. И помоги мне кобуру незаметно передвинуть.

Ольга хмыкнула и томно вздохнула. Раз, другой. Тем временем оглаживая Чапая по бокам и медленно, но верно придвигая трясущимися руками съехавшую вбок кобуру к ладони владельца.

Наблюдатели – грязные противные мужики с гадкими ухмылками – застыли в кустах. И только один из них, перехватив палку, двинулся на милующуюся парочку.

– Стоять! – гаркнул Архипов, поворачиваясь и закрывая собой жену. Ольга заметила, как пальцы мужа нырнули в кобуру. – Стоять! – крикнул полковник снова. С дороги на крик прибежал верный Кузнецов и, не разобравшись, сразу выскочил на поляну. Нападавший, изловчившись, ударил его палкой, сначала по голове, а затем по пальцам, пытаясь выбить зажатый в руке пистолет.

– Стоять, я сказал! – прохрипел Архипов и стрельнул по ногам. Человек упал как подкошенный. Заорал истерично.

– Выходи по одному, – скомандовал Чапай остальным, хоронившимся в зарослях. – Оружие, палки на снег!

Двое мужчин нехотя показались из-за кустов, обреченно кинули на снег кастеты и финки.

– На колени, руки за голову, – скомандовал Архипов и, слегка повернувшись в сторону водителя, крикнул: – Жив, Кузнецов?

– Да, товарищ полковник! – пробормотал тот, тяжело поднимаясь.

Ольга в изумлении смотрела на поверженных бандитов. Не заметь она их вовремя, лежать бы им с Чапаем под этими деревьями. Да и Кузнецова бы не пощадили ради боевого оружия, ну и формы. А на машине далеко уехать можно, выдавая себя за военных.

Ольга Сергеевна вздрогнула, отгоняя воспоминания.

– Наш сын просто так не сдастся, – прошептал ей на ухо Архипов, погладив по руке. – Там крепкий замес, Олюшка.

– Знаю, – пробормотала Ольга, силясь не разреветься. – Но все равно переживаю. За него, за Машу, за Сережку…

Сергей, как когда-то в детстве, прислушался к голосам, доносившимся из кухни. Мать и отец видимо еще не ложились и наверняка забыли, что старший сын остался у них. Домой он не поехал, заночевал у родителей, наскоро постелив себе в старой детской. И, упав на старый диван, на котором спал в юности, тут же провалился в глубокий сон, а потом вынырнул, будто и не спал вовсе, и уставился на белый потолок и мерцающие блики на стене: фонарь на улице качался от ветра и рассеянным смазанным светом освещал ромбы и розы на новых обоях.

– У нас все дети из крутого теста сделаны, – успокаивающе добавил Чапай.

– Конечно, – согласилась Ольга, и Сергей услышал горечь в ее словах. – Мы даже Машу умудрились зачать в боевых условиях.