Виктория Волкова - Пустая карта. Уравнение измены

– Я водку не пью, – на автомате пролепетала она и тут же осеклась.

– Значит, из вариантов напиться или заняться сексом мы выбираем второй, – решил Стрельников.

– А это обязательно? – с сомнением поинтересовалась Маша и пробормотала жалобно. – Может, так уснем?

– Невозможно, – хмыкнул Витольд. – Адреналин зашкаливает. Да и эмоции через край бьют.

– Вит…

– Ты споришь с врачом, мое сердечко? – ласково усмехнулся он. – Доктор прописал секс, значит, секс.

Витольд медленно провел ладонью по ее спине. Рука двинулась ниже талии, а потом стремглав вернулась к лопаткам. И тут Стрельников осознал, что Мэри не возражает, а давно ждет его.

– На тебе же нет белья, как я забыл! – прошептал он восторженно. – Мэри, солнышко!

– Стрельников, я вообще-то спать легла…– попыталась отмахнуться она.

– Девочка моя маленькая, – зашептал Витольд ей на ухо, пытаясь пробраться под подол длинного платья. – Сердечко мое… Давай спать вместе. Ну в смысле переспим.

– Как скажете, доктор, – пробормотала Маша, прижимаясь к нему. Стрельников почувствовал, как теряет самообладание. Мэри согласилась! И никто не помешает заняться любовью.

Он перевернул жену на спину и навис над нею.

– Мэри, солнышко, – только и смог повторить. Голова отказывалась думать, а пальцы уже стягивали с жены несуразное трикотажное платье Лаптевской сестры.

И тут Маша поняла, что означает выражение «словно зверь». Витольд, рыча от нетерпения, расправился со спортивными штанами и, отбросив их в сторону, ринулся к ней. Маша чувствовала, как внутри все заклокотало, когда Витольд обводил языком ключицы, а потом и горошины сосков, выгибалась дугой, когда он прокладывал дорожку поцелуев сначала до пупка, а затем еще ниже. Вскрикнула, когда оказался внутри нее, но муж молниеносно закрыл ей рот своими губами, а потом снова повторил, как мантру:

– Мэри, солнышко…

Она царапала ему спину, подчиняясь самому древнему из танцев, то учащая темп, то замедляя. А потом Витольд выдохнул и упал, слегка придавив ее, всего лишь на мгновение, но тут же перекатился на спину, увлекая ее за собой. Оказавшись сверху, Маша уткнулась в грудь мужу. Эйфория разливалась теплом по телу, проникая в каждую клеточку и превращаясь в блаженство. На смену восторгу и возбуждению из глубины подсознания пришла бесшабашная уверенность, что все тревоги и беды рассеялись и больше ничего не угрожает. Маша устроилась поудобней на груди у мужа и, крепко обняв его, провалилась в глубокий сон. Самый спокойный за последние два года.

– Мэри, солнышко, – пробормотал Витольд как заклинание. – Я долго не выдержу, – предупредил он, чувствуя, как она заворочалась на нем. А потом, поелозив ступней по его голени, скатилась на кровать и повернулась спиной. Стрельников придвинулся к жене и, обняв покрепче, зарылся носом ей в волосы. Он долго не мог заснуть и все боялся пошевелиться, дабы не разбудить жену. Вдыхал ее запах и в душе радовался, как мальчик, удаче. Мэри его простила! И это главное. События прошлого вечера только ускорили примирение. Но видит Бог, если бы жена не пожелала впустить его в свою жизнь, ничего бы не произошло, хоть из пушек пали, хоть взрывай ядерный фугас. Крепость по имени «Мэри» ни за что бы не сдалась, а приняла б бой, ополчившись против всех врагов.

Он почувствовал, как снова накатывает желание заняться любовью с женой. Запах ее кожи действовал, будто сильнейший афродизиак.

«Интересно, кому еще она разрешает тыкаться носом в макушку? – зло подумалось Витольду, но сам одернул себя, решив действовать постепенно. – Найду того урода, кому она часы подарила, морду набью!»

Стрельников не утерпел и снова погладил нежную бархатистую кожу жены. Легонько коснулся нежных полушарий, каждое из которых точно поместилось в его ладонь.

– Мэри, солнышко, – нежно целуя в шею, позвал он тихо.

«Та, что приносит счастье! Кажется, так переводится «Иллария» с греческого. Только никакого счастья нет и в помине!» – Лида, тяжело ступая, снова вернулась к столу, покрытому плюшевой скатертью и попыталась еще раз выйти в информационное поле. Карты для этого ей не требовались. Давным-давно бабушка Надя прятала свой дар ясновидящей за профессией акушерки, а теперь и сама Лида, повзрослев, осознала, как необходима завеса, помогающая скрыть способности от посторонних. И карты Таро – неизведанные и странные для обычного наблюдателя, – подошли для этой цели идеально. Непонятные, порой страшные рисунки и названия отвлекали посетителей от самой провидицы. Большинство считало ее обычной гадалкой, а не целительницей. Находились и такие, кто, подобно Стрельникову, обвинял в шарлатанстве. Ну и Бог с ними! Зато найдется немало людей, кому дар Илларии спас жизнь, карьеру, семью, помог восстановить здоровье. Лида училась у всех и всему, собирала знания по крупицам. Сначала у бабушки, учившей находить главное в информационном поле, отбрасывать закрывающую глаза шелуху. Потом пару лет ходила в учениках у настоящих провидцев. Развивала способности. Ездила даже в Оптину Пустынь к прозорливым священникам. И она точно помнила, когда исчез дар. В тот день в клинику, куда она попала стараниями Витольда, к ней специально приехал профессор Елецкий. Провел сеанс гипноза, погрузив в сон на несколько минут, и уже очнувшись, Лида поняла, что мир вокруг изменился. Стал плоским, словно двумерным. Она закричала от страха, а потом свалилась как подкошенная.

– Как вы? – Елецкий участливо склонился над ней, помог подняться.

– Я умираю, – прошептала она и потеряла сознание. И словно со стороны видела, как вокруг забегали люди, как ее саму на носилках повезли в палату интенсивной терапии.

– С диагнозом тут все понятно, – донеслось до нее напоследок.– С убийством тоже.

Она пришла в себя через полчаса. Ушел профессор Елецкий и вместе с ним оперативники, а на другой день ее перевели в одиночную палату-камеру с мягкими стенами. В полном одиночестве кто другой бы сошел с ума, но Лида точно знала три вещи. Во-первых, у нее нет проблем с психикой; во-вторых, Марка она и пальцем не тронула, лишь наткнувшись на его тело, лежащее в луже крови, удрала от страха; и третье– самое важное, она точно знала, кто отправил ее в психушку. Витольд Стрельников, будь он неладен! А значит, он сам или Сережка с Майкой замешаны в этой мутной истории.

«Ищи, кому выгодно», – сама себе велела тогда Лида. Сейчас, по прошествии стольких лет она наконец поняла, что ошибалась, обвиняя в навалившихся бедах Витольда. Личная неприязнь и давние обиды застили глаза, не позволили увидеть истину. Да и следователь с гадкой такой ухмылочкой сообщил, что у Стрельникова стопроцентное алиби. Но в квартире в момент убийства Марка находился еще кто-то! Зачем только она сбежала?