Виктория Волкова - Пустая карта. Уравнение измены

«Крысенышу работу нашел Дато?» – написала она Аньке, чтобы убедиться в своей правоте, и в ожидании ответа принялась бесцельно водить ладонью по кожаной обивке сидения.

Два незначительных события произошли одновременно.

Анька прислала короткое «да», а к пальцам прилипло что-то чужеродное. Длинный белый волос.

– Это что такое? – поинтересовалась она у водителя.

– Да я свою девчонку возил, – хмыкнул тот быстро. Слишком быстро. И глаза отвел.

– Подожди меня, – велела Майя. – Сейчас возьму сумку и в Кирпичники поеду.

– Конечно, – кивнул водитель, моля бога, чтобы все обошлось, и жена шефа поверила.

Майя вошла в квартиру и, не разуваясь, сразу завернула в кладовку. Отодвинула часть банок на полке и ткнула в кнопки на показавшейся панели. Запищал, открываясь, замок. И хозяйка одним движением смахнула лежавшие там пачки в валявшуюся рядом сумку. Потом аккуратно поставила баночки обратно. Все в ряд. Одну на другую. Последнюю повертела в руках: крышка оказалась вздутой.

По всему дому слышался смех Евы. Дочка, подражая страшному зверю, бегала по дивану на террасе и рычала на Сказочника. А дядя Коля одной рукой пытался ее поймать. И тогда с визгом Ева бежала к другому краю. И снова наступала, выставив вперед руки с согнутыми пальчиками.

«Наверное, изображает из себя медведя», – про себя усмехнулась Маша.

– Где все? – зевая, поинтересовалась у Агаты.

– Вадим с Виташей на работе, твои родители с детьми поехали к Никите в больницу. А маленькая хулиганка рисовала злую королеву, пока Сказочник не заявился…Вы помирились с Витом? – настойчиво осведомилась Агата.

– Так точно! – весело отрапортовала Маша и шутливо отдала честь.

– Ты его простила?

– Да!

– Почему?

– Потому что люблю, – пропела Маша и перевела разговор. – Пойду заберу этого шумного медведя, а то не даст дяде Коле отдохнуть спокойно.

– Да ты чего, Маш? – удивилась Агата. – Он и приходит с ней поиграть или хотя бы повидать детей.

– О чем ты? – напряглась Маша.

Ответить Агата не успела, как на кухню, услышав голос матери, ворвалась Ева.

– Мама, мультики!– закричала она. Маша неохотно включила телевизор.

Следом с террасы зашел Сказочник. Внимательно посмотрел на свою любимицу.

– Красивая ты у нас, Машка, – заметил с гордостью.

– Давайте с нами завтракать, дядя Коля, – пригласила Агата.

– Завтракать, завтракать, – пропела Ева и потянулась за вареным яйцом.

– Ты уже кушала, – вздохнула Агата.

– Ну и фто?– деловито прошамкала девочка и снова повернулась к матери. – Мама, мультики, – повторила нетерпеливо. Маша переключила канал и застыла. Крупным планом показывали ее офис. Кругом царил кавардак. Перевернутая мебель, цветы. Кадры сменились репортажем с улицы, и Маша краем глаза увидела, как человека, имевшего явную схожесть с портретом, усаживают в полицейскую машину.

– О господи, – вздрогнула она, падая без сил в кресло. – Его арестовали. Значит, все закончилось!

Маша не знала, плакать ей или смеяться. Оторопь взяла только от мысли, что девчонки попали в переплет из-за нее. Но к счастью никто не пострадал. Она принялась названивать мужу, а в это время с экрана Майя Баженова рассказывала о пользе самообороны.

– Девчонки, бросайте фитнес, записывайтесь на айкидо! – повторила она с экрана.

– Она что, сама обезвредила бандита? – уточнил Сказочник и заметил горделиво: – Моя кровь!

А потом начал крениться на бок.

«Сердце, твою налево…», – успел подумать Баженов.

Агата ринулась к нему. Тут же расстегнула рубашку. Велела Маше включить сплит. А потом накапала капель в стакан. Заставила выпить. Вроде полегчало.

– Лежите тут, – скомандовала сердито. – Пока Майка или Витольд не приедут, никуда не отпущу.

– Будет еще медицинская сестра командовать начальником контрразведки, – фыркнул Баженов, даже не пытаясь встать. Видать, прижало сильно. – Посиди со мной, Маша, – попросил он. – Порадуй старика…

– Мы помирились, – скривила рожицу Маша, а Ева, усевшись рядом с больным, положила ручонки сначала на щеки, а потом на лоб.

– Выдалавливай, дедушка Коля!

– Конечно, – бодрясь пробормотал Сказочник. – Тебя еще замуж нужно выдать…

– И поиглать в медведя? – уточнила малышка.

– Ну, это само собой, – согласился он и серьезно поинтересовался у Маши: – Надеюсь, твой муж понял свои ошибки.

– Он не один виноват, – прошептала Маша. – Я тоже. Так зациклилась на детях, что не сразу поняла, когда потеряла Витольда. Думала, вышла замуж – и уже навсегда. И за эти два года поступала порывисто, как подросток.

– Главное, что вы осознали, как страшно лишиться друг друга. Кажется, еще вся жизнь впереди и столько времени в запасе. А потом не воротишь. И признаться захочешь, а уже некому. Даже поверить сложно, что не увидишь никогда родного лица. Не ощутишь тепло рук. Не посмеешься вместе дурацкой шутке. Ничего. Пустота. В жизни и на душе. Если любите друг друга, то и боритесь за свои чувства. Если ощущаешь, что в этом мужчине ты нашла тысячу других и никто тебе больше не нужен, горло перегрызи, но добейся своего. Не упусти! И если для него ты одна единственная, то ты же чувствуешь это. Понимаешь?

– Да, дядя Коля, – пробормотала Маша. – Понимаю.

– Вот и хорошо. Очень редко люди прощают друг друга. А еще реже любят. Говорят! Все говорят! А любовь – это дар, ниспосланный свыше. Когда любишь, паришь…

– Какой еще Париж, Коля? – раздалось от двери. Чапай быстро вошел в дом и сразу направился к Сказочнику – Ты чего тут разлегся, дорогой друг? Про Париж заливаешь.

– Сердце прихватило, пап,– доложила Агата. –Я Виташу и Майю вызвала.

– А скорую не додумалась? – огрызнулся Архипов и снова обратил все внимание на Баженова. – Колька, ты чего болеть удумал? Собирались же на рыбалку…

– Вы туда с начала девяностых собираетесь, – подала голос мамОля.

Маша слушала перепалку родителей, всматривалась в родные лица и тихо радовалась, что они с Витольдом, их дети – часть большой семьи. Вот дядя Коля не родня по крови, а как переживает за их счастье. Жаль только, Лида отбилась от клана. Но все еще поправимо. Если любишь, конечно…

Она вместе с детьми вышла в сад и тяжело опустилась на широкую деревянную лавку. Сын с племянницей принялись срывать черешню с нижних веток. А Ева бегала между ними и просила жалостливо:

– И мне! Мне солви!

А потом обеими ручонками запихивала в рот черные сочные ягоды.

Маша вгляделась в детские лица, озаренные азартом, перевела взгляд на перепачканную мордашку Евы. Дикая усталость словно охватила ее. Парализовала. И только одна мысль билась в голове.

"Все закончилось, но вот откуда этот самый Лавр узнал обо мне?!"

Из дома вышел расстроенный Чапай и, доковыляв к дочери и внукам, плюхнулся рядом.