Андрей Воронин - Спецназовец. Точка дислокации

Жук шагнул к девушке и замер, услышав быстро приближающийся топот ног по асфальтовому покрытию ведущего к дому Курбаши проезда. Он обернулся к своему пистолету, но удар, которым он его отбросил, получился чересчур энергичным, и пистолет отлетел на добрых пять метров от места схватки. «Не успею», — понял Жук и тенью скользнул за багажник «Лады». В следующую секунду в поле его зрения показался несущийся во весь опор Спец, и Валерий понял: Даша не лгала, с Курбаши покончено и, очевидно, личность агента по кличке Данаец уже ни для кого не является секретом. Бежать было поздно, и Жук со свойственным каждому настоящему солдату фатализмом решил, что примет бой.

Услышав прозвучавший в отдалении выстрел, Якушев наддал, хотя это и казалось невозможным. Стреляли около шлагбаума, где остались машины; не подозревая о том, что Даша вооружена, Юрий решил, что стреляли в нее, и торопился из последних сил, уверенный, что уже безнадежно опоздал.

Он не знал, каким образом Ти-Рексу удалось уцелеть, при этом заставив Курбаши поверить в свою смерть. Он и сам в нее почти поверил — поверил бы наверняка, если бы не Даша. Рассказывая о смерти Быкова, она была чересчур спокойна. Жук и Баклан проглотили ее ложь, не поперхнувшись: для них она была просто посторонним человеком с крепкими нервами, рассказывающим о том, как на его глазах застрелили другого постороннего человека — случайного знакомого, с которым он не успел даже толком поговорить. Но Юрий видел, какими глазами Даша смотрела на Быкова при первой встрече, и, хорошо зная ее взрывной, открытый характер, усомнился в правдивости услышанной истории. Еще большие сомнения у него вызвал рассказ о владельце спортивного клуба, который добровольно поехал вместо Даши в милицию давать показания, оставив ее присматривать за своей разоренной, разгромленной собственностью. Причина была та же: Жук и Баклан не знали Коляныча, а Юрий знал (хотя, если честно, предпочел бы не знать). Да и менты, оставившие без охраны место преступления и прихватившие с собой не всех, кто подвернулся под руку, а только добровольно изъявившего желание поехать с ними Коляныча, больше напоминали сказочных персонажей, чем московских ментов. Гораздо легче было предположить, что ни трупа Романа Даниловича, ни приехавших по вызову ментов просто не существовало в природе. Коляныч, если и принимал участие в этой темной истории, скорее всего, фигурировал в роли невинной жертвы обстоятельств: приехал, ужаснулся, получил по голове и мирно заснул в кладовке для инвентаря. Представив себе эту картину, Юрий решил, когда все благополучно закончится, непременно выяснить у Даши, насколько близка к истине его догадка.

О причинах, в силу которых Ти-Рекс решил временно уйти в мир иной, долго гадать не приходилось. Он спрятался не только от врагов, но и от друзей, и этому существовало только одно объяснение: как и сам Юрий, Быков подозревал, что в их маленькой дружной компании завелся крот.

Подозрение, возникшее после оказанного им в Дагестане излишне горячего приема, не развеялось после интервью с начальником личной охраны Шапошникова Саблиным, а, наоборот, усилилось. Из всего, что случилось за эти несколько дней, следовал неутешительный вывод: Курбаши и его кавказские партнеры знали о группе Ти-Рекса намного больше того, что мог рассказать Саблин. Ему были известны только время и цель предстоящей операции; о мелких деталях наподобие того, что Жук поедет на машине один и другой дорогой, были осведомлены только члены группы. Быков и Баклан все время были у Юрия на глазах, а значит, навести боевиков на Жука мог только сам Жук.

Конечно, нападение на него могло стать результатом случайного стечения обстоятельств, но, судя по тому, что, улетая в Москву, Ти-Рекс оставил Жука в Дагестане, поручив ему заведомо бесполезные поиски Расулова в родовом гнезде Исмагиловых, мысли командира двигались в том же направлении, что и у Юрия. Устраивать разбирательство в духе Агаты Кристи было некогда; к тому же в отсутствие прямых улик и свидетельских показаний все логические умозаключения наверняка были бы разбиты вдребезги оскорбленным: «Да пошел ты! Мы ж вместе воевали, как у тебя язык повернулся такое сказать?!» А шлепать людей на основании одних только недоказанных подозрений Ти-Рекс, несмотря на свое грозное прозвище, видимо, не привык. Точно зная про себя, что никого не предавал, но не будучи до конца уверенным в остальных, он воспользовался случаем и отошел в сторонку, дав кроту возможность себя проявить.

Осознав это, Юрий почувствовал себя задетым. Проявить себя крот мог только одним способом, заключавшимся в поголовном истреблении уцелевших членов группы. Но Ти-Рекс оставался Ти-Рексом во всем; Юрий понял это, когда едва не споткнулся о труп охранника в темном холле генеральской дачи. Быков подстраховал своих людей, обезвредив расставленную на них ловушку; фактически, он один сделал всю работу, хотя оставалось только гадать, каким образом ему удалось выйти на Курбаши.

Все окончательно встало на свои места именно там, в доме Курбанова. Отыскивая вход в подвал, куда должен был, по идее, направляться, Жук неминуемо столкнулся бы с Юрием в холле. Баклан обнаружился там, куда его послали, — в кабинете, где его дожидался очень довольный как собой, так и произведенным на Баклана впечатлением Ти-Рекс. А вот Жук в доме так и не появился, и объяснить его исчезновение было проще простого. Окажись Юрий на его месте, он поступил бы точно так же. Судя по количеству убитых Быковым охранников и надетым на все без исключения стволы глушителям, Курбаши был заранее извещен о готовящемся нападении и постарался превратить свой дом в настоящее осиное гнездо. Зная об этом, Жук почел за благо проводить своих товарищей до порога и тихо испариться, предоставив им незавидное право послужить живыми мишенями для упражняющихся в стрельбе охранников. Он всегда отличался сообразительностью и понимал, конечно же, что делать для него исключение из общего правила никто не станет. Тот, кто предал однажды, предаст снова, и Курбаши наверняка постарался лишить своего осведомителя такой возможности…

…Впереди сквозь частую сетку голых мокрых ветвей мелькнуло что-то грязно-белое. Поняв, что видит стену сторожки, Юрий прыжком ушел с асфальта в лес и, крадучись, заскользил среди блестящих от влаги стволов, бесшумно ступая по пружинящему одеялу сырого мха и опавшей листвы. Под ногой чуть слышно треснул притаившийся во мху гнилой сучок; Юрий замер, но вокруг по-прежнему было тихо. Впавший в предзимнюю кому лес казался вымершим, напоминая искусно изготовленную театральную декорацию, и сочащийся сквозь тучи серенький полусвет зарождающегося пасмурного дня только усиливал сходство с закрытой пыльным занавесом пустой сценой.