Артем Черкизов - След на золотом песке

После великих перемен в политическом устройстве былого Союза начались перемены даже в таких заведениях, где их испокон веков не видывали. Имеются в виду тюрьма и зона. Например, стали в некоторых из них разрешать заключенным пользоваться своим правом на веру в Бога. В некоторых зонах стали даже строить церквушки и молельни. Появились свои священники, которые пытались поставить на путь истинный отъявленных воров и начинающих малолеток. Не каждый священнослужитель принимал с радостью такой тяжелый крест, как работа в зоне. Поэтому несколько удивились, когда молодой выпускник духовной семинарии изъявил желание пойти именно туда. Но когда узнали, кто это, успокоились. Молодой священник когда-то в юности тоже мог попасть в общество тех, кто сидел на нарах, но вовремя остановился и обратился к Богу. Так в одной из зон появился свой священник, отец Александр.

Многие уголовники с издевкой смотрели на его тщетные попытки создать из контингента зоны свое стадо овец, но кроткое упорство молодого попика, как его прозвали в зоне, делало свое дело так же, как вода постепенно точит камень. Появились люди, которые стали прислушиваться к нему, стали молиться все смелее и смелее. Руководство зоны ничего не имело против этого. Во-первых, сейчас верить в Бога стало модно, первые лица государства частенько мелькали в храмах во время праздников, крестились, хотя порой и не так, как надо. Все чаще церковь освящала спуск кораблей на воду и даже космический корабль перед стартом.

— Пусть молятся, — говорил бывший замполит зоны. — Меньше в головах будет глупостей.

И действительно, чем больше становилось тех, кто прислушивался к молодому священнику, тем меньше совершалось в зоне правонарушений.

— По-моему, он начинает выполнять твои функции, — смеялся начальник зоны, говоря это бывшему политработнику.

Менялся и контингент, одни отбывали свой срок и уходили в свободный мир, чтобы вскоре вернуться сюда снова, кто-то прощался с зоной навсегда, потому что твердо решил завязать. В принятии этого решения немалую роль сыграл отец Александр. Ему не раз предлагали переменить приход, найти более спокойное и доходное место, но он упорно отказывался. Так прошло не менее десяти лет, когда вдруг отец Александр внезапно исчез, а вместо него появился другой.

— Надоело, — рассуждали те, кто тут сидел и привык к нему. — Решил сменить обстановку.

— Отбарабанил свой «срок»! — хохотали некоторые.

— А что, я так и думал, что он свою церковь обокрал и его к нам сюда сослали на срок! — подхватывали шутку другие.

К присланному новому священнику относились не так доверчиво, как к отцу Александру. Все-таки привычка — сильная вещь.

Кочетков вел свой джип не спеша, теперь ему бояться было некого. Город со своей сворой псов, готовых сожрать его с потрохами, остался позади, со всех сторон его окружал лес. Дорога была узенькая, видимо, по ней так редко ездили, что лес постепенно наступал на нее с обеих сторон. Кочетков пару раз останавливался, выходил из машины и с удовольствием вдыхал всей грудью полный лесных запахов свежий воздух.

«Чистый кислород, — думал он. — Сидишь вот так в городе среди этих коробок, дышишь черт знает чем, а ведь столько в природе хорошего. Дураки мы, люди!»

Пока он ехал, ни одной встречной машины не было, так же, впрочем, как и в ту сторону, в которую он ехал. Поэтому, вспомнив, что в поселке спиртное пить запрещено, решил в последний раз перед долгим воздержанием ощутить вкус хорошего коньяка и сделал пару глотков из металлической фляжки, которая была у него всегда в бардачке джипа. «Тем более что гаишников тут нет, — усмехнулся он, хотя и в городе все гаишники были у него в кулаке во главе с начальником, который приходил каждый месяц к нему за своим куском хлеба. — И почему я не знал про эту дорогу раньше? Сюда бы каждый выходной на пикничок с хорошей компанией».

Когда он проехал примерно километров сто пятьдесят, дорога действительно перестала быть дорогой, то есть она только угадывалась. Но Кочетков уверенно вел свой броневик японского происхождения, зная, что для него и такая подходит. Приближаясь к нужному месту, он прикидывал, как все же поступить с машиной? Приехать на ней в поселок — сразу же приковать к своей персоне повышенное внимание. Он не верил в то, что все в поселке такие бессребреники и в жизни их интересует только честный труд и успокоение души.

«Шиш, не бывает так, — думал он. — Только до того момента человек честен, пока перед ним не появится та сумма, которая весит больше его совести. Тогда он сразу забывает о Боге и вспоминает о своих человеческих слабостях, таких, как красивые бабы, сытая жизнь, упоение властью над себе подобными и прочее».

Кочетков решил спрятать джип поблизости от поселка и явиться туда уже на своих двоих. Постараться спрятать, конечно, так, чтобы со стороны машина не бросалась в глаза первому встречному. «Все может быть, — прикидывал он, выворачивая руль, чтобы объехать глубокую рытвину, — машина мне пригодится в любой момент. Не верю я в то, что ни один человек в поселке не имеет связи с городом. Наверняка сидит там свой осведомитель. Чтобы менты разрешили там селиться и не сунули своего человека? Быть такого не может».

Кочетков был совершенно прав. Власти действительно хотели знать, что происходит в поселке отца Александра. И менты посылали туда своих людей. Но почему-то они или не сообщали ничего интересного, или пропадали, причем в рамках закона. Кто-то помрет от болезни, ни один врач не подкопается, кто-то ногу сломает, а кто-то вдруг прерывает всякие отношения со своими бывшими работодателями. Так что получалась странная картина. Все хотели знать, но никто ничего не знал. Знали только, что крыша у отца Александра крутая. Никто из местных властей не мог ему ставить палки в колеса. Из столицы звучало строгое:

— Не трогать!

Кочетков прочитал ту записку, что дал ему к отцу Александру настоятель городского храма. В ней говорилось, что он, Кочетков, нуждается в помощи божьей, которую конкретно должен оказать ему отец Александр. «Такое ощущение, что имею дело с какой-то тайной организацией, а не с церковью, — думал Кочетков. А потом хлопнул себя по лбу. — Какой я наивный, так ведь церковь и есть мощная организация. Любой политический строй пережила и переживет. Сколько ей лет? Кажется, тысяча, а может, и больше».

Поселок вырос перед ним так внезапно, что он резко нажал на тормоза и его бросило вперед. «Черт! — ругнулся он. — Чуть не въехал со всей помпой». Дав задний ход, он развернулся и стал присматривать место, где мог бы замаскировать машину. Скоро он такое место нашел — густой молодой ельник, не пропускающий света внутрь шатра, образованного густыми ветками. Джип внутри этого шатра оказался как бы в гараже.