Артем Черкизов - За сладкое приходится горько платить

— И ты так спокойно об этом говоришь? — возмутился старлей. — Да ее давно привлечь надо.

— Как сказать, — пожал плечами сержант. — Если я ее привлеку, против меня все привокзальное дно поднимется. Не жить мне тогда. Она многих снабжает. Да и сама баба здоровее любого мужика!

— Так… — старлей тут же набрал номер Морозова. — Одно место, как раз на вокзале, есть, — доложил бодро. — Что будем делать?

— Едем! — ответил майор. — Ты с вокзала? Жди меня там.

Спустя каких-нибудь полчаса все трое подходили к будке.

— Брать ее не советую, шум будет, — предупредил сержант. — Лучше по-хорошему договориться. Она баба без комплексов, поймет. И мы ее понять должны: пятеро детей, муж почти инвалид. Она всех с этой самогонки и кормит.

— Ладно, — пообещал майор, — иди, переговори с ней, не тронем, если не станет упрямиться.

Сержант сходил на переговоры, минут через пять вернулся, махнул майору и старлею рукой, приглашая их в будку. Хозяйка — и впрямь баба-богатырь — пригласила их присесть.

— Степаныч обещал, что неприятностей у меня не будет, — напомнила строго. — Иначе разговора никакого не получится, я вас не знаю, вы — меня.

— Все останется между нами, — повторил свое обещание Морозов. — Поговорим и тут же забудем. — Он взял у старлея бутылку и показал ее женщине. — Ваше производство?

— Мое, — не глядя кивнула та.

— А откуда такая уверенность? — миролюбиво полюбопытствовал майор.

— Затычки из газет — мой фирменный знак. Можете развернуть: «Аргументы и факты». Муж аккурат прочел, я и пустила в дело.

Морозов еще раньше разворачивал затычку — сходилось. Подробно стал выспрашивать, кому она продала в тот вечер самогонку.

— Да Зассыха приходил, — опять же без раздумий ответила женщина.

— Кто-кто? — удивился майор.

Старлей терпеливо молчал, из уважения давая говорить Морозову.

— Да Зассыха! — женщина засмеялась. — Пьянчуга, вокзальный. От него за версту мочой несет, он как напьется, так и того. А помыться чтоб, постираться — никогда. Он приходил, и еще с ним один. Но того я не разглядела, он все в темноте норовил остаться.

Женщина рассказала все, что помнила, все мелочи, но больше ничего существенного майор узнать у нее не смог. Самая ценная информация, конечно, касалась этого самого Зассыхи.

— Ну что, — сказал Морозов, когда милиционеры шли к машине, стоявшей метрах в двухстах, за путями, — надо искать Зассыху. Но, чует мое сердце, не найдем мы его.

— Это почему же? — удивился сержант. — Если он на вокзале околачивается, как она говорит, то найдем! У меня здесь свои люди есть, они подскажут, где он отсыпается.

— Ну-ну, — кивнул ему поощрительно Морозов, — действуйте, сержант. Если найдете, значит, Зассыхе здорово повезло, а я ошибся.

Кериму действительно не стали в подробностях рассказывать о неприятности, происшедшей на рынке с его людьми. Слишком большим человеком он был, и слишком маленькими были погибшие. Да, именно погибшие. Второго рэкетира, у которого была сломана рука, дружки не захотели положить в больницу, чтобы не светиться, у него началась гангрена, и парень сгорел в считанные дни. Его зарыли в песчаном карьере за городом — и концы в воду. Да и какая разница, один или два, пусть даже десять таких убьют, все равно, желающих занять их место и служить такому хозяину, как Керим, рады будут многие. Тот, кто отвечал за дела на рынке, уже назавтра после случившегося отрядил туда трясти продавцов не двух человек, а пятерых.

Зассыху искали долго, но безрезультатно. Сержант подключил к поискам всех своих подопечных, пьянчуг и бомжей, которые так или иначе зависели от его расположения. Проверили все точки, где бомж отсыпался после принятия очередной дозы спиртного, все места, где ему могла перепасть выпивка. Зассыху никто не видел вот уже несколько дней.

— Может, сдох где-нибудь, — высказывали догадку его бывшие собутыльники, — он же в последнее время любую гадость готов был пить, главное, абы в голову ударило.

Морозов распорядился проверить все больницы и морги, а для этого взять с собой человека, знавшего Зассыху в лицо и показать ему неопознанные и невостребованные трупы. Таковых в моргах города оказалось несколько, но ни один из них так и не был идентифицирован. Зассыха словно сквозь землю провалился.

Дело о пожаре в клинике майор забрал в свой отдел, аргументировав это тем, что, по его мнению, оно имеет непосредственное отношение как к ограблению квартиры балетмейстера, так и к уже подзабытой ночной перестрелке на дамбе. Старлей, как и рассчитывал, не прогадал: Морозов взял его к себе вместе с делом.

Капитан-перестарок начал было возмущаться, потому что уже собрался было рапортовать о завершении дела. Хотелось ему перед уходом на пенсию козырнуть, но начальство предпочло прислушаться к мнению Морозова. Его доводы были весомее, брюзжания капитана. Хотя и те улики, на которых основывался майор, были скользкими, косвенными и порой, как могло показаться, притянутыми за уши.

— А потом начнут кричать, — брызгал слюною капитан в коридорах управления, — что раскрываемость падает! Как же она не будет падать, если аргументы налицо, а они роялю в кустах поверили!

Малышу было не впервой изменять свою внешность. За то время, пока он находился под наблюдением Самкова, волосы у него отросли, лицо похудело, осунулось и покрылось пушком — той скудной растительностью, которая, заменяла ему бороду. Таким все его в общем-то и запомнили. Даже сам Самков как-то сказал дежурной медсестре, что с него можно иконы писать — святых мучеников. А вот после посещения Малышом мужского парикмахерского салона, где его коротко постригли, побрили, где массаж и прочие ухищрения вернули на щеки румянец, он преобразился до неузнаваемости.

«Другой человек да и только! — с удовлетворением констатировал Малыш, изучая себя в зеркале. — Пожалуй, мне сейчас смело можно идти на рынок».

И он отправился проверить этот факт, а заодно и разведать, какие контрмеры приготовили ему тайные хозяева рынка после того, как он их припугнул. Легкой походкой свободного и уверенного в себе человека Малыш шагал между рядами торгующих, рассекая толпы покупателей, не пропуская цепким взглядом ни одной мелочи.

«Ага, вот, кажется, и они, — подумал, заметив пятерку крепких парней в коже, похожих друг на друга и одеждой, и манерой поведения. — Целая армия. Но ничего, еще не вечер, мускулов у них много, зато в головах пусто».

Он специально прошел в двух шагах от них, стараясь запомнить лица, чтобы потом, если они будут попадаться ему в городе поодиночке, знать, как себя вести.

Но сейчас он никого не собирался ни бить, ни брать на испуг — у него была другая цель. Высмотрев место, где в основном торговали выходцы из Азии, с характерным разрезом глаз, Малыш не спеша прошелся между прилавками. Ему надо было найти человека, пусть отдаленно, похожего на него внешне и примерно того же возраста.