Наталья Саморукова - Прогулки с пантерой

До того, как пустить меня в зал, Петр долго и нудно читал лекцию. Цель занятий по его словам — не только филигранное владение дзе, боевой палкой и бокенном, мечом, но и достижение истинного кокю. Что такое истинное кокю, я уточнить не решилась. Но слово не произвело на меня должного впечатления.

— Чтобы больше узнать об айкидо, им нужно заниматься, — подытожил свой монолог тренер, — Если говорить формально — то это система самозащиты, строящаяся на использовании атак противника. Сначала я научу вас освобождаться от захватов, а потом нападать, зеркаля противника. Но прежде зарубите на своем хорошеньком носу: айкидо не терпит агрессии и самодовольства. Научитесь мириться с силой противника и вы сможете использовать ее в своих интересах. Вот так-то, — сенсей аккуратно коснулся моего носа и небрежным движением скользнул пальцем по губам. Определенно, он позволял себе слишком много, но ради выполнения высоких профессиональных задач я готова была смириться с его фамильярностью. Не могу сказать, что мне пришлось преодолевать отвращение.

Петру было лет сорок, он находился в расцвете мужской красоты и силы, знал это и с удовольствием пользовался внешностью для достижения личных целей. Что там Соня говорила по поводу его мужского достоинства? Определенно, оно у Пети было и от размеров детородного органа нисколько не зависело. Положительно, со мной творилось что-то неладное. Виртуальный романтик Алекс, знойным мачо Петр. Меня кидало из стороны в сторону, и ни от одной крайности я не могла отказаться.

Тренировка оказалась не такой простой, как я вообразила, наблюдая за ней со стороны. За общей разминкой следовала серия дыхательных упражнений, требующих сосредоточенности и одновременно расслабленности. Несложные доса (упраженения) чередовались со столь затейливыми заданиями, что уже через полчаса меня можно было выжать и выбросить. В группе вместе со мной занималось еще десять женщин разной степени подготовки. Каждой тренер уделял толику своего внимания, но акцент делал на новенькой, то есть на мне. Со слов Сони я знала, что на любой новый объект Петр непременно делает стойку. Это было мне на руку, я планировала не просто вытянуть из него информацию, но и понять, что он за тип, на что способен. Как и все не слишком развитые в умственном отношении люди, я полагала, что нет такого человека, которого я не могу вывести на чистую воду. Уж мой то зоркий глаз не просмотрит ни одной важной детали, уверяла я внутреннего критика. Да и чего греха таить, безобидный, как мне тогда казалось, флирт с Петей, грел мою душу. У меня и не было мысли изменить Лешке. Но станцевать ритуальный танец, предшествующий горизонтальной вольной борьбе, тянуло отчаянно. «Именно с этого и начинается разврат», — предупреждал внутренний критик. «Ничего подобного», — парировала я. Интересно, а как выглядит Алекс? Я боялась попросить у него фотографию, а он сам не предлагал. Вдруг, он страшный? Впрочем, с лица воду не пить. А вот если он низенький плешивый толстяк, возникнут проблемы. «Какие проблемы?? Что ты такое себе вообразила? У тебя что, серьезные планы?» — дурниной верещал внутренний голос. «Планы? — невинно переспросила я, — просто мне было бы приятно если бы Алекс оказался так же красив, как Петр, а Петр так же чуток и умен, как Алекс».

Когда походкой докера, отработавшего три смены подряд и от души залившего усталость, я выходила из спортивного комплекса, романтика была моей последней ценностью. Бутылка воды без газа, теплая ванна, мягкий диван — вот три кита счастья. Черная «Лада Калина», притеревшая меня слева, не вызвала в душе ничего, пусть даже отдаленно напоминающего радость.

— Устала? Садись, подвезу, — приоткрыв дверь со стороны пассажирского кресла, радушно предложил Петр.

Я послушно плюхнулась в кресло. Без всяких задних мыслей. Просто не было сил идти.

— Сначала всегда трудно, но потом втянешься, — обнадежил меня сенсей.

Быстрее помру, чем привыкну, — подумала я и без спроса схватила большую пластиковую бутыль, стоявшую на полу. С утробным воем ополовинив ее, я блаженно откинула голову на высокую спину и сквозь прикрытые глаза минут пять лицезрела быстро мелькающий за окном городской пейзаж. Пейзаж был не тем. Мне же в другую сторону.

— Послушайте, высадите у метро. Совсем забыла, куда еду.

— Давай на ты? Не люблю формальности. Предлагаю отметить начало твоей спортивной карьеры легким ужином. Не перечь! Тебе сейчас тошно даже думать о еде, но поверь, я знаю, о чем говорю — правильно подобранное меню вернет тебя к жизни.

Это соответствовало моим внутренним пожеланиям, и я покорно позволила довезти себя до маленького японского кафе, где сырую рыбу подавали на грубых деревянных дощечках, а пахучий темный суп в больших глиняных мисках.

Ловко управляясь с палочками, Петр внимательно, без всякого ложного стеснения, изучал рельеф местности под названием Настя Голубкина. По выражению его лица сложно было сказать, доволен ли он увиденным. Его глаза оставались спокойными и вместе с тем немного шальными. Казалось, что за ними ничего не происходит, что они — занавес, а не зеркало души.

— Ты замужем? — в лоб спросил он.

— Это имеет отношение к айкидо? — вяло поинтересовалась я.

— К айкидо да, ко мне нет, — многозначительно молвил Петр и захватил из миски шепотку риса. Ловко окунув ее в соевый соус, он быстро отправил порцию в рот, тут же прихватил кусочек рыбьей плоти и медленно, словно удав кролика, засосал его внутрь. Выглядело это вызывающе, но Пете шла такая манера поведения.

— Так что? — упрямо шел он к цели.

— Господи, что тебя так волнует мое семейное положение? Ты принципиальный противник браков?

— Да, и это тоже. Брак — самое фальшивое изобретение человечества.

— О господи, — скривилась я, — зачем столько пафоса?

— Могу поспорить, у тебя или неудачный брачный опыт или очень короткий.

У меня было и то, и другое, но посвящать Петра в нюансы душа не лежала.

— Послушай, — решилась я, — помнишь, мы говорили про Арину.

— Помню, — кивнул Петя.

— Все таки, насколько хорошо ты ее знал?

— В общих чертах. Я же уже говорил. У меня много учеников, довольно трудно удержать всех в голове.

— А Соню? Соню ты знал лучше?

— Скорее хуже. Соня — вещь в себе.

— Ты спал с ними?

— О господи… — Петя обреченно склонил голову, едва не касаясь столешницы.

— Пойми, у меня профессиональный интерес. Эти женщины оказались причастными к… в общем это неважно, но речь идет о жизни людей.

— Соня и так попортила нам немало крови. Мы ведь думали, она погибла. Слава богу, конечно, что все так счастливо для нее обернулось, но за эти дни я уже устал от вопросов по ее поводу.