Наталья Саморукова - Капкан для белой вороны

– Ты чего ревешь, соседушка? Милый накостылял? А ты не бери в голову, бабу иногда полезно уму-разуму поучить. Баба – это такой человек, который никогда с первого раза не понимает.

Жору я почти не знала. Так, сталкивались во дворе мимоходом, здасьте-здрасьте. Слушая его тираду, удивилась – до какой же степени бывает обманчива внешность. Ну кто бы разглядел за ширмой профессорских очков и интеллигентских залысин приверженца домостроя?

– Я заходила к вам, да не застала, – с подобающим истинной женщине смирением молвила я и жестом пригласила его войти.

– Да я на минутку, – отказался он, – ты, говорят, Иркой интересуешься?

– Угу, – неопределенно пожала я плечами.

– Правильно делаешь. Я и милиции так сказал – эта дамочка та еще. У меня к ней у самого интерес был. Не подумай плохого. Но сама посуди, я человек семейный, в квартире две девки малые, а за стеной форменный Содом и Гоморра.

– Разве? А Валентина говорит, что вроде все в порядке было.

– Слушай больше. Валентина сама одинокая, свечку не держал, но электрик к ней постоянно шастает. А проводку, между прочим, совсем недавно всему дому меняли. Чего бы ему шастать?

– К Ире шастал?

– К Ире.. К Вальке! А к Ире не шастали, сама небось знаешь, на каких машинах подкатывали. Ну да ты мне зубы не заговаривай, я ж про другое сказать хотел. Аккурат той самой ночью, ну когда ее… того… я бессонницей маялся. И чаю с молоком выпил, и таблетку валерианы, а не спится. И кобель воет и воет, как оглашенный. В общем, думаю, подышу воздухом. Открыл балкон, сел на ящик из под пива и сижу. Полнолуние, тишина. Недаром говорят, что в полнолуние нечисть всякая во власти. Веришь ты в это? А?

– Не знаю даже.

– Вот и я не знаю, но говорят. Стали бы понапрасну говорить, а? Минут пяти до двух, я так думаю, не доставало, послышался скрип. Легонько, будто кто тихо-тихо на соседнем балконе дверь открывает. Я сижу. Думаю, ну мало ли, что там какое. Мне то что? Может, Ирка покурить вышла или ветер. А самому, не поверишь, страшно сделалось. Я в детстве так бабая не боялся, как мне нехорошо стало.

– И что же дальше? – с недоверием спросила я Жору.

– Дальше шелест и словно сквозняк пронесся – птица от нее вылетела. Ворона эта ее белая.

– И что?

– Улетела!

– Ну и?

– Ой, ну точно бабы тупые. Да если птица улетела, значит ее кто-то выпустил! Она ж в клетке у нее была.

– Может, Ира сама выпустила?

– Два часа ночи было! Ты слушаешь? Нет? Мертвая она в это время была.

– Но… Может, она заранее ее отпустила?

– С какой же стати? У нее там кругом мебеля белые да ковры. А ворона гадит. С какой же стати она ее выпустила? – Жора зловеще покрутил глазами, и уже выходя за порог, бросил – если только она заранее не знала, что жить ей осталось всего ничего. Бабы, они как кошки, чуют.

Уф. Очень странный свидетель. Отчего то я ни секунды не поверила в то, что Жора маялся бессонницей. Такие не маются. Шпионил за соседкой? Следил? С какой это радости пришел ко мне сам? Захотелось поделиться увиденным? Или запутать следы?

Лариса – удивительная женщина. В нашем безумной мире, в этом сумасшедшем городе, где каждый третий явных псих, а каждый второй скрытый, она похожа на цветущий остров спокойствия. Так невозмутимы и терпимы бывают по настоящему благополучные люди. И финансы здесь не при чем, хотя и с ними у нее все было в порядке. Просто Лариса была довольна собой и окружающими. Ее все устраивало, все ей нравилось. Она легко прощала людям слабости и когда, например, ей хамили в магазине, она лишь недоуменно пожимала плечами и великодушно улыбалась. С ней было легко.

С Лешкой они дружили давно, с каких-то незапамятных студенческих времен. Потом вместе начинали работать, но и когда их профессиональные пути разошлись, не потеряли друг друга из вида. Часто перезванивались, делились случаями из врачебной практики. Порой встречались, чтобы поболтать за жизнь. В их отношениях не было и намека на флирт и Лешка охотно брал меня на рандеву с приятельницей. Но пару раз составив им компанию, я потеряла интерес к встречам на троих. Слушать несколько часов кряду о последних новинках в области фармакологии или способах купирования абстинентного синдрома было выше моих сил. Несколько раз Лариса заходила к нам домой. Как-то, не застав Лешку, осталась выпить кофе и мы разговорились на общечеловеческие темы. С той поры время от времени болтали по телефону, но особой близости между нами не было.

Мне кажется, она всегда посматривала на меня чуть свысока, но я прощала ей этот взгляд. Во-первых, она была старше, во-вторых, в этой снисходительности не было ровном счетом ничего обидного. Такое отношение к близким и далеким вообще свойственно врачам. По сравнению с простыми смертными, они немного Боги. Кто, кроме них, так близко стоит к жизни и смерти?

О ее личной ситуация я почти ничего не знаю. Да и Лешка, похоже, знает немного. К себе в гости она не приглашала, с мужем не знакомила. Мы знали про него лишь то, что он есть, что зовут его Гена и что у него и Ларисы все в полном ажуре. Правда, детей нет. Но какие ее годы, до 45 лет вполне можно стать мамой. А ей всего то сорок.

К встрече я подготовилась тщательно. Приоделась, навела относительный порядок на голове. Не хотелось ударить в грязь лицом перед ухоженной и даже холеной Лешкиной подругой. Тем более, она прилетела из далекой Канады, и это еще больше приподнимало ее в моих глазах. Лешкина стажировка, кстати, была целиком ее заслугой. С коллегами из Торонто она работает уже не первый раз. И вот решила вытащить моего милого. После того, как частная клиника, принадлежащая Алексею, рухнула, он пребывал в легкой меланхолии. Недостатка в клиентуре не было, но ему не хватало размаха, масштаба.

– Замечательно выглядишь! – Лариса легко коснулась губами моей щеки. Повеяло горьким ландышем, весенней свежестью.

Я без утайки рассказала ей все. Не знаю, посвятил ли ее в курс проблем Лешка, но будем надеяться, что он простит мою болтливость. Мне нужен был сейчас взвешенный анализ происходящего и лучшего помощника, чем Лариса, тут не найти.

– Странная история, что и говорить, – внимательно глядя на меня, прокомментировала женщина услышанное.

Пока я по второму кругу рассматривала десяток снимков, она медленно пила кофе и молчала.

Плохого качества фотографии были сделаны, скорее всего, скрытой камерой. Но женщина как две капли воды была похожа на меня. А мужчина, если мне не изменяет память, на Генриха. Хотя тут мне трудно было выступать в роли эксперта, я его толком и не видела никогда. На первый взгляд фотографии казались настоящими. Они запечатлели моменты откровенной любовной игры, смотреть на которые мне было мучительно стыдно.