Эд Макбейн - Мошенники

— А мое дело — это забота о больных и страдающих людях, — прервал его Мак-Элрой.

— Да, да. Разумеется. И ваш долг — не дать им умереть. Однако наш долг состоит в том, чтобы разыскать того, кто убил тех, кто уже все-таки, увы, мертв. Поэтому все, что вы сможете сообщить нам относительно…

— У меня имеются четкие указания руководства, — сказал Мак-Элрой, — и я обязан строжайше выполнять их, особенно в отсутствие этого руководства. Больница должна работать как хорошо отлаженный часовой механизм, детектив… Мейер — вы, кажется, так себя назвали.

— Именно так, и при этом я прекрасно понимаю…

— …и у меня нет времени отвечать здесь на ваши вопросы — во всяком случае сегодня это исключено. Просто ни минуты свободной. А почему бы вам не прийти тогда, когда здесь будет персонал, и не задать ему свои…

— Но дело в том, что с Клер Таунсенд работали именно вы, не так ли?

— Вообще-то Клер и в самом деле работала со мной, но она работала также и со всеми остальными врачами, а также и с руководством. Послушайте, детектив Мейер…

— И хорошо вам работалось с ней?

— Я не намерен отвечать на ваши вопросы, детектив Мейер.

— Знаешь, Стив, я думаю, что он просто не ладил с ней, — сказал Мейер.

— Конечно же я ладил с ней. С ней все ладили. Ведь Клер, можно сказать, была… Послушайте, детектив Мейер, вам не удастся вовлечь меня в разговор о достоинствах Клер. Честное слово! Меня ждет работа. Я сейчас нужен своим больным.

— Я ведь тоже болею за свое дело, — сказал Мейер, улыбаясь одной из самых очаровательных своих улыбок. — Так что вы говорили насчет Клер?

Мак-Элрой только молча со злостью поглядел на него.

— А я считаю, что нам нужно его арестовать, — сказал Карелла.

— Арестовать меня? Да какого черта вы?.. Послушайте, — Мак-Элрой решил, по-видимому, проявить максимум выдержки. — Ровно в одиннадцать часов мне предстоит делать обход. Затем мне нужно будет выписать массу лекарств и проследить за их приемом. Потом мне необходимо…

— Да, мы знаем, что вы страшно заняты, — сказал Мейер.

— Мне нужно у двух пациентов взять спинномозговую жидкость, назначить и провести несколько внутривенных вливаний, да еще истории болезней.

— Да что тут время терять, поехали за ордером на арест, — сказал Карелла.

Мак-Элрой как-то сразу сник.

— Господи, и зачем только я решил стать врачом? — тоскливо спросил он, обращаясь в пространство.

— Как давно вы знаете Клер?

— Месяцев шесть примерно, — усталым голосом отозвался Мак-Элрой.

— Вам нравилось с ней работать?

— С ней всем нравилось работать. Хорошие работники социальных служб очень ценятся в больницах, а Клер была еще вдумчивым, ответственным человеком. Я просто в ужас пришел, когда прочел о том, что случилось. Такая милая и красивая девушка, да и работник замечательный!

— Были у нее какие-нибудь стычки с кем-нибудь здесь, в отделении?

— Нет.

— С докторами? С сестрами? С пациентами?

— Нет.

— Но послушайте, доктор Мак-Элрой, — сказал Мейер. — Она ведь все-таки была живым человеком, а не святой.

— Может быть, святой она и не была, — сказал Мак-Элрой, — но была чертовски хорошим работником. А хороший работник никогда не ввязывается в мелкие дрязги.

— Но дрязги бывали все-таки в вашем отделении?

— Дрязги бывают повсюду.

— Но Клер никогда не была в них замешана.

— Насколько мне известно — никогда, — сказал Мак-Элрой.

— А какие у нее были отношение с пациентами? Вы же не станете убеждать нас, что все пациенты отличались идеальным характером и примерным поведением и что…

— Нет, многие из наших пациентов нервны, раздражительны, а зачастую бывают и просто невыносимы.

— В таком случае ведь далеко не все воспринимали ее…

— Совершенно верно. Не все и не сразу приняли ее с распростертыми объятьями. Поначалу, по крайней мере.

— Так, значит, все-таки и у нее возникали проблемы.

— Поначалу — да. Но у Клер была просто изумительная способность находить буквально к каждому особый подход, как бы ключик какой-то, и ей почти всегда удавалось завоевать доверие пациента.

— Почти всегда?

— Да.

— А в каких же случаях это ей не удавалось? — спросил Карелла.

— Что?

— Почти всегда еще не означает всегда, доктор Мак-Элрой. Так, значит, у нее все-таки бывали неприятности с пациентами?

— Ничего серьезного не было. Не было ничего такого, с чем она не смогла бы справиться. Видите ли, я ведь как раз и пытаюсь втолковать вам, что Клер была человеком исключительно преданным своей работе, она умела просто великолепно обращаться с пациентами. Если же говорить откровенно, то сотрудники социальных служб зачастую приносят нам массу неприятностей. Но Клер это никоим образом не касается. Клер всегда была мягкой и терпеливой с пациентами, она умела входить в их положение и… просто она была очень хорошей и не о чем тут дальше толковать. Она прекрасно знала свою работу и, главное, любила ее. Она была прекрасным специалистом. Это, собственно, и все, что я могу сказать. Да что там — она даже… она не ограничивалась тем, что приходилось делать тут, в отделении. Она интересовалась дальнейшей судьбой своих пациентов. Она навещала их дома, помогала родственникам наладить жизнь. Поверьте, она была просто необыкновенным человеком.

— А чьи дома она посещала?

— Что?

— Ну, в дома каких пациентов она заходила?

— Ах, вот в чем дело… Ну, я точно не знаю. Она посещала нескольких. Но я не помню.

— А вы попытайтесь припомнить.

— Нет, честное слово…

— А вы все-таки попробуйте.

— Погодите, погодите, дайте подумать. Тут у нас лежал один мужчина с переломом обеих ног — производственная травма. Клер тогда проявила необычайный интерес к его семье. Проявляла заботу о детях, сидела с ними. Или вот в начале прошлого месяца поступила к нам женщина с прободением аппендикса. Жуть просто: тут и перитонит, и абсцессы, и вообще — все что угодно. Она пролежала у нас довольно долго, кстати ее и выписали-то только на прошлой неделе, если хотите знать. Клер очень внимательно отнеслась не только к ней, но и к ее дочери, девчонке лет шестнадцати. Она продолжала интересоваться ею даже после того, как женщину выписали из больницы.

— Как это понять?

— Она звонила ей.

— Этой девочке? Прямо отсюда — из отделения?

— Да.

— А о чем они разговаривали?

— Ну уж этого я не знаю. Я не подслушиваю чужие…

— И как часто она звонила ей?

— Ну, довольно часто, особенно последнюю неделю. — Мак-Элрой помолчал немного, припоминая. — А если уж быть точным до конца, то однажды девушка эта звонила ей сюда. Представьте, звонила в больницу.

— Правда? Прямо сюда звонила? А как зовут эту девочку?

— Этого я не знаю. Но можно посмотреть фамилию ее матери, она должна быть в истории болезни.