Эд Макбейн - Мошенники

— Да, — сказала она. — А что с ним случилось? — Она не вздрогнула, не отшатнулась, не смутилась, не покраснела. Она просто сказала “да”, а потом так же спокойно и даже по-деловому спросила: “А что с ним случилось?”

— Он мертв, — сказал Карелла.

Она кивнула, но так и не произнесла ни слова. Потом чуть заметно пожала плечами, а после этого снова кивнула.

— Кто он? — спросил Карелла.

— Джонни.

— А дальше как?

— Смит.

Карелла недоуменно уставился на нее.

— Все верно — Смит, — сказала она. — Джон Смит.

— А вы себя как ему назвали? Если он действительно типичный Джон Смит — человек с улицы, то вы…

— Не вижу тут ничего забавного. Он сказал мне, что зовут его Джоном Смитом. С чего мне было не верить ему?

— Да и в самом деле — с чего бы? Как давно вы знакомы с ним, мисс Констэнтайн?

— С января.

— А когда вы виделись в последний раз?

— Где-то с месяц назад.

— А не смогли бы вы припомнить поточнее?

— В последних числах месяца.

— У вас с ним были серьезные отношения?

Лотта пожала плечами.

— Не знаю, — тоскливо сказала она. — А что это значит — “серьезные отношения”?

— Ну, были ли вы… были ли вы чем-то более, чем просто друзьями, мисс Констэнтайн.

— Да, — резко бросила она. Она задумалась, как бы ощутив свое одиночество в этом тихом и уютном гостиничном вестибюле, который почему-то так напоминал Карелле Венецию, а потом кивнула, будто в ответ на свои мысли: — Да. — Она снова кивнула. — Да, мы были больше чем друзья. — Она подняла на него свои зеленые глаза, а затем резким движением головы отбросила со лба волосы и сказала с вызовом: — Мы были любовники.

— Так, хорошо, — сказал Карелла. — А не могли бы вы предположить, мисс Констэнтайн, кто мог хотеть его смерти?

— Нет. — Она помолчала. — А как… как он умер?

— А я все ждал, когда же вы, наконец, зададите этот вопрос.

Лотта Констэнтайн с вызовом встретила взгляд Кареллы и не опустила глаз.

— И кого это вы тут разыгрываете? — спросила она. — Сурового и решительного полицейского?

Карелла промолчал.

— И почему это я обязательно должна была поинтересоваться, как именно он умер? — продолжала она. — Разве не достаточно уже того, что он мертв?

— Большинство людей обычно интересуются этим, — сказал Карелла.

— А я — не большинство, — резко бросила она. — Я — это я. Лотта Констэнтайн. У вас же все разложено по полочкам. Вот и радуйтесь тому, что у вас там вместо мозгов настоящая электронно-счетная машина. Вы ведь так рассуждаете: нажал нужные кнопки, вставил дискету, раз-раз — и готов правильных ответ. Вы вот являетесь сюда неизвестно откуда и заявляете мне о том, что Джонни мертв, а потом задаете кучу дурацких вопросов и еще объясняете мне, как большинство людей реагирует на это. А я вам говорю, мистер, не знаю как вас там, что можете проваливать к чертовой матери со всеми вашими раскладками и полочками! Большинство двадцатидвухлетних девчонок никогда не влюбятся в человека шестидесяти шести лет — да, да, ему шестьдесят шесть — и нечего глазеть на меня, изображая изумление. Именно столько лет было Джонни! Поэтому перестаньте мне здесь талдычить о том, что сделало бы большинство людей; да по мне вы хоть перетопите это большинство или повесьте их всех вверх ногами — я и пальцем не шевельну, потому что плевать мне на большинство!

— Он был убит выстрелом из охотничьего ружья с близкого расстояния, — сказал Карелла, пристально вглядываясь в ее лицо. Но оно оставалось неподвижным, не отразив ни тени эмоций, никаких движений души.

— Ну хорошо, — сказала она, — значит, он был убит выстрелом из охотничьего ружья с близкого расстояния. И кто же это сделал?

— Мы пока не знаем.

— Я этого не делала.

— Никто и не говорит, что это сделали вы.

— В таком случае, какого черта вы оказались здесь?

— Пока что мы пытаемся всего лишь выяснить личность убитого, мисс Констэнтайн.

— Ну вот вы и установили его личность. Убитый был Джоном Смитом.

— Ну вы, наверное, и сами понимаете, что такие сведения не очень-то помогут нам. Правда, мисс Констэнтайн? Имя-то уж слишком заурядное.

— А чего вы тут душу мне выматываете? Черт побери, это же его имя, а не мое, и не я его придумала.

— А он никогда не называл вам своего настоящего имени?

— Он представился мне Джоном Смитом.

— И вы поверили.

— Да.

— А если бы он сказал вам, что его зовут Джоном Доу?

— Послушайте, мистер, я поверила бы ему, даже если бы он назвал себя Иосифом Сталиным. Ну, и что вы на это скажете?

— Неужто это было так здорово и прямо сразу? — спросил Карелла.

— Именно так оно и было.

— А чем он зарабатывал себе на жизнь? — спросил Карелла.

— Он не работал уже. Получал какую-то небольшую пенсию или социальную страховку.

— А как же форма?

— Какая форма? — впервые на лице Лотты Констэнтайн отразилось удивление.

— Форменная одежда. Та, которую кто-то снял с него и засунул в печь для сжигания мусора.

— Понятия не имею, о чем вы говорите.

— Вы никогда не видели его в форменной одежде?

— Никогда.

— А была ли у него какая-нибудь работа? Ну, прирабатывал он где-нибудь в дополнение к пенсии? Может, он был лифтером там или еще кем-нибудь?

— Нет. Иногда я… — она прервала себя.

— Да?

— Нет, ничего.

— Вы давали ему деньги? Именно это вы собирались сказать?

— Да.

— А где он жил, мисс Констэнтайн?

— Я… я не знаю.

— Как это так, неужто вы…

— Я не знаю, где он жил. Но он… но он часто приходил сюда.

— И оставался здесь?

— Иногда и оставался.

— И как долго?

— Ну… самое большее… он тут оставался, это было, когда он пробыл здесь две недели.

— Питт знает об этом? Лотта пожала плечами.

— Не знаю. А какая разница? Я — хороший постоялец. Я живу безвыездно в этом отеле целых четыре года — с первого же дня, как приехала сюда. И какая кому разница, если старый человек… — она оборвала начатую фразу и снова поглядела прямо в глаза Карелле. — И нечего пялить на меня глаза, будто я вам Лолита или еще там кто-нибудь. Я любила его.

— И он никогда даже не упоминал при вас о форменной одежде, так ведь? И не говорил ни о какой работе?

— Он говорил о каком-то дельце.

— И что же это было за дельце? — спросил Карелла, наклоняясь к ней поближе.

Девушка уселась поудобнее.

— Он не говорил, в чем оно заключается.

— Но он упоминал о каком-то деле?

— Да.

— Когда это было?

— Когда мы в последний раз с ним виделись.

— А что конкретно он тогда сказал?

— Он только упомянул вскользь о том, что у него намечается какое-то дельце с глухим.

Они сидели сейчас в глубоких мягких бархатных креслах, в богато убранном вестибюле за низким кофейным столиком, и вдруг показалось, что вокруг воцарилась мертвая тишина.