Владимир Колычев - Два плюс один

— Кто покушался?

— У него было много друзей. Но друзья стали врагами. Теперь у него много врагов. Он кинул всех, кого только мог, и сорвал с этого большой куш. Только вот сбежать не успел. По дороге в аэропорт его и подстрелили.

— А Наташа? — встрепенулся Егор.

— Жива. И она жива, и ребёнок. Она в больнице, с мужем. Гордая штучка.

— В смысле?

— Да есть там у нас один, простой как… А ты не знал, что на Каплина покушались?

— Вы думаете, что это мог быть я?

— Да нет…

— А зря, — усмехнулся Егор.

— Не понял, — напрягся Евдокимов.

— На меня и в октябре покушались. Тоже от Каплина.

— От Каплина?

— Ну, это мне недавно сказали. А могли сказать еще тогда… Каплин «заказывает» меня, я об этом узнаю. Моя реакция?

— Ты бы не стал убивать, — задумчиво проговорил Евдокимов. — Голова у тебя не горячая. Ты бы сначала разобрался…

— Это вы так думаете. Потому что знаете меня… Может, это подстава такая?

— Подстава?

— Стреляют в меня, а попадают в Каплина.

Возможно, тогда в лесу Егора и не собирались убивать, а только инсценировать покушение и скрыться с места, оставив после себя след, который должен вывести его на Каплина. Егор принимает вызов, отвечает ударом на удар, и Каплин отправляется к праотцам… Реален такой вариант? Слишком сложно. Слишком глупо. Но жизнь — это не просто игра, жизнь — это театр абсурда.

— В него и так попали.

— Когда?

— Позавчера днем.

— А киллеры были вчера утром… Может, все-таки от вас весточка?

— У нас работали профессионалы, они бы не промахнулись, — качнул головой Евдокимов.

— Работали?

— Нет больше системы. И возможностей больше нет.

— А закон?

— Закон есть.

— Закон защищает семью Каплина?

— Должен.

— А Наташе угрожает опасность?

— Возможно… Каплин вывел в офшор очень большую сумму денег, ключи со счетом могут находиться у нее.

— Ее могут похитить?

— Вместе с ключами.

— А кто может ее похитить?

— Я же говорю, у Каплина много врагов. И они не террористы. В смысле, никто не берет на себя ответственность за покушение.

— Но вы же кого-то подозреваете?

— Я этим делом не занимаюсь.

— Но информацией владеете.

— Нет информации. Есть только предположение. И уголовное дело. Против Каплина. Он брал кредиты и не возвращал.

— Брал кредиты в банках?

— Уголовное дело возбуждено по заявлению банка, — кивнул Евдокимов. — Но кредиты он брал и у бандитов.

— Которых затем кинул?

— Ты сам понимаешь, что такое не прощается.

— И кого из бандитов он кинул?

— Из бандитов… — усмехнулся Евдокимов. — «Белые воротнички» сейчас куда опаснее бандитов. Взять того же Каплина, думаешь, он не убивал?

— Убивал?

— Факты есть, а доказательств нет… И служба безопасности очень серьезная.

— А вы говорите, что Каплин не мог меня «заказать», — напомнил Егор.

— Сейчас не мог… А тогда, в октябре, да, тогда мог… Ты же не станешь выяснять с ним отношения? — нервно спросил Евдокимов.

— Ну, он же вроде как в критическом состоянии.

— Вот и я о том же. Он и без того наказан. И вариантов у него не осталось. Если выживет, его посадят.

— Если умрет, ляжет в землю, если выживет, сядет… — усмехнулся Егор. И, немного подумав, добавил: — Или за границу смоется.

— Если смоется, то с концами… Не надо его трогать. И в его дела впутываться не надо.

— В его дела?

— Ну, Каплин же не просто так тебя «заказал». Ты и сейчас за его жену переживаешь.

— Переживаю.

— Там вокруг нее столько интересов переплелось.

— Вот и я о том же.

— Запутаешься. И не выпутаешься.

— Все возможно, — кивнул Егор.

— Все возможно, — повторил за ним Евдокимов, — кроме одного. О наших с тобой делах никто не узнает. Что бы ни случилось, ничего и никому…

— Мне никто не поверит.

— Но ты все равно держи себя в рамках. Не надо высовываться. Там, где Каплин, там с наскока не возьмешь. Если сам не запутается, кто-нибудь запутает.

Егор кивнул. Ощущение запутанности и привело его к Евдокимову. Кто «заказал» его? Каплин, менты с их криминальной войной или какая-то третья сила? Каплин в тяжелом состоянии, враги его покрыты мраком, Евдокимов ни за что не признается. Вот и что ему думать? И как быть?

Родион долго не мог смириться с ампутацией, но на протезы встал быстро. Не прошло и месяца, как жизнь вокруг него закипела с утроенной энергией. Как будто и не было ничего. И сейчас он удивил. Несколько дней не приходил в сознание, а тут вдруг поднялся с кровати, снял кислородную маску, отсоединил от себя трубки, провода, подошел к Наташе и, взяв ее за руку, сказал:

— Ты должна уехать.

— Вместе уедем.

— Я останусь здесь, — качнул он головой. — Навсегда.

— Почему навсегда?

— Так надо. А ты уезжай. Забирай Олежку и уезжай.

— Куда?

— Остров Святой Елены, сорок шестой дом. Там ты будешь в полной безопасности. Там же ты найдешь и код к моему счету.

— К твоему счету?

— Там деньги. Там очень много денег… Прямо сейчас и уезжай.

— Вместе поедем!

Наташа взяла Родиона за руку, но он вдруг исчез. Стоял возле нее и вдруг оказался на прежнем своем месте. Он лежал на кровати, маска, трубки, провода — все подключено. А на мониторе пищали тонкие ровные нити, которые должны были, но не показывали пульс. Ровные линии, сплошной писк. Это значило, что Родион умер.

От страха Наташа… проснулась. Открыла глаза и услышала прерывистый писк. Родион был без сознания, но при этом дышал, и пульс отражался на экране монитора. За окнами хмурое весеннее утро, на стекле капли дождя.

Дверь открылась, в палату вошла медсестра и, не обращая на Наташу внимания, сделала Родиону укол. В больнице начинался обычный рабочий день.

Наташа заправила койку, на которой провела ночь, привела в порядок себя. Появились врачи с обходом, пошептались между собой, взглядами выразили сожаление. Не нравилось им состояние Родиона, возможно, это был последний день в его жизни. Не зря же он приходил к ней во сне.

После обхода появился Качалин, с ним пришел Корнельский, такой же бизнесмен, как и Родион. В палату их не пустили, Наташа сама вышла к ним в коридор.

Она не вникала в дела мужа, имела лишь смутное представление о его связях и знакомствах. Но Корнельский — особый случай. Узнав о том, что стало с Родионом, Вадим счел нужным взять над ним шефство. Их отношения из приятельских переросли в дружеские. Вадим даже встречал Наташу из роддома вместе с Родионом и радовался так, как будто врач держала на руках его сына. Он даже хотел взять Олежку, но Родион вовремя спохватился и опередил его. И на новоселье он у них был.

Голова у него лысая и блестящая как бильярдный шар. Черты лица грубые, асимметричные, глаза маленькие, глубоко посаженные. Но при этом он умудрялся производить на людей приятное впечатление. Причем делал это играючи. Было в нем природное обаяние, усиленное работой над собой.