Тилли Коул - Рип

Поэтому я больше не жажду нормального.

И потому что, если это так, я знала, что, когда вернусь домой в Хэмптонс сегодня вечером, я увижу Заала.

Мне придется прикоснуться к нему снова.

У меня нет выбора.

Я должна быть рядом с ним.

Потому что внутри меня что-то щелкнуло, сломалось. И как однажды сказала мне моя бабушка, теперь я знаю, что все больше не будет прежним.

— Думаешь, на этот раз получится? — спросил Хозяин человека в белом халате.

Меня начало трясти от голоса Хозяина. Он был жесток. Он накажет меня, если я когда-нибудь вспомню о них. Он накажет меня, если я не выполню то, что он говорит.

— Я установил химический баланс, так что должно сработать. Посмотрим.

— Собаке потребовались недели, чтобы прийти в себя после последней инъекции. — Я напрягся. Хозяин был зол, и мои руки задрожали сильнее.

Я уставился в потолок. Я был привязан, не мог пошевелиться. Мужчина в белом халате подошел ближе. Мое тело замерло. Моя грудь напряглась, и я не мог дышать.

Он причинил мне боль.

Он всегда причиняет мне боль.

Мои глаза расширились, когда я увидел, что он держал в руках. Игла. Длинная игла.

Я попытался поднять руки, чтобы он не попал мне в руку. Ремни удерживали меня. Я дрыгал ногами и бился всем телом, пытаясь увернуться. Человек в белом халате отступил.

— 221, остановись! — Голос Хозяина отозвался эхом в моих ушах. Я перестал двигаться.

«Не причиняйте мне боль. Больше не делайте мне больно», — умолял я.

Кто-то рассмеялся, когда я вновь попытался дышать.

— Вы хорошо его натренировали.

Хозяин засмеялся. Я узнал его смех. Он смеялся надо мной каждый раз, когда причинял мне боль. Он смеялся надо мной, и когда я истекал кровью, когда он бил меня, и когда я плакал.

— Он лишь слабый пес, которого я сломал. Лишил его имени и той гребаной семьи, которой он принадлежал. Теперь он мой. Теперь он подчиняется только голосу своего Хозяина.

Смех стал громче, но по команде Хозяина мое тело на кровати не шевелилось.

Человек в белом халате снова подошел ближе, но остановился. Он смотрел на Хозяина.

— Если я сниму ремни, он останется неподвижным, пока я буду делать инъекцию?

— Он сделает все, что я прикажу. — Хозяин сделал паузу. — Смотри.

Человек в белом халате расстегнул мне ремни. Я хотел двигаться, но Хозяин приказал:

— 221, лежи спокойно. Не двигайся или будешь наказан.

По его команде мои плечи прижались к кровати. Даже мои пальцы не могли пошевелиться.

— Впечатляет, Леван, — одобрил мужчина в белом халате.

— Будет еще более впечатляющим, если эта инъекция сработает. Это сотрет его память о том, кем он был, и подпитает ярость, да?

— Да… безусловно, — уверенно ответил мужчина. Краем глаза я видел белый халат.

Я не хотел видеть, как он делает мне укол, поэтому закрыл глаза. Резкая боль распространилась по руке. Человек в белом халате воткнул иглу сильнее и глубже. Я хотел закричать, хотел убежать, но Хозяин приказал мне не двигаться.

Ощущение чего-то горячего внезапно заполнило мою руку, быстро пронзило мое тело. Я стиснул зубы, когда жидкость превратилась в огонь, наполняющий мои вены. Это больно, так чертовки больно.

Мое тело дрожало. Я почувствовал внезапную острую боль в животе. Я не мог этого вынести. Это заставило меня разозлиться; так разозлиться, что хотелось кричать от боли, мне нужно выпустить ее наружу.

Но я не мог двигаться… Я не мог двигаться…

Открыв глаза, я моргнул, и мое тело дернулось. У меня перехватило дыхание. Я могу двигаться?

Я могу двигаться.

Я закрыл глаза, чтобы прогнать кошмар. Хозяин был там. Хозяин и мужчина в белом халате, оба причиняют боль мальчику. Причиняют боль ребенку, который был… который был…

Услышав рядом дыхание, я сел, приготовившись убивать, когда увидел ее.

Золотистые волосы, карие глаза… она.

Я покачал головой и закрыл глаза, пытаясь вспомнить. Вода. Вода. Она вымыла меня. Она…

Снова открыв глаза, я вытянул руку и, взяв ее за руку, притянул ближе. Она издала потрясенный вопль, и ее глаза стали большими. Она выглядела испуганной. Я не хотел, чтобы она боялась. Я подумал, что она, должно быть, как я. У нее тоже, должно быть, есть Хозяин. Он никогда не подпускал ко мне своих женщин. Никогда.

Я должен защитить ее.

Вспоминая ее, я взял ее руку и уставился на нее. Она была такой маленькой. Ее пальцы были такими маленькими, и у них был странный цвет на ногтях.

Ее рука была горячей. И такой мягкой. Я провел пальцами по ее ладони и почувствовал ее дыхание. Я видел, как ее светлая кожа покраснела. Мне захотелось прикоснуться к ней.

Когда я потянулся своей рукой к ней, она замерла. Я еще ближе поднес мои пальцы и провел ими по ее коже. Она была такой же мягкой, как и ее рука. Нет, мягче. И теплой.

Ее рука шевельнулась в моей ладони. Прежде чем она успела бы ее вытащить, я сжал ее ладонь и прижал к своей щеке.

Я закрыл глаза. Это ощущалось, как прошлой ночью. Я чувствовал себя также хорошо.

Ее дыхание становилось все быстрее и быстрее, и я открыл глаза, когда другая ее рука прижалась к моей щеке.

Что-то внутри меня остыло. Ярость, которая всегда текла по моим венам, утихла.

Она все еще была там, я чувствовал, как она пузырится под поверхностью, но теплая рука женщины успокоила ее. Я сделал глубокий вдох. Не было ни боли, ни яда, только ощущение ее тепла.

— Я… — мои глаза открылись, когда она заговорила. Хозяин не разрешал нам говорить. Но ее голос… он звучал странно. Это заставляло меня хотеть слушать, даже если это было запрещено.

Я заметил, как она сглотнула. Я наблюдал, как ее ресницы трепетали, и моя грудь напряглась. Она… она заставляла меня чувствовать… я был не уверен…

— Я пришла помыть тебе волосы, — сказала она. Я снова закрыл глаза. Ее голос. Ее голос был другим, звучал не так, как у Хозяина, но мне… мне нравилось его слышать.

Внезапно я почувствовал, как ее рука коснулась моих волос. Когда я открыл глаза, она стояла передо мной на коленях. Ее нежные руки касались моих волос.

— Они такие длинные, — сказала она. Я нахмурился. У нее тоже были длинные волосы. Мои длинные волосы — это плохо?

Я не мог оторвать глаз от ее лица. Я не мог отвести взгляд. Ее лицо… оно как-то повлияло на то, что я чувствовал внутри. Моя грудь сжалась. Мой живот сжался, и я почувствовал, как мой член затвердел. Я хотел, чтобы она снова прикоснулась ко мне. Я хотел, чтобы она снова погладила мой член, как делала это ранее.

Но я забыл, что хотел этого от нее, когда ее губы шевельнулись, и она улыбнулась.

Мои губы приоткрылись, и я отпустил ее руку. И ее улыбка тоже исчезла.

Нет. Я не этого хотел.

— Ты в порядке? — спросила она снова, ее добрый голос накрыл меня. От него мне становило тепло. Я не мог вспомнить, когда в последний раз мне было тепло. В моих камерах всегда было холодно. В этой камере. Я больше не хотел холода. Мне нравилось чувствовать себя таким образом. С ней.