Тилли Коул - Рип

Мягкий материал ощущался, как колющие иглы.

Лука откинул мои окровавленные волосы с лица и спросил:

— Талия? Ты в порядке?

Мои глаза расширились и налились слезами. Мое тело дернулось. Я попыталась пошевелиться. Мне нужно было двигаться. Нам нужно было спасти Заала.

— Нет, — сказал Лука, когда мое тело выгнулось от боли. — Тебе нужно подождать.

Твоему телу нужно время, чтобы привыкнуть.

Глядя в карие глаза Луки, я заплакала и прохрипела:

— Он забрал его. Он пришел и забрал его у меня.

Лицо Луки потемнело. Он притянул меня к груди.

— Я верну его, Талия. Это я тебе обещаю.

— Но он снова собирается накачать его наркотиками. Заал согласился снова стать прототипом, чтобы спасти мне жизнь. — Лука опустил меня, и я увидела его лицо, искаженное болью. — Он спас меня, Лука. Обменял свою жизнь на мою.

В этот момент появился быки с моим халатом. Лука приказал всем выйти из подвала. Мои глаза расширились, и я спросила:

— Савин? Илья?

Глаза Луки сузились.

— Перестрелка.

Мой желудок сжался.

— Они… мертвы?

Лука покачал головой.

— Нет. Они не в хорошей форме, но они на пути в больницу. Они должны быть в порядке.

Лука помог мне встать. Мои ноги болели, когда я пыталась балансировать самостоятельно. Но Лука не давал мне упасть. Вместо этого он помог мне одеться, затем поднял меня на руки.

Когда мы пошли к лестнице, я спросила:

— Ты собираешься его спасти, верно? Я не… Я не думаю, что смогу жить без него.

Лука остановился. Глядя мне прямо в глаза, он ответил:

— У меня уже есть люди, заслуживающие доверия, которые узнают, куда Джахуа забрал Заала. У нас есть люди внутри, крысы в его команде. Это не займет много времени.

Он слишком рисковал своим визитом, чтобы забрать Заала. Его следы уже отслеживаются. И как только мы узнаем, куда уполз этот ублюдок, я, бл*дь, возьму штурмом то место и перебью там всех до последней piz’dy.

Я сглотнула, увидев своего брата таким жестоким. Но сейчас в первый раз я приветствовала это. Я хотела этого.

Только Лука, которого раньше звали Рейз, мог освободить Заала.

Когда через несколько часов мы подъехали к дому моих родителей, я открыла дверь и забежала в коридор. Все были в гостиной: мама, Киса, папа и пахан. Когда я поспешила в гостиную на все еще дрожащих ногах, моя мама вскочила, и ее лицо побелело.

— Талия… моя девочка! — воскликнула она и бросилась ко мне с объятиями. Она схватила меня так крепко, что я вздрогнула. Услышав мой быстрый вдох, мама отстранилась. Ее рука поднялась и скользнула по моему лицу. — Талия, что этот человек сделал с тобой?

— Я в порядке, мама. — Я потерла ей руки и обошла вокруг нее, чтобы встретиться с отцом и Кириллом. — Джахуа пришел в дом. — Я сглотнула, горло все еще болело. — Они забрали Заала. Он снова схватил Заала. Он снова собирается посадить его на наркотики.

Кто-то вошел в комнату, и когда Киса спрыгнула с дивана, я поняла, что это Лука.

Но я не сводила глаз с отца.

— Папа, мы должны пойти и вернуть его.

Отец встал, Кирилл тоже. Отец подошел ко мне и обнял.

— Мы убьем Джахуа, Талия. Он заплатит. Этот ублюдок в последний раз связался с братвой. Прикосновение к моей дочери было последним, что он когда-либо сделал.

Я отстранилась, мое тело расслабилось от облегчения.

— А Заал? — спросила я. Лицо отца омрачилось. Вскоре мое облегчение сменилось ужасом.

— Костава — это не наше дело. Когда Джахуа сгинет, он найдет свой собственный путь.

Кровь так быстро побежала по моему телу, что я не слышала ничего, кроме ее пульса в ушах. Когда я взглянула на отца, он повернулся к Кириллу. Они о чем-то шептались.

Гнев просочился в мои кости, и, дрожа, я закричала:

— Нет!

Отец и Кирилл повернулись ко мне лицом. Отец удивленно посмотрел на меня.

— Нет! — повторила я. — Ты должен спасти Заала.

Лицо отца оставалось невозмутимым. Мне было знакомо это молчаливое выражение.

Это было все еще «нет».

— Папа, — возразила я, — он спас меня! Джахуа приставил гребаный нож к моему горлу. Он собирался убить меня из ненависти к тебе. Но Заал отдал за меня свою жизнь, он даже не колебался. Он был готов пожертвовать своей свободой ради меня! — Отец покачал головой, и, прежде чем он успел заговорить, я призналась: — Я люблю его.

В комнате воцарилась напряженная тишина. Мое шокирующее признание повисло в воздухе. Мои глаза были опущены, но я заставила себя посмотреть в лицо отца. На его лице было разочарование и шок.

— Я люблю его, — повторила я, гордость переполняла меня. Я шагнула вперед. — И он тоже любит меня.

— Ты влюбилась в Коставу? — недоверчиво переспросил отец.

Я поднял голову и ответила:

— Он не просто Костава. Его зовут Заал. Заал, который вместе с братом был похищен Леваном Джахуа и вынужден был наблюдать резню своей семьи в детстве.

Ребенок, который был вынужден быть рабом для Джахуа на протяжении более двадцати лет. Заал не просто Костава. Он — предполагаемый враг, который только что пожертвовал собой, чтобы спасти вашу единственную дочь!

Я задыхалась от напряжения. Я услышала, как мама фыркнула у меня за спиной. Я повернулась к ней.

— Я люблю его, мама, — сказала я дрожащим голосом. — Мы должны спасти его. У меня нет другого выбора.

Мама посмотрела через мое плечо на отца. Я проследила за ее взглядом. Он был в ярости.

— Моя дочь никогда не будет с Коставой! Я не приму это. — Он понизил голос. — И я не стану рисковать своими людьми, спасая человека из этой семьи!

Боль разбила мне сердце. Я отшатнулась.

— Тогда ты потеряешь дочь, — проговорила я искренне. Я наблюдала, как сердитое выражение папы сменилось шоком.

— Талия… — прошептал он. Я покачала головой, обрывая все, что он собирался мне сказать.

— Нет, он — мое все. Я не позволю ему обменять свою жизнь на мою, и при этом ничем ему не помогая. Ты не думаешь, что человек, который пожертвовал своей жизнью вместо жизни другого, заслуживает спасения?

Кирилл вышел из-за спины отца и подтвердил:

— Мы убьем Джахуа, Талия, но не пошлем за твоим мужчиной наших людей. Иван прав. Мы уже потеряли слишком много людей в этой гребаной уличной войне. Я не буду больше рисковать. — Я смотрела на пахана. И я знала, чем все закончится. Его слово было окончательным.

Я не знала, что еще можно сделать.

Но тут подошел Лука и остановился рядом со мной.

— Тогда рискну я, — изложил он. Я вскинула голову и увидела, как суровое лицо брата встретилось с лицом отца и Кирилла.

Кирилл прищурился. Отец шагнул вперед.

— Лука, мы говорили об этом…

— Я не Алик Дуров, — сказал он холодно, обрывая отца на полуслове.

Отец напрягся, но Лука добавил:

— Я не тот Лука, которого вы знали. Я кто-то новый. Кто-то, кого создал ГУЛАГ. Я не могу и не позволю, чтобы Заал снова страдал от рук того человека. Его брат спас меня.