Саша Слова - Опасность заводит

Это да. Его бурную реакцию она помнила в деталях.

— Вот и славно. Мне тоже было хорошо. Насчет вашего братства меня уже отпустило. Да, мне было больно, да, это как удар в спину. Но проехали. Не хочу, чтобы меня утешали.

И она бросила красноречивый взгляд на его коляску.

— Тебе ли не знать, Север?

Она сбила его с толку. Он определенно готовился к другому разговору, а теперь все заготовленные речи не подходили. Это даже становилось забавным.

— И что ты решила? — выдавил он из себя.

— Насчет чего?

— Насчет нас, — Север сам скривился, поняв, что выбрал неудачное слово. — С кем ты останешься…

— Я останусь с собой.

Стас нехорошо на нее смотрел. Он не доверял ей и даже не пытался скрыть своих сомнений. И его явно беспокоил наглый взгляд, которым Анна отвечала ему.

— Проблемы, Стас? — бросила она.

— Только если из-за тебя.

О, огрызается, хотя обычно подчеркнуто спокоен и холоден, значит нервничает. Анна перевела взгляд на Севера: мол, ты же тоже видишь, истерит твой напарник. Север едва заметно кивнул.

В машине поселилось тяжелое молчание, и Анна откинулась на сиденье, выглядывая центральный проспект с красивыми довоенными домами через окно. И размышляя. Почему новая жизнь всегда начинается с завтра? И зачем она села в машину? Кого спасаем на этот раз? И она еще пыталась образумить Виктора и злилась на его упрямство. Она предупреждала его и просила остановиться, только что могли ее слова поделать со всем этим. Власть, деньги, адреналин… Брат соглашался с ней, но раз за разом возвращался к этой жизни, словно наркоман любым путем находил дозу.

И она тоже не отказалась от последней встречи. Анна хотела увидеть его. По-новому и трезвым взглядом. Ей было нестерпимо любопытно, она рисковала ради их встречи, и пусть это безрассудство и откровенная глупость. Пусть… Да, она знала Марка, изучила его натуру в подробностях, даже самых неблаговидных и отталкивающих, но понимала и себя. И свои чувства. И свою зависимость. Уйдя сегодня, она осталась бы подвешенной в мучительном ожидании. Снова на вторых ролях. День за днем она бы ждала его хода и его появления. Марк так и не ответил ей на последнее сообщение, и, зная его сложный пульсирующий характер, стоило готовиться к чему угодно.

Он мог дать ей передышку, а потом вернуться во всей тиранической красе, уличив миг ее слабости и сомнения. Он мог явиться в любой момент, пьяный или трезвый, разгневанный или вызывающе равнодушный. Он мог позвонить, чтобы сказать что-нибудь пустое с беззаботной интонацией, проверяя ее реакцию и вслушиваясь в ее дыхание, или, наоборот, важное, резкое, больное, режущее… Или пройтись по краешку ее маршрута, чтобы она зацепила его фигуру неосторожным взглядом, и удалиться на долгие дни. Он мог бы беззастенчиво играться с ней, выдумывая новые забавы и новые туры их соревнования, мог бы потешаться и наслаждаться нездоровой властью над ней. Ведь в изматывающей гонке она рано или поздно оступилась бы и поддалась ему. Сказала бы все, что он жаждал услышать. Что угодно. Он бы вложил нужные слова в ее уста, сукин сын умел это лучше кого-либо. Он бы потянул за все ниточки и за все рефлексы. И вырвал бы любой трофей. Ее извинения, крики, мольбы, секс, мольбы о сексе… Анна не сомневалась, что он нашел бы верные дорожки, если бы она ушла прямо сейчас.

Она сама чувствовала опасную неудовлетворенность. Все оборвалось в неправильном месте и под неправильные слова. И этот голод нельзя оставлять в душе, иначе он придет и наполнит ее. Во всех смыслах.

Хотя Марк мог и замолчать. И тогда их последним моментом стал тот, когда она пыталась вырваться из его рук, чувствуя тошноту от настойчивых душных прикосновений… Нет, ей нужна другая точка. Правильная точка. И она сама перепишет эту историю.

— Анна, — позвал Север, заметив ее отрешенность.

— Все нормально, — кивнула она.

Она не хотела говорить с ним, не хотела растрачивать силы.

Поймав встревоженный взгляд Севера, она поняла, что сеанс самоанализа не закончен и внутренний психолог, перелистнув первый лист медкарты, впился внимательным взглядом в следующую. Север ей казался отражением, пропущенным через множество кривых зеркал. Его образ постоянно расплывался, и она не могла подобрать решающую и точную характеристику. Он сказал, что был негодяем и что сильно изменился. Он умел быть очень разным, видно он до сих пор блуждал между собой прошлым и новоявленным. И по дороге назад к себе старому он мог убить Марка, она помнила его ярость в клубе, когда они заговорили о Дасте, который усадил его в инвалидное кресло. Север был способен на это. А Марк нет, хотя у него имелись и возможности, и поводы.

Многие благовидные поступки кажутся такими только на первый взгляд. Стоит только капнуть… Север не оставил ни одной ссадины на ее теле, не сказал грубого слова, но, оглядываясь теперь назад, Анна видела, что Марк был честнее с ней. И да, она переспала с Севером, чтобы сделать больно ему. И чтобы отвлечься. Так и закрутилось с самого начала. Его нежность отвлекала ее от грубости Марка. Сначала только в мыслях и фантазиях, но с каждым толчком Марка наваждение становилось сильнее. Иногда у нее появлялись силы отступиться, но все закономерно шло к той ночи. Марк оставил незащищенное место, и она ударила. Но не он ли все превратил в поле боя?

И Север подарил ей не только нежность, но и забытое чувство контроля. Когда его ранили на ее глазах, Анне пришлось спасать его. Она позаботилась о нем, когда только от нее зависела его жизнь. Та самая власть, которой упивался Марк. Он слишком увлекся, слишком сдавил ее, и пружина, в конце концов, рывком разжалась. Вот и все чувства к Северу. Все упиралось в Марка. Вопреки или из-за него. Но и Север дотронулся не просто до нее, а до девушки брата, которого презирал. Все вещи, и все друг друга используют. Как и предупреждал Марк.

— Приехали, — сказал Стас.

Из двух машин выгрузились бойцы. Правда свита оказалась не такой уж и многочисленной. Кроме Севера, которому помогли выбраться с заднего, и Стаса еще пять мужчин с хмурыми сосредоточенными лицами.

— Why so serious? — не к месту вспомнила Анна и грустно улыбнулась.

— Анна, держись меня, — сказал Север.

И она послушно подошла к нему. Отворились двери заднего входа, и на пороге показался бугай с наушником.

— Все готово, — бросил он.

Первым вошел Стас с двумя охранниками, потом она с Севером и остальные. Клуб забросили уже давненько. Он покрылся пылью и не мог скрыть запустение, хотя и не критичное. Валялась забытая и разбитая мебель, под ногами шелестели пакеты, а горы строительного мусора закрывали собой барную стойку. Они прошли мимо нее, и направились вглубь зала. Там оказалось чище, в центр стащили два длинных дивана, на которых никто не сидел. Все расположились вокруг, первый круг — сами партнеры, трое мужчин в костюмах, второй — охрана, еще человек десять.