Владимир Колычев - Ты бросил меня

И тут же запустил в Игонина туфлей, которую подала ему Лиза. Сразу же в ход пошел и парный башмак.

Тетю Рину распирало от любопытства, она не удержалась, вышла на лестничную площадку, глянула на Игонина, который лихорадочно обувался. А Олег закрыл дверь и пристально посмотрел на Лизу.

— Ты же видел, я не хотела! — мотнула она головой.

— Да, но как он сюда попал?

— Мне позвонили с работы, я вернулась домой. Открываю дверь, и тут вдруг он… — Лиза протянула руки к Олегу, чтобы остановить его, даже глаза закрыла, призывая к спокойствию и его, и себя. — Так! Давай начнем с того, что я перед тобой не виновата. И дядю твоего к себе не заманивала.

— А он пришел.

— И сошел с ума… Я не думала, что он может быть таким. Хотя нет, думала, наверное, поэтому и отказалась работать с ним.

— Он звонил отцу, спрашивал, где я.

— Он следит за нами. Постоянно за нами следит, — кивнула Лиза. — Он больной… самый настоящий маньяк…

— Больше не сунется. — Олег улыбнулся, вспомнив, как спустил дядю Марка с лестницы.

— Не знаю, — усомнилась Лиза.

— Предлагаешь его убить?

— Я предлагаю? — вскинулась она.

— Ты так сказала.

— Это сгоряча. А тебе спасибо… За все спасибо… — Лиза нежно улыбнулась Олегу, подошла, обняла, прижалась к нему и дрогнувшим голосом спросила:

— Ты же меня не бросишь?

— За что?

— Со мной у тебя одни неприятности…

— Переживем!

Олег провел рукой по ее спине, нащупал молнию на ее платье, легонько надавил на замок. А когда Лиза покорно кивнула, соглашаясь раздеться, самодовольно улыбнулся. Лиза — это женщина, из-за которой сходят с ума. И которую все хотят. Но спать она будет только с ним. А остальные пусть облизываются, пока им языки не повырывали.

Интернет не просто вплелся в жизнь, он запустил свои щупальца под погоны, под фуражки. Даже полковник Шишов, которому за пятьдесят, признает его важность. Он не постеснялся прокрутить перед подчиненными ролик с ютуба, показал, как Никита бодается с «кошачьим» блогером и его худосочной подружкой.

— Значит, полиция не бездействует? — спросил Шишов, огладив рукой свои седины, в которые намертво впечатался след от фуражки.

— Это сарказм или просто юмор? — не удержался Никита.

В кабинете у начальника оперативно-разыскной части светло, тепло, комфортно, только вот он чувствовал себя неуютно. Плетнев сидит с каменным лицом, а Мотыгин откровенно скалится.

— Почему сарказм? Ритуальные убийства животных — вещь серьезная.

— Очень серьезная, — кивнул Никита и кисло глянул на Плетнева. Похоже, тот не стал докладывать начальству о его успехах в раскрытии преступлений против кошачьих личностей.

— Может, и не очень, но сверху звонят, интересуются, — усмехнулся полковник.

— Ну, тогда скажите, что восьмой кошки не будет, — буркнул Никита.

— Лейтенант Бусыгин хочет сказать, что он раскрыл дело и установил личность виновного, — сказал Плетнев.

— И почему я ничего не знаю?

— Подозреваемая во всем призналась, но тут же пошла в отказ. А железных улик у Бусыгина нет.

— Но личность установил? — Шишов с интересом смотрел на Никиту.

— Некто… — Плетнев щелкнул пальцами перед своим виском.

— Вероника Игонина, — напомнил Никита. — Пыталась вернуть своего бывшего, запугивала дохлыми кошками его жену. Типичная московская дура.

— А есть нетипичные? — добродушно улыбнулся полковник.

— И делятся они на виды и подвиды. В том числе почкованием.

— Игонина, Игонина… — в раздумье проговорил Вересов. — Тут у нас Игонин по сводке проходил. Обращался в травму за медицинской помощью. Что там конкретно, не помню, но можно глянуть.

Он открыл папку, заглядывать в нее не стал, а в ожидании посмотрел на Шишова. Тот кивнул, требуя продолжения. Вересов не заставил себя долго ждать.

— Та-ак… Игонин Марк Анатольевич, шестьдесят девятого года рождения… Был физически избит, обратился за помощью, перелом челюсти не подтвердился, заявление писать отказался.

— Как был избит? — заморгал Шишов.

— Физически, — подтвердил Вересов, давая понять, что ему и самому смешно.

— М-да…

— Физически избит и морально изнасилован, — вставил Птицын.

— Игонина Вероника Марковна, — вспомнив отчество, сказал Никита. — По возрасту может быть его дочерью.

— И где этот Игонин был избит? — спросил Плетнев.

— Где его избили физически и морально, документально не подтверждено… — иронично глянув на Никиту, сказал Вересов. — Но вчера же был вызов на Паркетную улицу, вроде как драка. Факт не подтвердился, меры не принимались…

— Улица Паркетная, дом восемнадцать? — встрепенулся Никита.

— Дом восемнадцать, — кивнул Вересов.

— В этом доме живет парень, по которому страдает Игонина, и его жена, которую она пыталась запугать мертвыми кошками…

— Страдает Игонина? — постучал пальцами по столу Шишов. — И отец ее пострадал?

— Выходит, что да.

— Кто он такой, чем занимается?

Вересов развел руками, но у Никиты было что сказать.

— Судя по машине, на которой ездит его дочь, человек он не бедный. И квартира у нее своя… Еще у отца есть страшные адвокаты, которые могут размазать меня по стенке.

— Мертвые кошки, живые адвокаты… — в раздумье проговорил полковник. — Все смешалось… А наша задача раскрывать и предотвращать… Надо бы разобраться, что там да как.

— Бусыгин у нас большой специалист по кошечкам, — хмыкнул Мотыгин.

— Специалист, — строго посмотрел на него Шишов, — если серийное убийство раскрыл…

— Ну, не совсем, — едва слышно подал голос Птицын.

— И не надо. Кошки пусть пока отдыхают, а ты, Бусыгин, давай по людям пройдись. Что там за драка, может, убийство назревает?.. Только не зацикливайся на этом, узнал, собрал, раскинул. Если пасьянс на казенный дом, будем посмотреть, а если ничего серьезного… Давай, Игорь Павлович, — кинул Шишов в сторону Плетнева, — подключай лейтенанта к серьезным делам, пора ему оперяться.

— Так оружия нет.

— Будет. И оружие завтра будет, и удостоверение.

Начальник части по-отечески улыбнулся, воодушевляя Никиту на ратные подвиги. Но тут же потерял к нему интерес и спросил:

— Что там у нас по делу Окуневского?

Никита по этому делу не работал, информацией не владел, поэтому его вежливо попросили за дверь. Обижаться он не стал. Во-первых, глупо, а во-вторых, у него все еще впереди.

Сначала позвонила мама. И пропесочила до самых почек. Как Олег посмел поднять руку на святая святых, на самого дядю Марка? Ну, зашел он к ним в гости, ну, попил чаю с Лизой. Если она любезничала с ним, что здесь такого? Она же не святая, от нее не убудет. О том, на какой чаек напрашивался Игонин, Олег уточнять не стал.

— Если вам с папой что-то не нравится, можете отказаться от сына, — резко бросил он.