Сергей Дубов - Розыск: рассказы

Вот и в этот раз перед службой переписываем свежие ориентировки, знакомимся с приметами и т. д. Ориентировка была обычная, но на женщину средних лет с фото и остальным описанием.

Стояла ранняя весна, но одежда на осужденных была еще зимняя: синий платок, телогрейка с биркой и обычные кирзовые сапоги. Вот так примерно и была одета наша побегушница. Да и нашу униформу — черные приталенные полушубки — мы тоже еще не сняли, и нас было за версту видно, что это служба, а не просто так модно.

Переписав в «конторе» все новости, мы разъезжаемся по постам. И на этот раз я со своим старшим напарником Володей Р едем на железнодорожный вокзал. Служба наша поставлена с вечера до утра — до смены — и представляет собой патрулирование, осмотр всех помещений вокзала и некоторой прилегающей территории. С Володей мы уже неоднократно делали обход, ну и в очередной раз решили посмотреть интересующих нас «пассажиров». Идем мы по второму этажу, зал за залом. Люди: кто дремлет, кто так сидит, что-то рассказывает друг другу, дожидаясь поезда. Везде живут по-разному, а поговорят незнакомые люди друг с другом, душу изольют — все равно расставаться, а на душе уже полегче. Людей в зале, конечно, много, но есть и свободные места.

А вот и синий платочек сильно выделяется на фоне черных и серых головных уборов, и не заметить его нельзя. И раньше я видел этот платок, нет-нет, да и промелькнет в толпе пассажиров, но ориентировки не было, а без причины зачем проверкой будоражить людей, но мы знали, что они от «хозяина». Женщина сидит среди пассажиров на скамейке, ничем у людей не привлекая внимание, только сапоги и ватник говорят нам о многом, хотя лицо пока не разглядеть. Стоп, но может быть, у нее есть справка об освобождении, спешить не нужно, а проверить документы мы обязаны. Мой напарник указал глазами на зечку: «Проверим» — и между рядами проходим к ней. «Гражданка, пожалуйста, ваши документы!» — и одновременно раскрываем свое удостоверение с предписанием на диагональной красной полосе слово «розыск» крупными буквами, и этого всегда было достаточно прочесть, чтобы понять, кто перед тобой. Но сейчас, когда мы ее разглядели, на сто процентов уверенности пока не было, дальше обязательно проверять будем по своим каналам. И вдруг на нашу просьбу о документах эта женщина включает «непонятку» и громко отвечает: «Какие документы! Зачем мне документы? Я еду усталая с работы, жду электричку. Что вы ко мне пристали?» В нашей среде это называется работать на публику, то есть чтобы окружающие люди, пассажиры посочувствовали ей, пожалели и даже оградили от нас в данной ситуации, но мы-то ведь на службе государственной и стараемся работать без нарушений закона.

Пасовать не собираемся, раз взялись, то будем до конца стоять: «Пройдемте, гражданочка, очень вас просим. В отделении поговорим». Тут же в наш адрес: «Помогите! Ко мне пристали». Нашлись и такие, которые, не поняв и не разобравшись, проходя рядом, приняли ее сторону и давай на нас «бочку катить», а могут быть и матерые бывшие зеки, которым на нас стрелки перевести — одно удовольствие. Тут я и подумал, что мы поторопились, и нужно было одного сотрудника ППС в форме с собой взять, не было бы никаких проблем. «Берем ее!» — мы наклоняемся и берем эту женщину под руки и буквально выносим из ряда сидений на середину, в проход. Но она никуда с нами идти не хочет, продолжая свое выступление, и добровольно ложится на гранитный пол, при этом охая и ахая, искусно работая на окружающих.

Некоторые мужчины, не вникая в суть дела, чуть не в драку лезут за нее, ругаются, а один даже за руку меня схватил, пытался разжать руку, когда я ее нес. «Запомни тех, кто мешает», — незаметно проговорил Володя и взялся за край ватника и волоком потащил ее к выходу. Женщина продолжала сопротивляться, и это только придавало нам уверенности в правильности нашего предприятия. Я рядом с Володей, помогаю ему тащить ватник, а особо сердобольных мужичков стараюсь вежливо предупредить не вмешиваться, так как мы из УГРО и делаем свою работу

Мы ее доставили в отделение и закрыли на время, а сами спешно вернулись в зал, кое с кем разобраться. Нашли и того, что за руки хватал, так он тут же раскаивался и извинялся, хотя ручонки-то в наколках, сам в прошлом не без греха. Ну, да это не наше дело, не мешал бы только. А женщина эта оказалась той, что была в ориентировке, хоть и подгримировалась неплохо, но мы-то работаем. Да простят нас женщины и поймут, что это не невинная жертва, а опытная преступница, с которой бы я никому не пожелал встретиться на своем жизненном пути.

Вспоминается такой редкий случай из моей практики. Кто из нас хоть раз в жизни не влюблялся в хорошенькую девушку. Вот и наш герой Костя Б. из провинциального городка окончил школу, стал работать до призыва в армию, а тут любовь-морковь, да по-взрослому: первые отношения, переживания, ревность, а тут и повестка из военкомата на срочную службу И призвали-то парня недалеко от любимой девушки, всего лишь двести километров. Но это не специально, чтоб их разлучить и не дать видеться, а так, по разнарядке, где он востребован, где был нужен. В армии не выбирают где служить, а служат там, куда направят По сравнению со мной, то меня направили за десять тысяч километров, где Мало-Курильские острова и остров Сахалин.

Прослужив два месяца, пройдя курсы молодого бойца, Костя принял присягу, получал от своей любимой Ирины Н. по три письма в неделю, где она поддерживала его как могла. Лишь бы у него все было хорошо, и он был на месте, то есть в части, ведь служить нужно было всего два годика. Здесь-то в армии. и происходит первая жизненная проверка молодых людей: испытание на прочность, силу воли, физическую выносливость и т. д. Наверное, каждый молодой солдат ставил себе такую цель — прослужить не хуже других, а лучше. Воспитать в себе дисциплину: если нужно, то сделаю, закалиться физически, окрепнуть, вернуться домой мудрым и сильным. В общем, подготовиться для дальнейшей жизни на гражданке.

Но Костя может и поставил себе такую цель, но по чему-то не выдержал испытания, заскулил, заплакал в письмах, стал просить Ирину о встрече, иначе сорвется. В отличие от него, мой папа, когда я прислал подобное письмо, сразу резко дал понять, что в армии служить — это «не у тещи на блинах быть». И это его мне пожелание послужило стержнем на всю дальнейшую мою жизнь. А вот у Константина, видимо, такой мужской поддержки в тот момент не оказалось, и он дал слабинку, а конкретно — сорвался. И когда их послали на хозяйственные работы вне части, то легко получилось уйти с этой овощной базы, добраться до железнодорожной станции, сесть в проходящую электричку и на перекладных в зимней форме одежды — зимняя шапка, бушлат, брюки, сапоги — поехать к Ирине. И, конечно, без документов, а кто ему их выдаст. И я тоже, получив задание, взяв ориентировку на Костю Б., отправляюсь к этой же Ирине, которая и была причиной беспокойства и слабостью военнослужащего Кости Б.