Евгений Монах - Братва. Пощады не будет

Меня так очаровала эта солнечная полянка, что я решил организовать тут небольшой пикничок. Благо, на всякий пожарный все необходимое заранее имелось в «девятке».

Земля поддавалась плохо, чуть не час понадобилось Цыпе, чтоб сбацать яму глубиной в метр.

– Ладушки! Хватит. Для людишек и то больше не копаем. Засыпай наш японский «гроб».

Поминальную скорбную речь говорить над свежей могилкой я посчитал совершенно излишним и по-простому поднял хрустальную стопку с коньяком «Матр»:

– Упокойся с миром, Малыш! Пусть земля будет тебе лебяжьим пухом!

Чисто по-человечьи посидели у маленького костерка, молча поминая четвероногого друга.

– А знаешь, – поделился я с соратником вдруг народившейся идеей, – ведь здесь можно приличное собачье кладбище обустроить! Пробей-ка: кому конкретно эта землица принадлежит. Если местному колхозу – всего за ящик водяры все купим на корню! Без базара!

Обратный путь в Екатеринбург я проспал как убитый. Да и немудрено. Накануне спал лишь четыре часа всего.

Пасмурный день не прибавил мне оптимизма, когда я проснулся. Тем более что предстояло навещать спивающегося Могильщика. Вчера, признаться, я отказался чисто из лени от этой запланированной затеи, хоть и обещал Цыпе.

Выглянув с балкона, с удовлетворением убедился в дисциплинированности обоих своих водителей. И «девятка» и «двойка» были на положенном месте. У подъезда моего дома.

Чтоб пообщаться между делом с хорошим человеком, выбрал для передвижения «жигуль» Александра, подав Цыпе знак, что он пока может быть свободен.

Сидя на заднем сиденье пикапа, любовался проносящимися мимо окрестностями и почти голым черепом водителя.

– Мы ведь с тобой ровесники, а «кумпол» твой уже лысый основательно, как задница у шимпанзе! – не очень тактично заметил я, закуривая.

– Виновата, Евгений Михайлович, глупейшая случайность, – бывший майор даже не думал обижаться, как и положено человеку нормальному, не страдающему комплексом неполноценности. – В начале восьмидесятых пришлось мне по делам службы побывать на Сахалине. Недельная по плану командировка, но задержался на полмесяца. Есть на острове радиолокационная станция типа РП-15. При работе она излучает СВЧ – сверхвысокие частоты. Навроде как микроволновая печь, чтоб понятнее вам было. Когда прямо под ней стоишь, опасности нет, но на высоте в пять-шесть метров СВЧ уже во всю мощь шпарят. Достаточно пару раз всего подбросить живую курицу вверх, и она становится хорошо зажаренной. Пальчики оближешь! Не вру. Сам подбрасывал. В последний день перед отлетом на материк дернул меня черт за грибами отправиться. Но до леса еще с километр было, когда услышал за спиною протяжный вой сирены – так всегда предупреждают людей о включении станции. От нее я успел отойти метров на двести. Бегом рванул к лесу, но выскочить из опасной зоны не успел. Получил тепловой удар прямо по темечку. Сразу сознание напрочь отключилось. Потом неделю провалялся в местном госпитале под капельницей. Ничего. Оклемался. На половых функциях, к счастью, облучение не отразилось, а вот шевелюру мою за несколько месяцев как ветром сдуло. Такие вот невеселые дела.

– Ты ошибаешься, считая это простой случайностью, – убежденно заявил я и – сам точно не знаю – то ли в шутку, то ли всерьез добавил: – Неприкаянная душа той зажаренной курочки таким способом тебе отомстила. «Какой мерой меряете – той же и вам отмерено будет», как нас предупреждает Библия. Почитай на досуге. Там громадная масса любопытнейших мыслей в наличии имеется.

– Хорошо,– улыбнулся мне в зеркало салона Александр. – Полистаю как-нибудь. Правда, я убежденный атеист с самого раннего детства.

– Весьма полезно менять старые убеждения на новые. Хотя б изредка, – выдал я ценный совет. – Все. Прибыли. Тормози у крайнего подъезда.

Убежденного лысого атеиста я оставил прохлаждаться в машине, так как присутствовать при моем разговоре с Могильщиком было явно противопоказано для его невинно-наивного взгляда на окружающий мир. Пусть лучше остается в счастливом неведенье, сохраняя свою кристальненькую душеньку от грязной и жестокой действительности.

Дверь в квартиру моего профи-головореза оказалась запертой изнутри, как и ожидал. Приоткрылась только после пятого настойчиво-требовательного звонка.

В образовавшуюся узкую щель выглядывала бледная морда с давно не бритыми щеками. На всякий случай я прежде поставил свою ногу между дверью и косяком, а уж потом сказал:

– Привет, Вадим! Гостей принимаешь?

– Заходи, коли пришел, – не слишком любезно пригласил хозяин, отступая в прихожую.

Обстановка однокомнатной квартиры Могильщика нисколько не обновилась за те месяцы, что я здесь не был. Все тот же пошарпанный пенсионный комод и стол в окружении деревянных колченогих стульев. Довольно странно. Под моим чутким руководством Вадим уже где-то около тридцати зеленых кусков «срубил». Приличный куш. Пропить такой весомый капиталец нормальный человек не в силах за столь малозначительный срок. Даже если будет лакать исключительно только марочный «Наполеон».

А на столе, кстати, стояла всего лишь батарея банальных поллитровок сорокаградусной «Русской». Полных. Пустые валялись под столом. Целая груда водочной стеклотары, словно тут как минимум банда уголовников обмывала свой удачный налет на винную лавку.

– Гуляешь, значит? – я присел к столу и неторопливо закурил любимую «родопину». – Ежели не секрет – по какому такому знаменательному поводу?

– А без повода! Просто обрыдло все. Имею право!

– Ясно, имеешь! Кто ж спорит? – успокаивающе помахал я сигаретой в его сторону. – Иногда даже полезно выпить для молодецкого куражу. Но что гласит народная мудрость? «Пей, да дело разумей!» Вторую часть пословицы ты явно игнорируешь. Нехорошо! Давай-ка не темни – что с тобой происходит? В чем проблемы? Может, я смогу помочь.

– Чем?! Пришьешь опять кого-нибудь, да?! – почему-то окрысился боевик, смешно вращая налившимися кровью глазами. Чудак-человек. Неужто он напугать меня пытается? Кретин. На подобный случай агрессивно-неуправляемой белой горячки у меня под курткой сногсшибательное «лекарство» припасено – верный десятизарядный «братишка» с глушителем.

– Могу и пришить, – спокойно и несколько двусмысленно подтвердил я. – Если очень попросишь... Ну так в чем загвоздка? Или ты, как алконавт, просто в очередной запой сорвался?

Могильщик перестал злобно ерепениться и сел наконец за стол, вселяя в меня оптимистичную надежду, что огневое вмешательство свинцовых аргументов сегодня, возможно, и не потребуется. Я ведь крупный гуманист по жизни и в ход пускаю пистолет лишь в случаях крайней на то необходимости. В натуре.