Евгений Монах - Братва. Пощады не будет

Неожиданная мысль остановила руку с наполненной стопкой на полпути, и Василий быстро трезвеющими глазами уже совсем по-новому взглянул на происшедшее:

«А ведь сейчас неплохой шанс чуток подправить Судьбу в мою пользу... И махом решить все свои проблемы.»

Василий, чтоб хоть немного оттянуть неприятную минуту исполнения задуманного, неторопливо выцедил водку и усердно-старательно пережевал безвкусную луковицу, стараясь не глядеть в сторону все еще неподвижного Михаила. Не отдавая себе в том отчета, он надеялся, что тот наконец очнется и тогда не нужно будет приводить кровавый план в исполнение. Глядя в глаза родного брата, он уже просто не сможет убить его. Не дикий зверюга ведь он, а вполне нормальный человек.

Но проказница Фортуна, насмехаясь, сейчас показывала Михаилу свои розовые задние округлости – тот не очнулся.

«Значит, так тому и быть!» – Василий решительно двинулся к телу брата и застыл над ним, прикидывая, как и чем сподручнее нанести грамотный смертельный удар.

Самое надежное и многократно испытанное в лагерных драках – кованым каблуком сапога в височную область, но сапоги он давеча культурно снял еще в сенях, оставшись в одних шерстяных носках. Не долго думая, Василий подобрал с пола чугунную сковороду и со всего маха опустил ее на затылок Михаила. У тела конвульсивно дернулись ноги, и оно опять застыло в мертвой неподвижности. Василий хотел было для полной страховки повторить удар, но передумал – все ж таки брат это, а не какой-то левый фраер. Излишняя жестокость совсем ни к чему. С опаской скосил глаза на Тамарку и облегченно перевел дух – та пока все еще находилась в счастливом беспамятстве и ничего видеть не могла. Удачно карты ложатся! Глупо будет в таком пасьянсе концы с концами не свести!

Бросив кухонное орудие преступления на прежнее место, Василий увесисто похлопал Тамару по бледным щекам. Жена брата прерывисто задышала, но глаза остались закрытыми. Веки не подрагивали – значит, она не симулировала.

Твердым и быстрым шагом Василий прошел на кухню и зачерпнул из ведра ковшик воды. Импровизированный холодный душ не заставил долго ждать результата. Тамара со стоном поднялась на ноги, вытирая со лба струйки воды, стекавшие с ее роскошных рыжих волос. Блуждающий, еще плохо осмысленный взгляд женщины остановился на восковом лице скрючившегося на полу Михаила.

– Да уж, милая! – тяжко вздохнул Василий, разливая водку в две стопки, – Нехорошо вышло. Наглушняк ведь ты моего брательника вмазала. Что теперь делать будем? Э? – обернулся к новоиспеченной вдове. Кажется, мокроты на ее лице сильно прибавилось – капало уже не только с волос, но и из сразу покрасневших глаз. Только бабской истерики ему сейчас не хватало! Если Тамарка сдуру запаникует – весь его хитрый план может накрыться к чертям собачьим.

Насильно всунул в занемевшие ледяные пальцы женщины стопку с «Экстрой»:

– Выпей-ка давай! Махом полегчает! Ты не боись, я тебя в беде не брошу. Не таковский! Помогу уйти от ответственности. Все сварганим по уму, комар носа не подточит! Слушай сюда, милая. Раз уж все так получилось, то сделаем вот что...

Посвятив в свой план безвольно кивавшую, как китайский болванчик, Тамарку, Василий распорядился:

– Тащи сюда одежку какую-никакую. И на ноги что-нибудь.

Как незрячая, натыкаясь на стены, женщина безмолвно ушла в соседнюю комнату. Донесшийся оттуда скрип выдвигаемых и задвигаемых ящиков комода рассеял сомнения Василия в том, что она поняла его верно.

Намеревался поначалу раздеть Михаила только до трусов, но на том оказались голубые плавки, которые в зоне носить считалось западло. Менты могут обратить внимание на эту мелкую, но весьма странную деталь, никак не вязавшуюся с серьезной лагерной репутацией Ягоды.

Преодолевая брезгливость, Василий стянул с брата атрибут нижнего белья и полностью переодел труп в свою спецовку, включая сюда и сапоги с телогрейкой, принесенные из сеней. Мрачно полюбовавшись на полученный результат – двойника, во всем идентичного зеку-поселенцу, Василий, как истинный мастер, добавил еще один очень существенный штрих – сунул в потайной карман поменявшей хозяина телогрейки свой финский нож с нацарапанным на медном шарике рукоятки именем «Васек».

Тамара копалась в комоде так долго, что Василию пришлось основательно приложиться губами к водочной бутылке, чтоб вконец не озябнуть в своем голом виде. Надеть на себя снятый с Михаила свитер он посчитал просто-напросто неприличным. Западло то бишь.

Наконец появилась Тамара, снабдив его необходимой амуницией – рубашкой, джемпером, джинсами и кроссовками мужа. Все вещи были новые, должно быть, выходная сменка покойного. Неразношенные тесноватые кроссовки чуток жали, но Василий этого даже не заметил, спеша завершить начатое до восхода солнца.

Времени оставалось в обрез. Небо на востоке уже понемногу начинало бледнеть, скоро все петухи станут наперебой приветствовать нарождающееся утро.

Уже через десять минут трактор Василия, деловито урча, выехал за околицу деревни на дорогу, ведущую к мосту. Недавний владелец трактора был тут же – лежал на дне тесной кабины. Машину безбожно потряхивало на колдобинах, так как Василий, не зажигая из осторожности фары, ехал напрямки. Но на сей раз Михаил безмолвствовал, нисколько не возмущаясь бездорожьем и некачественными рессорами.

Когда Василий сбрасывал тело с моста, ему вдруг показалось, что брат дышит. Хотел было пощупать его сердечную мышцу, но тут же передумал, хрипло чертыхнувшись:

– Нет уж, старшой! Карты розданы – надо играть! – И столкнул брата с железнодорожных путей на крутую насыпь.

Все вышло, как он и рассчитывал. Прокатившись по хрустящему гравию насыпи, тело сорвалось вниз и глухо шмякнулось на валуны под мостом.

«Все в елочку! – мысленно подытожил Василий, забираясь в кабинку трактора, ставшую заметно просторнее. – Менты решат, что я расшибся насмерть, неудачно спрыгнув с проходящего поезда. Обычный несчастный случай!»

Въезжал в деревню под голосистые – и не очень – приветственно-истошные крики со всех сторон. Петушиное племя, следуя тысячелетнему своему инстинкту, радостно сообщало всем о наступлении нового дня.

До тех, для кого он уже никогда не наступит, петухам, понятно, дела никакого не было.

С той ночи прошла неделя.

День выдался солнечный и душно-безветренный. Лето уже окончательно задушило в своих жарких объятиях беспечную красотку-весну и заправляло в природе единолично, безжалостно уничтожив оппозиционные ручейки и приятную свежую прохладу мощными солнечными залпами прямой июньской наводкой.

Но Василию, как представителю гордого племени гомо сапиенс, было на природу, со всеми ее коллизиями, глубоко наплевать. Его волновал судьборешающий вопрос – удался план с двойником или нет.