Мачей Сломчинский - Прошу повторить убийство (сборник)

— Что люди не придумают! Дома ее убили. Сама, бедняжка впустила убийцу в квартиру. А деньги были в книжке. Все восемьдесят шесть тысяч вложены в толстую книгу.

— Настоящий «Капитал».

Но киоскерша не поняла игры слов.

— Конечно, капитал. Пан Легат продал машину и хотел купить другую. Поэтому и держал их дома.

— Что ж, теперь будет ездить на трамвае.

— Хорошо вам смеяться. Такая потеря. И тещу убили.

— Как говорят, все, что ни делается — все к лучшему.

— Ишь ты, какой веселый! Видели его! — не на шутку разгневалась киоскерша, которая, по–видимому, сама была чья–то теща.

— А уж как бы мне пригодились эти десять тысяч! — Малиняк, почувствовав, что перегнул палку, сменил тему разговора.

— Мне бы тоже пригодились. Кому деньги не нужны?

— Тому, кто стащил восемьдесят тысяч. Только как его найти?

Малиняк наклонился к киоскерше и таинственно сказал:

— Раз уж вы сидите здесь целый день, вы должны были что–то заметить перед домом или на улице. Тот, кто пришел убивать, наверное, действовал не вслепую. Хорошо все обсмотрел.

— Конечно, обсмотрел.

— Вот именно. Крутился тут перед этим, ходил по улице, может, даже стоял у киоска. Стоит вам вспомнить, и деньги ваши.

— Правда?

— Мне говорил этот милиционер. Вряд ли бы он стал врать. Старший сержант не бросает слов на ветер. Десять тысяч — награда.

— Но я ничего не видела, — забеспокоилась киоскерша, — это тихая улица. Еще летом здесь есть народ, а в ноябре?

— А в день убийства? — не отставал Малиняк.

— В субботу? — припомнила киоскерша. — В субботу шел снег с дождем. Из окна мало что видно.

— А все–таки? Около одиннадцати?

— Погоди, — оживилась киоскерша, — стоял тут утром один… ну, тот, что ходил к той панне.

— Из этого дома?

— Да. Такая высокая студентка. Живет с матерью. Как только мать утром на работу, он — шмыг наверх к панне. Но последнее время я его не видела. Месяца два, а может, и больше.

— А в субботу снова был?

— Был. Теперь я вспомнила. Пришел еще до восьми.

— Вошел внутрь?

— В том–то и дело, что нет. Иначе я бы его не узнала. Такая погода, а он прогуливается по той стороне улицы, воротник у пальто поднял.

— И долго так ходил?

— Полчаса или больше. Потом, видимо, пожалел одежду и вошел в ворота.

— Девятнадцатого дома?

— Нет, напротив. Я за ним не следила, меня не интересуют чужие дочки и их кавалеры, но видела, что стоял там.

— А потом? Вошел в дом?

— Потом он исчез. Я посмотрела в ту сторону и увидела, что ворота пустые. Куда он делся, не знаю. И той панны тоже не видела. Снег шел густой, а я ими особенно не интересовалась.

Малиняк, который сам придумал историю с обещанной наградой, решил отступить. Иначе, как бы он выглядел, если бы киоскерша явилась в милицию.

— Наверное, этот парень ждал свою девушку. Мать была дома, и он побоялся подняться к ней. А девушка, как все они, обещала спуститься в восемь, а спустилась в половине девятого.

— Наверное, так и было. Он крутится около этой Ханки года два. — Старая Врублевская жаловалась, что вскружил девчонке голову, а она чувствует, что ничего хорошего из этого не выйдет.

— А больше вы никого не видели?

— Не видела. Такая была погода, что почти никто не подходил к киоску. Все старались побыстрее оказаться дома. Я вязала на спицах шапочку внуку. Так что особенно оглядывать всех мне было некогда.

Отходя от киоска, Малиняк уже знал имя и фамилию студентки, к которой приходил незнакомец. Чтобы не возбуждать подозрений киоскерши, он пошел в сторону Грюнвальдской площади. Там он свернул, и, описав круг, вернулся к дому по улице Бучка, но с другой стороны, с Мазурской. Женщина сидящая в киоске, не могла его увидеть.

Дом, который фасадом выходил на Бучка, со стороны Мазурской имел ворота, ведущие во двор. Там находилась и квартира дворника. Следователь постучал и вошел. Дворничиха или, как их еще называют, «хозяйка дома», готовила обед. Малиняк пришел к выводу, что дипломатия здесь излишня, потому что ей часто приходилось иметь дело с милицией, хотя бы со своим участковым, и поддержание хороших отношений с этой организацией было в ее интересах. Поэтому, представившись, он сразу спросил о панне Врублевской. В ответ услышал, что вдова вместе с дочерью живет на пятом этаже в комнате с кухней. Старшая работает в Городском совете, а младшая изучает медицину. По мнению дворничихи, это были спокойные жильцы, с которыми не было никаких хлопот.

— У младшей есть жених? — спросил милиционер.

— Какой там жених, — махнула рукой женщина, — задурил девке голову. Известно, молодая да глупая. На месте матери взяла бы тряпку да выгнала бы этого ухажера. Но нет, она только все жаловалась соседям, а дочке во всем уступала, потому что она «сиротка».

— Он тоже студент? Медицины?

— Нет. Он учился на инженера. А как закончил, зимой прошлого года, только его Ханка и видела. Все ходила с красными глазами а эта Данка из третьей квартиры — моложе ее, но умнее, потому что всеми парнями вертит, как хочет, так ее и называла «соломенная вдова». Весь дом смеялся.

— Но он, наверное, приезжает к ней?

— Где там! Ни разу не был. Двух слов не написал. А ведь до этого, когда уезжал на каникулы, всегда писал письма. По крайней мере, одно в неделю. Я хорошо знаю, потому что почтальон всегда у меня их оставлял, у них в квартире по утрам никого не было. Ханка каждый день приходила и спрашивала: «Пани Адамчик, есть что–нибудь для меня?» Теперь уж не спрашивает. Знает, бедняжка, что ему теперь не до этих писем. Наверное, уж давно нашел себе другую, да еще и богатую. А у этих Врублевских откуда могут быть деньги? Квартплату, правда, платят аккуратно, но даже телевизора не могут купить. Ханка все бегает по соседям.

Следователь не прерывал монолога дворничихи. По собственному опыту он знал, что больше всего можно узнать от людей, если дать им выговориться.

— А куда уехал этот молодой инженер?

— Куда–то в Силезию.

— Он был местный?

— Нет, жил в общежитии. Ханка когда–то говорила, что у его отца лесопилка под Кошалином.

— А как его зовут?

— Анджей, а фамилия… Забыла.

— Он окончил политехнический институт?

— Окончил в середине зимы, хорошо учился. Хотя и Ханка тоже неплохо. Старая Врублевская не раз говорила: «Зачем я буду вмешиваться в дела молодых? Лишь бы Ханка училась так же хорошо, как теперь».

Визит в политехнический Институт позволил Малиняку установить, что разыскиваемый им молодой человек носит имя Анджей Банашкевич. Он получал стипендию, учрежденную металлургическим заводом «Баторы» в Силезии, по окончании учебы поехал туда работать. Его постоянное место жительства — маленький городок в кошалинском воеводстве.