Мачей Сломчинский - Прошу повторить убийство (сборник)

— Так же, как и на Бучка, поручник, — сказал он, — ни малейших следов отмычки или еще чего–нибудь. Этот негодяй должен был иметь настоящие ключи от всех замков. Я свое дело уже закончил. Сейчас вставлю их обратно и все.

— Насобирали всяких отпечатков до черта, — хвалился специалист по дактилоскопии. — Работы будет на целый день, хотя и на глаз видно, что это отпечатки здешних обитателей: супругов Ивановских и их сына. Посмотрим, может быть, найдем что–нибудь отличное от них.

— Пан поручник, есть ли какие–нибудь шансы? — допытывалась пани Мария.

Кража у Ивановских буквально поражала. Ущерб, достигающий двухсот тысяч злотых, был для них достаточно большим. Муж и сын остались буквально в том, что имели на себе. Женщине преступник оставил только летние платья. Он справедливо полагал, что в зимнее время их будет трудно продать.

— Не беспокойтесь, — утешил их поручник. — Мы сделаем все, чтобы найти преступника и отыскать украденное. Завтра базар в Старгардзе, пошлем туда одного из наших людей. Впрочем, у нас есть и другие способы. Вы лучше поточнее припомните, что именно украдено, и как можно подробнее опишите каждую вещь.

— Это уже сделано, — вмешался Кардась, — список уже готов.

— Имущество было застраховано? — поинтересовался офицер.

— К сожалению, нет. Все собирались и собирались, но так ничего и не сделали, — вздохнул Ивановский.

— Хорошо, что шубка осталась. У меня есть шубка из ондатры в хорошем состоянии. Сегодня я ее надела на себя. Какое счастье, иначе и ее бы забрали.

Пока следственная группа занималась сбором следов и беседовала с пострадавшими, поручник задумался над сходством и различиями обеих краж: на Мазурской и на улице Бучка.

Самым большим совпадением было то, что, во–первых, преступник располагал ключами ото всех трех замков и с их помощью проник в квартиру. Во–вторых, он выбрал квартиру, которая днем пустая, так как ее обитатели находятся либо на работе, либо в школе. В–третьих, ограбление совершено примерно в то же самое время. В–четвертых, преступник прекрасно ориентировался в привычках жильцов и хорошо знал, сколько времени можно хозяйничать в пустой квартире. В обоих случаях ничего не свидетельствовало о том, что он спешит.

На этом сходство закончилось. Существовали также и определенные различия.

Наиболее характерным из них было то, что на улице Бучка вор искал только деньги, с этой целью он и совершил взлом. Он пренебрег ценными вещами, не взял даже кусок английского материала, ничего из одежды жильцов. А ведь Легаты были обеспечены гораздо лучше, чем семья, живущая на Мазурской. Здесь, однако, взломщик забрал даже ношеные, хотя и в хорошем состоянии вещи. Это было странно. Если оба ограбления совершил один и тот же человек, то почему во второй раз он проявил такую алчность? Две недели назад он приобрел восемьдесят шесть тысяч злотых, зачем ему были нужны поношенные костюмы и рубашки? Кроме того, на улице Бучка преступник много вещей просто выбросил. Как будто хотел за что–то отомстить владельцу квартиры. На Мазурской вор внимательно осматривал каждую тряпку. Если она представляла хотя бы малейшую ценность, он откладывал ее в сторону. Летних платьев хозяйки из шкафа он вообще не вынимал.

Одним словом, техника совершения преступления та же самая, а исполнение совершенно иное. Может быть, преступник хотел ввести милицию в заблуждение, изменяя систему своих действий?

— Еще хорошо, что так закончилось, — сказала хозяйка дома. — Я читала в газетах, что какая–то пани пришла домой, когда вор искал там деньги, и была убита.

— Это было недавно. Поблизости, на улице Бучка, — уточнил ее супруг.

Говоря это, хозяин дома отворил дверцы большого буфета. Пани Ивановская заглядывала туда перед этим и с облегчением убедилась, что ничего не украдено. Мужчина, однако, заметил пропажу.

— Гляди–ка, мать, этот подлец выпил мою водку! У меня была поллитровая бутылка, а теперь осталось только на донышке.

— Прошу ничего не трогать! — предостерегающе закричал поручник и подбежал к буфету. — Какая бутылка?

Вопрос был совершенно излишним. В буфете находились разные коробки, но только две бутылки, одна из которых была с вишневым соком.

Специалист по дактилоскопии подошел к буфету. Осторожно, с помощью кусочка лигнина, он вынул оттуда бутылку с остатками водки и поставил ее на стол, распылил по стеклу белый порошок. В нескольких местах выступили характерные следы папиллярных линий. Теперь работник милиции перенес ее на листы специальной бумаги и осторожно положил в конверт, на котором написал: «Бутылка с водкой». Вся семья Ивановских с интересом следила за этой работой.

— Как будто другие, — сказал милиционер, — мне кажется, что подобных в квартире не найдено.

— Странно, — заметил следователь Кардась. — Я был уверен, что вор действовал в перчатках. Замки и ручки были совершенно чистые.

— Но в перчатках, к тому же толстых, нельзя вынуть пробку из бутылки, — рассмеялся один из милиционеров. — Пить тоже не удобно. Человек опасается, что стеклянная бутылка выскользнет у него из рук, разобьется и водка прольется.

— А из чего он пил? — поинтересовался поручник. — Может быть, в мойке есть рюмка или стакан?

— Там ничего нет, — заметил один из милиционеров. — Он пил из бутылки.

— Пил один. Если бы их было двое, выпили бы все до капельки.

В этот момент один из следователей привел в квартиру какого–то мужчину.

— Пан поручник, — доложил он, — у гражданина Мысловского есть для нас интересное сообщение.

Эдвард Мысловский работал машинистом на железной дороге. На этой неделе он работал в ночную смену, с десяти вечера до шести утра, поэтому днем был свободен.

— Что вы заметили? — прервал эти объяснения поручник, опасаясь, что добросовестный машинист расскажет ему всю свою биографию.

— Такая погода, что никуда мне не хотелось выходить. Только после обеда на прогулку с детьми либо с женой в кино. С семи до одиннадцати я отсыпаюсь, этого мне вполне достаточно. Только перед уходом на работу должен еще часа три отдохнуть.

Теперь поручник молча слушал. Он знал по своему опыту, что с болтуном ничего не поделаешь. Тем более с таким болтуном, который, располагая какими–то сведениями, считает себя героем дня.

— Но, — продолжал мужчина, — позавчера я вышел из дома около одиннадцати. Только за папиросами. Смотрю, а около дома крутится какой–то тип. Вчера жена просила, чтобы до полудня я забрал ботинки от сапожника. Тоже вышел из дома. А этот тип снова тут крутится. Как будто ждет кого–то или за чем–то следит.

— А сегодня? Вы тоже его видели?

— Вот именно, видел. Я вышел за газетой, потому что у меня голова болела, потом зашел, выпил пивка на Ягеллонской. Но больше ничего, пан поручник, — спохватился Мысловский, — я давно работаю машинистом и правила знаю. Только одну кружку. Возвращался по улице Народного единства, потому что хотел посмотреть в магазине брюки. Сыну нужно купить. Не дошел еще до Мазурской и вижу того самого типа, который тащит два чемодана. Такие коричневые, один перевязан веревкой, потому что замок сломан.