Виктор Иванников - Выбор нового пути борьбы

— Вот именно, собаке — собачья смерть, — снова мрачно прервал Егор.

Она с испугом взглянула на него.

— Они что? Катю с мамой убили?

Но он только ответил:

— От Бога не скроешь свои паскудные дела… Ну так Вы едете?

— Да, да конечно.

Через сорок минут были на кладбище. Внутри небольшой оградки рядом с хорошим гранитным памятником разместились два земляных холмика. Были они такими беззащитными, скромными, что у Егора сердце защемило. Он подошёл, встал на колени, погладил по очереди каждый холмик дрожащей рукой, тихо шепнул:

— Спи спокойно, Катенька. Твоя гибель не осталась неотомщенной. Преступники уже в аду и держат ответ за свои преступления. Это моя вина перед тобой. Прости меня, не уберёг. Теперь этот крест буду нести всю оставшуюся жизнь.

Он вытащил платок, отщипнул небольшую горсть земли с холмика, завернул в платок, сунул во внутренний карман куртки. Ещё раз погладил Катин холмик.

— Прости меня, Катенька, не уберёг.

Резко встал, в упор взглянул на плачущую Надежду Васильевну, та даже отшатнулась от его взгляда. С трудом овладев собой, запинаясь произнёс:

— Покажите, где тут кладбищенских дел мастера обитают, хочу памятник заказать.

Та засуетилась:

— Пойдёмте, пойдёмте, я укажу.

Они прошли к директору кладбища. Им был толстый, суетливый и потный армянин с бегающими тёмными глазами, вислым носом, и непрерывно растущей чёрной щетиной на щеках и бороде. Егор, глядя в упор на бегающие глаза, произнёс:

— Мне нужно быстро изготовить и установить памятник.

Армянин тут же заявил:

— Только через три месяца, а так как скоро будет зима, то только весной.

Егор шагнул к нему, ухватил за шиворот, резко сдёрнул со стула и раздельно произнёс:

— Ты что, не понял? Я же сказал быстро! Ты не плети, а говори сколько, да показывай свои образцы.

Вися на его руке, директор ещё больше вспотел, пот даже заструился по его лицу. Залебезил:

— Мы, конечно, можем постараться для уважаемых людей, но Вы же понимаете, требуется тогда доплатить.

Егор, всё ещё продолжая держать его практически на весу, рявкнул:

— Ты что, ара? Халтуришь в чужой стране и до сих пор не научился понимать язык этой страны? Я тебя, дебила русским языком спрашиваю — сколько?

С этими словами кинул его на стул. Тот, плюхнувшись, как жаба, отдуваясь и вытирая пот, залебезил:

— Если за гранитный, не полированный, то тысячу долларов выйдет, а вот если за чёрный полированный мрамор, то две с половиной, ну ещё надо добавить триста долларов за подпись.

Егор вытащил три тысячи, кинул на стол:

— Чтобы через два дня стоял, приеду, проверю. Не будет его, самого поставлю вместо памятника, понял? Надежда Васильевна, где текст?

Та быстренько вытащила удостоверение, села и списала фамилии, имя, отчество, даты рождения и смерти. Егор взял и ткнул бумажкой в армянина.

— Сделаешь всё одним памятником, а фотографии тебе сегодня же привезут. И смотри, ара! Не играй с огнём, поставлю вместо памятника! Всё, пойдёмте Надежда Васильевна.

Сопровождаемые выскочившим из-за стола и буквально катящимся толстым круглым шариком хозяином, льстиво говорящим:

— Не беспокойтесь, уважаемый господин, будет сделано в лучшем виде.

Но Егор его не слушал. Взяв за локоть директрису, надо сказать совершенно ошеломлённую увиденным и услышанным, провёл её к машине. Там спросил:

— Вы найдёте фотографии, сможете их передать этому кладбищенскому червю?

— Да, да. Не беспокойтесь. У нас есть, остались после похорон, сегодня же пошлю кого-нибудь.

Потом озадаченно спросила:

— А Вы думаете, он сделает? Не обманет? Вы же ему такую кучу «денжищ» передали и без расписки, без документа. Вдруг сбежит?

— Никуда он не сбежит от этого бизнеса. Он столько денег выплатил крыше этого кладбища за эту должность, будет теперь сия толстая вонючка сидеть и «отбивать» эти деньги. Ну а я, всё равно проверю. Пусть только попробует надуть, ему это во много дороже обойдётся. Он, торгашская его душа, хорошо запомнил мои слова.

Далее ехали молча. Она на него посматривала, явно хотела о чём-то спросить, но почему-то не решалась. А Егор всё ещё под впечатлением от увиденных могил, под одной из которых навсегда упокоилась женщина, вошедшая светлым, чистым, ясным лучиком в его жизнь, тоже молчал. У детского дома предупредил её:

— Надежда Васильевна, обо мне никому! Ничего не знаю. Просто сказали, и сопроводила, а кто таков неведомо. Запомнили?

Она горестно закивала головой:

— Во-о, дожили, о людях, которые в наше тяжелейшее время помогают выжить детишкам, нельзя никому рассказывать!

Она снова горестно вздохнула, но вдруг подошла к нему, обняла и ободряюще сказала:

— Ты уж, Егор, держись! Что же поделаешь, время какое. Власть-то кому сейчас принадлежит? Ей плевать на народ. Жить-то всё равно надо, назло этим. Ты ещё не старый. Может когда-нибудь и наладится у тебя. Я знаю, ты Катеньку…

Тут она снова заплакала и сквозь рыдания произнесла:

— Как и мы, никогда не забудешь… Но что же делать? Уже ничего не исправишь. Ничегошеньки.

Егор скрипнул зубами, неловко погладил её по сгорбленной от горя спине, отстранился, сел в машину и резко газанул. Но быстро взял себя в руки и уже аккуратно поехал к известному кафе. Там сделал заказ и задумался. Официантка, средних лет женщина с простым типичным русским лицом «крепко сбитая», довольно быстро принесла заказ, хотела было его о чём-то спросить, но увидев его «опустошённый взгляд», мрачный вид, тихо отошла. Она решила, что у этого мужественного парня какое-то большое горе, ей стало очень жалко его, хотелось, как это принято в русском мире, поддержать, утешить, но не решалась: вдруг не поймёт, вдруг решит, что навязываюсь. Так и сдержала свой порыв.

Очнулся он от своих горестных раздумий, от хлопка по плечу. Подняв глаза, увидел своего знакомца Павла. Тот ободряюще улыбнулся ему. Павлу был симпатичен этот мужчина, много повидавший всяких разных людей на своём жизненном пути, он сразу же выделил его по манере держаться, по реакциям, точным, сдержанным движениям, а главное — по быстро оценивающему, цепкому и всё замечающему взгляду. По себе знал — выработать такой, ох, как нелегко, для этого надо пройти тяжелейшие испытания и, судя по всему, он их прошёл и не раз.

Для Павла не представляло трудности оценить его профессионализм высоко, а может быть и вообще высочайшего класса. И ему было очевидно с первых же минут их знакомства, какой удар получил этот человек. Он сразу же понял — это профессионал ответит, быстро и жестоко. И то, что произошло ночью, честно говоря, поразило. Он, несмотря на своё предвидение, ожидание, даже и не представлял того конца этим, возомнившим себя хозяевами, мерзавцам. Такое сделать за такой короткий промежуток времени, да так, чтобы вся эта поганая шайка получила по заслугам, мог сделать только супер-профессионал. К тому же, со слов своей сестрёнки, он знал, приехал-то этот человек в сущности один, без какого-либо специального снаряжения, подготовки. И вот такое? Быстрое, беспощадное, жестокое отмщение. М-да, есть же ещё такие люди! Егор пододвинул ему меню.