Михаил Гребенюк - Дважды разыскиваемые

- Что же ты, Борис?

- Не хочется что-то.

- Курить?

- Да.

- Можешь не курить. К этому, видно, еще не пристрастился. Вот без водки тебе уже не обойтись. Приучили друзья к ней. Все, небось, пьют.

- Кто?

Вопрос прозвучал тихо, слишком тихо. Казалось, что Борис чего-то испугался и внезапно потерял голос.

- Женька, например.

- Женька? Вообще-то, он пивак еще тот! Я за один заход по столько не заливал. Кишка, как говорится, тонка.

- Когда ты с ним познакомился?

Должно быть, Сорокин поспешил задать этот вопрос. Борис сразу замкнулся.

- Вы же меня познакомили с ним. Помните, на площади Куйбышева? Потом мы на «пятак» пошли.

- Брось, Борис!- Сорокин снова попытался найти путь к раскрывшемуся было Цыбину.- Я хорошо знаю, что вы с Женькой знакомы давно. Поэтому и согласился пойти с вами на «пятак».

Цыбин с недоверием посмотрел на Сорокина.

- Ничего вы не знаете. Не может быть, чтобы знали! Не может быть. Ничего этого не может быть,- еще раз сказал Борис, потом сорвался на крик, как при первом допросе:- Я буду жаловаться! Это вам так не пройдет! Увидите!

- Борис,- попытался остановить разбушевавшегося парня Сорокин.

- Какой я вам Борис? Вы еще пожалеете о том, что притащили меня сюда! Пожалеете.

- Хорошо, гражданин Цыбин, я учту!

- Вы не имеете права называть меня грабителем, я честный человек!

- Хватит, гражданин Цыбин! - строго сказал Сорокин,- Я полагал, что вы осознали свою ошибку и чистосердечно признаетесь во всем. Это несколько уменьшило бы вашу вину. Мне жаль, что вы вынуждаете меня прибегнуть к другим мерам.

- Запугиваете?- приподнялся Борис.

- Сидите, гражданин Цыбин! - Сорокин взял телефонную трубку.- Лариса Петровна, соедини меня с ответственным… Тимохин, это вы?

- Я, что случилось?- раздался в трубке знакомый голос.

- Меня интересует здоровье нашего нового знакомого.

- Отличное… Ты знаешь, этот Яцуба никакой не Яцуба.

- Вот как!

- Его настоящая фамилия Гирин, Сергей Алексеевич.

Сорокин помедлил секунду и официальным тоном произнес:

- Товарищ Тимохин, приведите, пожалуйста, задержанного Сергея Алексеевича Гирина!

- Слушаюсь! Друзья встречаются вновь, не так ли?

- Так.- Сорокин положил трубку, посмотрел на Бориса.- Ваш кореш оказался более благоразумным. Он рассказал все. Сейчас вы увидите его. Возьмите себя в руки.

Борис рассмеялся, хотел показать, что ему понятна игра следователя. Однако смех выдал его волнение и испуг.

Гирин вошел в кабинет нетвердой усталой походкой. Его словно подменили за эти полчаса. Он сел, не ожидая приглашения, напротив Бориса, кисло улыбнулся.

- Ты что здесь делаешь, старик?

- Тебя жду,- ответил Борис. Он, должно быть, внутренне уже что-то решил для себя. Теперь, ждал, как сложится обстановка, на чьей стороне будет перевес.

Гирин протянул Борису руку.

- Очень рад. Здравствуй.

- Здравствуй. Как там, на воле?

- Обыкновенно. Ты, конечно, во всем признался?

- Тебе-то что?

- Ты умеешь закладывать людей. Хочешь спасти свою шкуру? Не забудь, что мы еще встретимся!

Все это Гирин произнес с деланным равнодушием, однако в его глазах горели злые огоньки, которые, казалось, вот-вот обожгут Цыбина.

- Не забуду, старик. Будь спокоен.

- Про Женьку тоже не забудь.

- Постараюсь.

Сорокин вызвал милиционера, приказал увести Гирина.

Цыбин понял, что попал впросак. Он поднялся, несмело переступил с ноги на ногу, попросил Сорокина:

- Если что… Успокойте как-нибудь маму…

- Хорошо, Борис.

Между ними опять протягивалась какая-то незримая нить. Она была по-прежнему тонкой и в любое мгновение могла оборваться. Сорокин не стал испытывать ее прочность.

Валентина Дементьевна вздрогнула, услышав звонок, торопливо поднялась с места.

«Кто бы это? Неужто опять дружки Бори? Господи, когда только кончатся мои мучения?»

У двери Валентина Дементьевна обомлела. Ей показалось, нет, нет, она ясно слышала:

- Ты одна, мама?

- Одна, Боря! Одна, родной!

Рука дрожала. Валентина Дементьевна никак не могла повернуть колесико, оно скользило в пальцах, словно было смазано маслом.

Звонок зазвенел еще раз.

- Сейчас, Боря, сейчас.

Наконец колесико повернулось - защелка вышла из паза, послышался знакомый скрип двери.

- Вы?!

- Я, Валентина Дементьевна. Добрый день.

- Добрый день.

Валентина Дементьевна прижала руки к груди, посмотрела на Сорокина, не в силах скрыть душевную боль.

- У вас никого нет?

- Н-нет.

- Можно пройти?

- Простите, пожалуйста…

В комнате Сорокин сел на предложенный стул и сделал вид, что рассматривает репродукцию картины «Не ждали», висящую над диваном.

- Чай будете пить?- несмело предложила Валентина Дементьевна.

- Не беспокойтесь, мама…- Сорокин не заметил, как второй раз вырвалось у него слово «мама».- Поверьте, я не хочу зла ни вашему сыну, ни тем более вам. Мне больно сознавать, что я приношу в ваш дом горе.

Голос Сорокина дрогнул, он поспешно отвернулся, чтобы Валентина Дементьевна не заметила его волнения.

- Полно тебе, милый. Поведай лучше, как там мой… Здоров ли?

- Здоров, Валентина Дементьевна, здоров. Передал вам поклон.

- Спасибо, милый. Может, ему чего-нибудь надобно? Я принесу. Можно? А?

- Конечно. Приносите, пожалуйста…

Сорокин осекся: вспомнил, что задержал Бориса в отделе под личную ответственность. Хорошо еще - Каримов не возражал…

- Я приду, сынок, обязательно приду,- горячо сказала Валентина Дементьевна.- Ты уж помоги мне разыскать его! Одной-то мне где уж! Я в долгу не останусь.

- Валентина Дементьевна, ну что вы, в самом деле? О каком долге вы говорите!- упрекнул Сорокин.

- Это я от радости, сынок. Боря-то мне не чужой! Сын ведь. Сколько горя мы хлебнули с ним,- вздохнула Валентина Дементьевна.- Отца-то его убили в Германии. На третий день после заключения мира. Ревела же я тогда, думала, что помру. Боря-то не понимал, несмышленышем еще был, глазенки только таращил на меня.

- Война принесла немало бед каждой семье…

- Принесла, сынок,- согласилась Валентина Дементьевна.

- Вы так и не выходили замуж?

- Выходила… Из-за него, из-за Борьки. Только не принесло это нам счастья. Мужик-то оказался пьянчужкой несусветным. Измотал меня всю. Да и Борьку к водке приучил. Бывало, принесет с собой бутылку и угощает его. Никакие мои слова не помогали. «Мы мужики,- говорит.- Мужикам сам бог пить велел…» «Мужики!»-в сердцах произнесла Валентина Дементьевна.- Настоящие мужики не пьянствуют день и ночь. Пьянствуют подонки разные.

- Где он теперь?

- Бог его знает! Наверно, околел где-нибудь под забором. Выгнали мы его семь лет назад. Боря уж большой был. Понимал все.

- Водка многих губит.

- Ты-то, поди, не пьешь?

- Почему - не пью? Пью. Только в меру.