Михаил Гребенюк - На участке неспокойно

- Ты что? Белены объелся? - уставился на него Эргаш.

- Объелся не я, значит, а кто-то другой… Участковый и эта самая… Во-от, - ткнул он кружкой в подошедшую Горлову. Та взвизгнула.

- Хам, - ударил его по руке Эргаш, - не трогай сеньору…

- Кто, подлюги, белены объелся? - Анатолий смахнул все, что было на столе. - Я?!

- Милиция! Дебоширят! - крикнула Рита.

- Ах ты, стерва! К милиции, значит, взываешь? К своему Голикову? Убью, подлая! - Думая, что это Катя, Анатолий кинулся на Горлову.

Эргаш одним ударом сбил его с ног.

- Кш отсюда! - бросил он Равилю. - Ты здесь не был… Понял? А ты, - жестко сказал он Горловой, - позови дружинников, скажи - пил он с какими-то неизвестными. Подрались. Депринцев нанес тебе травму… Уразумела?

Подполковник ответил не сразу. Он посмотрел на Сергея долгим испытывающим взглядом, улыбнулся чему-то и, взяв из металлического стакана граненый красный карандаш, завертел его между пальцами.

- Для ареста Депринцева нет оснований.

- Как же нет? - шагнул к столу Сергей. - Он в кафе дебош устроил? Официантку избил! Дружинник Айтуганов составлял протокол. Он может подтвердить.

- При каких обстоятельствах все произошло? - Абдурахманов опять улыбнулся. - Обстоятельства, товарищ Голиков, довольно щепетильные. На почве ревности… И вы тут не без грешка… Да, да! Не разыгрывайте невинность. Так что арестовывать его нам не на руку, уважаемый Сергей Борисович. Мы должны защитить честь вашего мундира. Возьмем грех на свою душу. Что скажете?

- Как вы можете так говорить? - возмутился Сергей. - Разве я причастен к этому грязному делу? Я не виноват, что у него с Екатериной Ивановной не получилась жизнь. Нарсуд расторг брак.

- Ты что-то в последнее время часто говоришь о Мезенцевой. Не влюбился ли? Дело холостяцкое… Ладно-ладно, - подошел подполковник к Сергею. - Успокойся. Я что-нибудь придумаю. Ты пока не спускай с Депринцева глаз.

- У меня не мало других дел.

- Обратись за помощью к дружинникам. На твоем участке находится одна из лучших дружин города!

- Нет, это не выход из положения. Простим Депринцеву - другие обнаглеют. Те же Эргаш Каримов, Равиль Муртазин…

- Ты, как всегда, преувеличиваешь… Думаю, что после твоей беседы они поумнеют. Не так ли?

- Если бы люди умнели от одной беседы…

- Сходи к прокурору. Может быть, его убедишь. Я ничем не могу помочь, - Абдурахйанов сел за стол и отмахнулся от Голикова.

Прокурор города принял Сергея часа через два.

- Не за что его арестовывать, товарищ старшин лейтенант! Вам же разъяснял начальник отдела. Неужели вы не понимаете! Вы же столько лет работаете в органах. Ай-яй-яй, - покачал головой прокурор и улыбнулся с каким-то тайным наслаждением.

- Вы считаете, что человека можно арестовать только тогда, когда он совершит убийство? - еле сдерживая себя, спросил Сергей.

- Ведь до убийства дело не дошло и, надеюсь, не дойдет. Послушайте, - неожиданно перешел он на шепот, - мы же с вами почти коллеги, и вы должны понимать, что если судить Депринцева, вам придется выступать в качестве свидетеля. - Понимаете ли, это не совсем желательно… Ваша честь, так сказать, в некотором роде пострадает.

Прокурор углубился в какие-то бумаги, дав этим понять Сергею, что аудиенция окончена.

Сергей пошел к Автюховичу.

Якуб Панасович слушал молча. Сергей волновался, говорил сбивчиво, часто возвращался к тому, что уже рассказывал. Закончил он странным вопросом, удивившим Автюховича:

- Можно ли после этого дальше работать в милиции?!

Якуб Панасович посмотрел на Сергея. Наверно, нелегко далась ему беседа с начальником отдела и прокурором, иначе не появилась бы у него такая мысль.

Странно все-таки ведет себя Абдурахманов. Никак не поймешь его, чего он хочет, какую политику ведет.

- Я разберусь, Сережа, успокойся. С Айтугановым побеседую, со всеми.

- Я не о себе, о деле, о порядке хлопочу, - с болью в голосе произнёс Сергей. - Ведь Абдурахманов явно спекулирует на мне: то, что надо, не поддерживает, плохое укрывает. Правильно говорит Лазиз: здесь авантюрой пахнет!

- Ты уже и мне не веришь?

Сергей пожал плечами, постоял с минуту, тупо рассматривая носки собственных ботинок, и вдруг, резко повернувшись, вышел из кабинета.

Автюхович поднял телефонную трубку, подержал ее в руке, задумчиво глядя на микрофон, затем попросил Ташкент.

На окраине города в двухкомнатном глинобитном домике собрались приятели Эргаша. Они пришли сюда по приглашению Черной Змеи, решившей отметить, якобы, пятилетний юбилей пребывания в городе. Противоречивые мысли тревожили собутыльников. По-разному смотрели они на приглашение Горловой. Некоторые видели в этом желание Эргаша окончательно подчинить всех своей власти.

Больше всех переживал Анатолий Депринцев. Драка в кафе хотя и обошлась без последствий, однако, окончательно подломила его «воинствующий дух». Где бы он ни был в эти дни, его преследовал противный липкий страх. Страх был до того сильным, что Анатолий совсем потерял покой. Ему казалось, что милиция лишь на время оставила его, что вот-вот Голиков и Айтуганов разберутся во всем и арестуют. Он потому и пришел сюда, к Черной Змее, которую, как ему сказали, ни за что, ни про что избил. Хотел попросить Эргаша как-нибудь замять это дело.

Анатолий вспомнил второй случай, когда судьба связала его с этим опасным человеком.

Это случилось на третий день после дебоша в кафе, Холодным дождливым вечером забрел он на окраине города в пивную и взял на последние сорок копеек две кружки пива.

В пивной было тепло, и потянуло ко сну. Очнулся от чьего-то прикосновения к плечу. Это оказался Эргаш. У него был веселый, бесшабашный вид.

- Ты что? Спать сюда пришел?

- Взгрустнулось что-то, значит, - вяло улыбнулся Анатолий. Ему не хотелось признаваться этому человеку в собственной обреченности. Он старался скрыть это даже от самого себя.

- Можно?

- Садись, место не куплено, во-от.

- На пиво перешел?

- Такова, значит, участь всех поэтов…

- Ульмас! - крикнул Эргаш пивнику. - Организуй нам что-нибудь.

Ульмас не заставил себя долго ждать, - тут же появился с подносом, заставленным водкой, пивом и холодной закуской.

- Давай за дружбу, - наполнил Эргаш стаканы.

- Давай, значит, во-от. Чтобы не обижался за вчерашний день…

- Обошлось бы тебе, если бы не я и сама Рита… Ну, ладно, кто старое помянет, тому глаз вон. С Ритой все как будто обошлось…

Пили долго, шумно. Анатолий проклинал всех, кто не угодил ему: бывшую жену, бывшего тестя, участкового, Айтуганова. Все они мешали ему. Особенно Мезенцева ей, видите ли, нужно было, чтобы он, поэт Анатолий Депринцев, работал на заводе. Разве он не трудился день и ночь? Сколько было творческих планов! Нельзя Же винить человека только за то, что у него пока не совсем лепились строки! Поэзия - капризная штука, и тот, кто пишет, не сразу найдет к ней нужный подход.