Элмор Леонард - Будь крутым

Раджи подошел к столу Ника и, усевшись, передразнил гнусавый, с ленцой голос своего белого компаньона: «Рад был поболтать с тобой!»

– Вот поговоришь с этим кретином, и впору в постель ложиться. Он выбивает меня из колеи. Не знаю почему, но в разговоре с ним начинаешь задумываться, вместо того чтобы просто говорить и говорить.

Окончив свою телефонную болтовню, Ник мгновенно преобразился – он посерьезнел, снова став самим собой, словно щелкнув выключателем.

– Что ты хотел?

– В газете пишут об уголовном прошлом Чили Палмера.

– Он был мелкой сошкой, выполнял, что ему было велено – всякие пустяки.

– И ты был знаком с ним?

– Скажи, чего ты хочешь, Радж. Разыгрывает из себя теперь доброго дядюшку.

Эдакая морская свинка средних лет в футболке атлетического клуба и синих джинсах. Копна иссиня-черных крашеных волос и бриллиантовое кольцо на мизинце.

– Белая цыпочка, Линда, – сказал Раджи, – хочет бросить группу и взять в директоры Чили Палмера.

– Это она тебе сообщила?

– Он.

– Да? Ну а ты?

– Сказал, что у нее со мной контракт на пять лет.

– Ты стал с ним объясняться? Вместо того чтобы просто дать под зад коленкой?

– Этот тип навесил Элиоту лапши на уши, вскружил парню голову, сказал, что тот будет сниматься в кино. Ну, тот вскинул свою бровь и застеснялся. Понимаешь? Вскружил парню голову.

– Он гомик и псих, и ты это знаешь. Ты думаешь, что это очень круто – держать в телохранителях голубого. Но какой в нем толк?

– Он по-своему весьма неглуп, – сказал Раджи, – и это помимо того, что любит свою работу – любит драться и увечить. Конечно, интеллектуально он гораздо ниже меня, но вот что я в нем ценю, так это то, что дружище Элиот мыслит несколько в ином разрезе.

– А Чили Палмер, тот все больше говорит, – сказал Ник. – Это он умеет, зубы заговаривать. Надо было ему прямо в зубы и двинуть.

– Ага, но ведь я его совсем не знаю. Кто он, этот хлыщ в костюме, да еще из такой дорогущей материи? Не знаю, с кем он водится, с кем кучкуется. А теперь вот узнал о его гангстерских связях.

– Вот что он действительно делает, Раджи, так это картины про ростовщиков снимает, потому что сам некогда был ростовщиком. Подлым ростовщиком был, а больше никем! Что еще тебя интересует?

– «Пропащий» – недурная картина.

– Да, в той ее части, что про амнезию. Амнезия – тема благодарная, из нее много чего можно выжать. Знаешь, так и группу неплохо назвать – «Амнезия»! – Ник кивнул раз-другой. – Будут играть соул или там городской бархатный рок… – Он помолчал. – Нет, по-моему, уже есть такая группа – «Амнезия».

Занятый мыслями о рейтинге и о том, как поднять цифры продаж, Ник рассеянно глянул на экран телевизора.

– «Чудо», да, похоже, ага, так и есть: группа «Чудо» исполняет «Расцелуй мою сучку».

– Я про что тебе толкую, – сказал Раджи, – если белая цыпочка Линда уйдет, меня тут же выгонят на улицу, и придется начинать все сызнова. Они все без ума от Линды и Виты. Стоит Линде уйти – и Вита, вероятно, уйдет тоже. Мне необходимо окоротить этого Чили Палмера. Дружище Элиоту я доверю убрать с дороги любого, только не Чили Палмера. Так кто мне поможет?

Ник барабанил пальцами по столу и дергал головой в такт «Чуду».

– Тебе нужен Джо Лаз.

Один из вышедших в тираж ветеранов банды, которых Ник утянул за собой с восточного побережья и прибрал к рукам для всякого рода темных делишек.

– Старый знакомый, – сказал Раджи. – Ладно, только сможет ли? Я хочу, чтобы Чили Палмер совсем убрался. С концами.

– Тебе нужен Джо Лаз, – повторил Ник.

– Ладно. Но что, если он знает Чили еще бог весть с каких времен? Похоже, они когда-то корешились.

– Ты что, шутишь? Да половина парней, которых Джо убирал, в то или иное время были с ним в одной банде и корешились. Ты знаешь адрес Чили?

– Могу раздобыть. Позвонить сестренке из лос-анджелесской справочной. Поболтать. И она разузнает для меня этот адрес.

Тут Ник перестал дергать головой и, сказав «черт», нажал наконец кнопку на пульте.

– Марта? Прости, старичок, что заставил тебя ждать. Но ты ведь знаешь Раджи… – Пальцы Ника прикрыли микрофон, он вскинул глаза на Раджи: Марта говорит: «Ну да, твой подручный!» – и потом вновь в микрофон: – Радж тут разволновался по пустякам. Так пришлось его успокаивать. Так что, братишка, что хорошенького скажешь? Какие новости?

Даррил Холмс сказал своей жене Мишель:

– Ты не против совершить маленький прыжок с пути добродетели?

Они легли спать, но еще не погасили лампу. Мишель сказала:

– Я не против.

– Ах, так ты не против!

– Ты сам так выразился. Тебя нужно подтолкнуть? Пожалуйста, только для меня это никакое не падение, а наоборот, возрождение к новой жизни.

– Как фейерверк, да? Сколько времени у нас еще в запасе? Месяца два?

– Доктор сказал, что это можно делать, пока получается. Чуть ли не до самого конца, – сказала она. – Малютка Максина удивится: что происходит? Почему такой шум?

– О, господи! – воскликнул Даррил, в который раз не одобрив имени, которое жена собиралась дать их будущему ребенку, на что Мишель, опять же в который раз, возразила:

– Ну и что плохого в том, чтобы доставить приятное одинокой старушке?

Имелась в виду мать Мишель – старуха злобная и крайне сварливая, что и послужило причиной ее одиночества.

Вот чему не переставал удивляться Даррил, так это тому, как ухитряются некоторые старухи вроде Максины добиваться уважения окружающих и пользоваться славой всезнающих, в то время как на самом деле они глупы как пробка, не позволяют себе улыбаться, и если открывают рот, то только для критических замечаний: «Вот вечно ты не довариваешь горошек. В следующий раз лучше я займусь горошком». А сами варят горошек в молоке, превращая в какую-то тюрю. «Дети должны быть на виду, а не на слуху». На все случаи жизни у них готовы сентенции подобного рода.

Одного их сына звали Майкл, другого – Дар-рил-младший. Оба могли бы получить имя Макс в честь старухи, если бы Даррил решительно не пресек эти поползновения. Он говорил Мишель: «Нехорошо давать имя ребенку только потому, что боишься не давать его».

Сейчас, лежа с ней в постели при свете лампы, он попробовал выдвинуть еще один довод:

– При том, какими темпами у нее развивается болезнь Альцгеймера, скоро она и наших-то имен помнить не будет, и нам останется только сдать ее в приют.

– Ты хочешь еще порассуждать на эту тему или собираешься совершить прыжок с пути добродетели?

– Да, хватит глупостей, давай изготовимся к прыжку.

Телефон зазвонил в самый неподходящий момент.

Скосив глаза, так как лица их были почти вплотную друг к другу, супруги замерли.

Мишель сказала:

– Говорила я тебе, что у мамы есть особые способности! Наверное, она услышала то, что ты говорил.