Владимир Колычев - Братство волчьей стаи

Тайга с трех сторон, с юга река, но дом окружен высоким забором — ни к лесу не выйти, ни к воде. Да и на окнах решетки — красивые, кованые и наверняка крепкие. И стены сложены из толстого бревна. Если это лиственница, то их даже самой мощной бензопилой не возьмешь. Да Татьяна и не пыталась бежать из этого дома. Во-первых, она под охраной, а во-вторых, одна-единственная попытка сбежать отправит ее в погреб, а там холодно и никаких условий. А так в ее полном распоряжении целая спальня с биотуалетом. И трехразовое питание, очень неплохое. Но главное, никто из охраны даже не пытается к ней приставать. Никто не покушается на ее женское достоинство. А если она попробует сбежать, ее отправят в погреб. Но сначала изнасилуют. И она сама будет в этом виновата. Во всяком случае, так ей сказали.

— Что, не нравится вам здесь, Татьяна Сергеевна? — с вежливой издевкой спросил Чащин. — Я вас прекрасно понимаю. И даже мог бы вас отпустить.

— Так в чем же дело? — с металлом в голосе спросила она.

И взгляд у нее жесткий, холодный, только вот не производит он должного действия на подлеца, который стоял перед ней. Не боится ее Чащин.

Третья неделя пошла, как она здесь, в таежной заимке у черта на куличках. И только сегодня к ней заявился Чащин. И это очень плохо. Теперь она знает, кто стоит за ее похищением. Значит, она не выйдет отсюда живой. Тогда зачем приехал Чащин?

— Вас ищут.

— Я в этом не сомневаюсь.

— В городе работают ваши коллеги из Москвы.

— Меня найдут. — Татьяна знала, как придавать своему голосу начальственную уверенность.

— Боюсь, что убийства, которые случились у нас весной, ваших коллег не интересуют. Их интересует убийство ваших подчиненных.

— Убийство?!

Она не знала, что произошло в хижине егеря. Олег ушел, она осталась спать, кто-то ворвался, взял ее на удушающий прием. Очнулась она в машине, которая привезла ее в этот дом. Ее поместили под замок и в информационный вакуум — ни радио, ни телевидения, ни газет. Об Интернете и говорить нечего. Она хотела знать, что случилось с Олегом и его подчиненными, но ей не говорили. Впрочем, она могла догадываться. Если Олег не смог прийти ей на помощь, значит, с ним что-то случилось. И с ним, и с Духовым, и с Черновицыным.

— Убийство, — жестко, с нажимом на фатальность события, сказал Чащин.

— Думаю, вам нужно признать свою вину. Возможно, это позволит вам избежать пожизненного заключения.

Она попыталась придать своим словам твердость, но голос дрогнул, поплыл.

Олега она знала всего полгода. И все это время изображала если не полное равнодушие, то что-то близкое к нему. И ничем не выделяла его среди остальных. Но себя-то не обманешь. Она все крепче привязывалась к нему и, в конце концов, просто влюбилась. А тот случай с волком на крыше и вовсе выбил ее из колеи.

Она была женщиной с характером, поэтому могла влюбиться только в сильного мужчину. Может, потому вдруг и поддалась тем чарам, которые напустил на нее Чащин. Его взгляд, голос… Если тогда, на Новой улице он и пытался очаровать ее, то ему это удалось. Но тогда же Татьяна поняла, что Пахомов еще сильнее, чем он. Даже матерый волк испугался его. И его испугался, и Чащина. Но Чащин казался таким ненадежным, зато в Олеге она была уверена на все сто… Да, она тогда была под впечатлением, но ничуть не жалеет о том, что легла с Пахомовым в постель. Более того, считает это самым ярким событием в своей жизни.

И с Чащиным она могла лечь в постель. Если бы они тогда вдруг остались наедине, вряд ли бы она отказалась от приглашения поговорить с ним в его доме. Он тогда еще не был для нее преступником, и его обаяние действовало на нее… Все могло бы случиться тогда, но сейчас об этом не хотелось и думать. Сейчас она презирала Чащина, и больше ничего. И не очарует он ее больше, пусть даже не пытается.

Да и как она могла очароваться человеком, который убил ее любимого мужчину?..

— Татьяна Сергеевна, вы опоздали: первое апреля уже прошло… — усмехнулся он. — Или это шутка в счет следующего года? Так до первого апреля нужно еще дожить.

— Какие уж тут шутки?.. Зачем вы это сделали?

— Я сделал?!. Ваш табельный пистолет приобщен к делу. С орудия убийства сняли ваши «пальчики».

— С орудия убийства?

— Я не знаю, почему вы решили убить своих подчиненных. Возможно, они вас не слушали. Возможно, вы обиделись на них за то, что они сломали машину… Мне все равно, что там было. Я знаю только то, что в убийстве обвиняют вас. Скажите, мне нужно говорить, что вы находитесь в федеральном розыске?

— Я хочу предстать перед следствием, — сквозь зубы сказала Татьяна.

— Вы смелая женщина.

— Всегда такой была.

— Я знаю. И уважаю вас. Именно поэтому я не отдам вас в руки правосудия.

— Зачем вы это сделали?

— Что сделал?

— Вы все прекрасно поняли.

— О весенних убийствах уже забыли. Все внимание переключено на страшное тройное убийство. Следователь по особо важным делам застрелила сотрудников полиции! Все об этом только и говорят.

— Это неправда.

— Я знаю только, что цель достигнута.

— И никто не роется в вашем грязном белье?

— Да, у нас организация, — кивнул Чащин. — Да, через нас проходят большие деньги. Но поверьте, наша организация не имеет отношения к убийствам, череда которых обрушилась на наш прекрасный город. Но вы не захотели в это поверить. Вам вдруг понадобился Мазай… Вы сами засунули голову в петлю.

— Зачем вы меня здесь держите?

— Это нелогично, — будто соглашаясь с ней, кивнул он. — Свой пистолет и пистолет капитана Духова вы выбросили, у вас осталось табельное оружие капитана Черновицына. Вы могли бы застрелиться из него. Это не трудно. Во всяком случае, для нас…

— Вы не сказали про пистолет Пахомова, — заметила Татьяна, пристально глядя на собеседника.

— Пистолет Пахомова остался на месте преступления.

— Почему я не застрелилась из пистолета Черновицына?

— Вы торопитесь умереть?

— Нет, меня удивляет, почему я все еще жива… Пахомов жив?

Вопрос прозвучал так резко, что в глазах Чащина что-то дрогнуло.

— Нет.

Он сумел скрыть растерянность, но с ответом все-таки промедлил.

— Жив. И скрывается от вас. — Татьяна была почти уверена в том, что говорила.

— Его уже похоронили.

— Я хочу в этом убедиться.

— Я могу вам устроить свидание. На том свете. Там и убедитесь.

— Что ж, я готова умереть, — набираясь смелости перед смертью, сказала она.

Подставить человека не трудно. Было бы желание, воля, силы и средства. Все это у Чащина было, поэтому не исключено, что Татьяну действительно обвиняли в убийстве на основании неопровержимых улик. Но видно, что-то пошло не так. Видно, Пахомов ушел от Чащина, поэтому он и не допустил, чтобы Татьяна покончила жизнь самоубийством. Возможно, он собирается предложить Олегу обмен. Чтобы заманить его в ловушку…