Владимир Колычев - Братство волчьей стаи

Забор высокий, система видеонаблюдения охватывает все зоны, к тому же она продублирована вторым комплектом камер с встроенными в них датчиками движения. Охрана — по шесть человек в каждой смене, три сторожевых пса. Не сможет Пахомов прорваться через такой кордон. Или все-таки усилить охрану?

Чащин обследовал территорию, зашел в дом. Здесь у него самая настоящая крепость, даже башни есть, на одну можно будет установить пулемет. Или это слишком?

— Виктор Борисович! — в холл быстрым шагом вошел Корнаков.

Глаза светятся, рот до ушей.

— Что такое?

— Пахомов утонул!

— Утонул?! — Чащин знал, с кем имеет дело, поэтому не мог поверить в такую ерунду.

— В болоте. Кайман за ним шел, он видел, как Пахомова засосало. Аж чмокало, говорит!

— Он что, болото с проституткой перепутал?

— Да нет, не было проститутки. Болото засосало.

— Достали?

— Кого?

— Пахомова из болота достали?

— Зачем? Ясно же, что захлебнулся.

— А если это не он?

— А кто? За ним гнались! Кайман своими глазами видел, как Пахомов под воду ушел!

— Не верю… Пока его труп не увижу, не поверю… Труп достать надо.

— Как? Я знаю это болото! Там глубины нет!

— Так не бывает…

— Ну, я не знаю, — пожал плечами Корнаков.

Он всем видом давал понять, что его задача — охранять босса. А трупами пусть занимается кто-то другой.

— Кайман этим пусть займется. Достанет жмура, если там Пахомов, получит двести пятьдесят штук.

— Я скажу, — кивнул Корнаков.

— Скажи. И охрану организуй…

— Это само собой.

— И по высшему разряду… Татьяну сейчас должны подвезти, как только подъедет, дай знать.

Корнаков ушел, а Чащин подошел к бару, достал бутылку коньяка. Не мог он поверить, что Пахомова больше нет. Слишком это просто. Но радостное возбуждение охватило душу. Если Пахомов действительно утонул, то можно спать спокойно. И желательно в одной постели с Татьяной. Пока она ему не надоест…

Он пропустил пару бокалов и велел затопить сауну. Татьяна подъедет, он предложит ей расслабиться, она согласится… В конце концов, сколько можно кормить зверя вегетарианскими завтраками?

Поселок Малов, улица Колхозная, дом тридцать четыре. Здесь, судя по документам, и жил гражданин Боков Дмитрий Сергеевич. К самому дому Олег машину подгонять не стал. Бросил ее прямо на улице. И пешочком — в проулок. Ключи на всякий случай оставил себе. Ночь, темно, фонари горят только на центральной улице.

По темноте можно было спокойно выйти на шоссе, остановить машину и продолжить путь в сторону Москвы. Но до Москвы еще нужно добраться, а у него ни денег, ни документов. И там его считают убийцей. И будут считать, потому что в руках у волкобойского следствия — неопровержимые улики. Даже если спецназ накроет завод, это ничего не изменит. Чащин отмажется, а майор Пахомов сядет на долгие лета за убийство своих подчиненных. За убийство сотрудников полиции, которое ему никогда не простят.

Нет, прятаться за кого-то — не выход. Нужно действовать самому. И бить точно в цель, точно в середину паутины, которой Чащин опутал Волкобойск. Не станет паука, зачахнет и паутина…

Олег вышел на шоссе, которое вело к Омску и дальше — к Москве. Но повернул он в сторону Волкобойска. Если его считают покойником, это ему на руку. Это удваивает или даже утраивает его шансы.

Татьяна не отказывалась от спиртного, но пила по чуть-чуть. И раздеваться не торопилась. Он попытался снять с нее халат, но нарвался на леденящий взгляд. Тогда и пришла в голову мысль — он пропустит Знаменову через парилку, согреет ее душу и растопит лед в глазах, а там уже все пойдет как по маслу.

— Тебе понравился мой дом? — спросил он, теребя пальцами лацкан ее халата.

Она не отстранила его руку, но повела плечом. Интересная она женщина: вроде бы и не отказывает ему во взаимности, но и в руки не дается. Он, конечно, мог усилить нажим, но каждый раз ему что-то мешало. И взгляд у Татьяны как у революционного комиссара, обещающего светлое будущее. Как глянет, так в будущее и тянет. Об этом будущем он и грезит, а в настоящем остается с носом.

— Очень.

— Ты хочешь, чтобы это был наш дом?

Что, если Татьяна и сама мечтает о таком будущем? Мечтает, но положение любовницы ее не устраивает? Пожалуй, она хочет, чтобы ее почитали как жену. А Чащин хозяин своему слову, а раз так, отчего ж не пообещать?

— А это возможно?

— Возможно. Выпьем за это?

Татьяна кивнула, потянулась к бокалу и выпила до дна. Чащин усмехнулся. Вот тебе и следователь, борец за справедливость. Как поняла, что может стать женой богатого и очень влиятельного человека, — сразу все принципы побоку. Потому и выпила до дна. И душу под проникающим поцелуем откроет…

— Хороший коньяк?

— Очень.

— У меня все хорошее… У меня все должно быть самое лучшее. Ты со мной согласна?

— Если я лучшая, то да. — Татьяна повернулась к Чащину и смело, хотя и без вызова посмотрела ему в глаза.

Во взгляде у нее жизнеутверждающая ирония, на губах кокетливая улыбка уверенной в себе женщины.

— Так никто и не спорит!

Он взял Татьяну за руку, поднял со скамьи, поставил перед собой и развязал тесемку на халате. Остановила она его только в тот момент, когда он собирался распахнуть халат. Но удержала мягко, с улыбкой.

— Сначала выпьем.

— Да, конечно.

Они выпили. Только тогда Татьяна разделась. Но сделала это в парилке. Врываться он к ней не стал. Она же не просто так решила помыться и попариться. Женщина готовится к плотному общению с мужчиной, настраивается на таинство первой брачной ночи — ни к чему ей мешать.

Пока Татьяна отсутствовала, Чащин пропустил еще пару бокалов, добавил градуса. А когда она вернулась, смело распахнул ее халат. А там такое!

Но насладиться зрелищем он не успел — Татьяна с обещающей улыбкой запахнула халат. И снова предложила выпить. А он не отказался. Почему бы не плеснуть бензинчику на костер желаний?

А когда они выпили, Татьяна, внимательно глянув на него, сама скинула халат. И даже приняла призывную позу. А фигурка у нее действительно шик. Как у девочки. Кожа чистая, гладкая, упругая… Но почему-то у него все опустилось.

Татьяна не против полного сближения, но именно это его почему-то и останавливало. Что это, рефлекс у него такой вырабатывается? Или он просто вспомнил сцену из своего прошлого? Знал он одну юную особу с такой же прекрасной фигурой.

— Что-то не так? — заметив перемену в его настроении, спросила Татьяна.

— Да так, подумал об одной девочке, — признался он, чтобы не показаться слабаком.

— О какой девочке? — В ее голосе шевельнулись ревнивые нотки.

— Есть одна.

Он помнил, как в свое время в этой же сауне перед ним стояла Катя Сайко. Глупая девчонка по уши влюбилась в него, а он этим воспользовался.