Владимир Колычев - Его считали подкаблучником

– Пацаны завезут.

Но прапорщик уже не слушал его. Принцип у него классический – сначала деньги, потом стулья.

Копилка с фактами пополнилась. Архаров узнал о драке между Гороховым и Дробовым. Но все-таки этого мало, чтобы нанести нокаутирующий удар. Нет у него доказательств против Горохова, нечем прижать гада. Хотя встретиться с ним нужно.

В дверь постучались, появился конвоир.

– Товарищ майор, задержанный доставлен!

Архаров кивнул, и в кабинет зашел Горохов. Сержант сопроводил его до стула, усадил и только тогда вышел.

Егор мог поговорить с Гороховым в помещении для допросов, но вытянул его к себе в кабинет. Протокол допроса он заполнять не собирался.

– Как настроение, Павел Иванович? – с высоты своего положения спросил Архаров.

– Издеваешься? – Горохов зло зыркнул на него.

– Тебе что, тарелка ночью приснилась?

– Какая тарелка? Ты что несешь, начальник?

– Тарелку официант нес. А ты ее разбил. Когда падал. Зуб твой в одну сторону полетел, а ты – в другую. Жаль, камеры в ресторане не было, а то я посмотрел бы.

– Какой зуб? Что за ресторан?

– «Гамма вкуса». Двадцать седьмого июня инцидент был, Дробов тебе зуб выбил.

Горохов бросил на Архарова испепеляющий взгляд.

– Выбил, и что?

– Двадцать седьмого Дробов тебя избил, а двадцать девятого его не стало. Как это объяснить?

– Я что, «очевидное невероятное»? Тебе надо, ты и объясняй.

– Объясню и докажу.

– Что ты докажешь? Если думаешь, что я Дробова грохнул, так у меня алиби. Ты, майор, это прекрасно знаешь! Так что не надо мне здесь белыми нитками шить!

– Сколько за тобой ходок? Две?

– Это не имеет значения.

– На две ходки грехов набрал. Все успокоиться не можешь?

– Да нормально у меня все! Никого не трогаю. На лапу гайцу дал, так это подстава была. Я же знаю, ты, начальник, в меня как тот клещ вцепился. Думаешь, если за мной два срока, на меня всякую хрень можно вешать.

– Я знаю, зачем ты Замятова убил.

– Ну вот, началось!.. Мне что, адвоката позвать?

– Жаловаться будешь, как девочка папе? – Архаров смотрел на Горохова без усмешки, тяжело, холодно.

– А вот оскорблять меня не надо!

– Замятов тоже просил его не убивать.

– У кого он что просил? – разнервничался Горохов.

– У тебя, – с каменным лицом сказал Архаров.

– Кто видел и слышал?

– Видели. Слышали.

– Где материалы дела? Там это записано? Я имею право ознакомиться! Закон такой есть.

– Не хочешь быть девочкой? Не будешь больше жаловаться? Сам себя защищать станешь?

– Слушай, Архаров, ты на меня не дави! Не надо! Я и не таких видал!

– Ну да, биография у тебя богатая. Стрелки, разборки, кровь. Две ходки. Да и мужик ты, я гляжу, крепкий. На вид. А если копнуть, так тебя, бедного, обижают. Сначала Дробов, потом Яркин. Хватку, Горох, теряешь.

– Какой, к черту, Яркин?

– Он сейчас в больнице лежит. С черепно-мозговой травмой. Дробова ты убил, а его всего лишь отметелить приказал. Яркину повезло больше.

– Твой бред может служить доказательством в суде?

– Я все знаю про тебя, Горохов. Можешь не сомневаться, посажу тебя. И за Замятова ты ответишь, и за Дробова.

– Нет у тебя ничего на меня!

Архаров промолчал, чтобы не сорить словами, не подкрепленными уликами. Он выразительно глядел на Горохова и спровоцировал его на нервный срыв.

– Да пошел ты, мусор!

– Никуда ты не денешься от меня, обиженный!..

Горохов метнул на него убийственный взгляд, но Архаров лишь усмехнулся в ответ и вызвал конвоира.

Тюлень хорошо помнил, как вышел за лагерные ворота, на свободу, отмотав целых три года. Но радость бурлила где-то на дне души, наружу не прорывалась. Ни кола у него не было, ни двора. Он не знал, куда пойти. Снова на большую дорогу податься? Так не с кем тогда было.

Никто его не встречал. Денег на кармане почти не было. Прикид стремный, под рубахой чесалось немытое тело, настроение в ноль. Даже выпить не с кем.

Зато у Поршня все на мази. И братва встречает, и банька его ждет. Идет от контрольно-пропускного пункта с важным видом, кум королю, сват министру. Как будто срок отмотал.

А ведь он даже не сидел. Изолятор временного содержания – это санаторий по сравнению с настоящей тюрьмой.

– Здорово, братан! – Все равно Тюлень крепко пожал пацану руку и приобнял его как положено.

Филат тоже обнялся с Поршнем по-людски.

Но почему мент у ворот смотрит на них и усмехается? Нарочно так делает или что-то в них не то? Жаль, замочить падлу нельзя.

– Садись, братан! – Тюлень открыл дверцу, приглашая Поршня занять место в машине.

– Я уже насиделся! – Тот ухмыльнулся, но в машину забрался.

– Да разве ж это отсидка? – закрывая за собой дверцу, сказал Тюлень.

Что-то раскочегарилось сегодня под открытым небом, а в машине прохладно, хорошо.

– Дело не в том. Важно, что менты с нами ничего сделать не смогли.

– За это и под жабры плеснуть не грех, – заявил Филат.

– А я о чем? – Поршень расплылся в улыбке.

– Кто о чем, а вшивый о бане! – заметил Тюлень.

– Блин! Братан! В самую точку! Завшивел я на кичмане. Баньку натопили?

– А то!

– Так чего стоим?

– А ты не в курсах, что Иваныча приняли?

– Почему не в курсах? Кусок ко мне на хату заходил, сказал, что с Иванычем повидаться можно. За бабки.

– Вот сука! Мы ж этому козлу огород капусты скормили!

– Значит, мало.

– Иваныча за взятку закрыли. Наверняка подстава. Я думал, Архаров угомонился.

– Ни фига подобного! – Поршень качнул головой. – Я слышал, у него там какая-то маза с замполитом.

– Вот как? – Тюлень ухмыльнулся.

– И я слышал. Эта новость, похоже, по всему гадюшнику гуляет. Замполит Архарова за горло держит. Званцев его фамилия.

– Если Архаров не повесит на Иваныча Дробова, то Званцев его затуркает.

– Может, грохнем этого Званцева? – предложил Тюлень. – Тогда и Архаров успокоится.

– Так он же не перед Званцевым мазу держит, а перед всеми. Майор обязательно на Иваныча давить будет.

Тюлень поскреб затылок.

– А Званцев пусть на Архарова давит, – сказал он. – В колокола бьет. Мол, Архаров самоуправством занимается.

В машине повисла гнетущая тишина. Похоже, Тюленя никто не понял.

– Гоневом Архаров занимается! На Иваныча бочку катит! А Званцев ее остановить должен! Он там большой человек, власть у него.

– Ну да, Архаров батон крошит, – заявил Поршень. – Нормально будет, если замполит у него хлебушек отберет.

– А если нет? – спросил Филат.

– Тогда замочим Архарова.

– Ты это серьезно? – вскинулся Поршень. – Мы же у ментов на прицеле.

– А мы здесь будем сидеть и на этого клоуна смотреть. – Тюлень глянул на мента у ворот, который не спускал глаз с его машины. – Зачем нам своими руками мочить?

– Нет, не надо валить, – сказал Поршень. – Это слишком.