Сергей Зверев - Новые гладиаторы

Второй верзила увидел, что жертва уходит, а корефан лежит в тени бортика фонтана, но сразу даже не понял, в чем тут дело. Он совершил ту же ошибку: догнал, завопил, развернул противника к себе и тут же получил удар. Правда, из-за разницы в росте кулак Пашки в этот раз попал чуть ниже подбородка. Но этого вполне хватило. Акромегал захрипел, схватился за шею и бухнулся сначала на мосластый зад, а потом и на спину.

Тут уж Гек ждать не стал. Мимо него как раз пробегал пресловутый рыцарь с ножом в руке. Гена быстро вышел из тени и окликнул его нейтральным «Эй!». Седой Айвенго действительно соображал быстрей своих собратьев «по перу» и без всякого замешательства напал на неожиданного противника. Он сделал быстрый замах и попытался ударить парня ножом в живот.

Гена поймал запястье вооруженной руки в перекрестье своих мощных кистей и легко вывернул руку супостата ему за спину. Одновременно он ударил уркагана, удерживаемого в согнутом положении, коленом в лицо. Раздался негромкий чавкающий хруст носовых костей. Глухо брякнул о булыжники мостовой кнопочный нож-лисичка, изделие зоновских мастеров.

Седой рыцарь обмяк. Гена опустил его ничком на землю и бросил взгляд в сторону фонтана. Первый поганец уже сидел, прислонившись спиной к бортику бассейна. Голова его слегка пошатывалась на короткой шее. Ему сейчас было явно не до драки.

Зато верзила левой рукой держался за горло, а правой рылся в кармане видавшей виды ветровки. Пашка благоразумно не стал ждать результатов поиска и куда более точным ударом отправил противника в глубокий нокаут. Мимоходом Репнин пнул в висок и субъекта, сидящего у фонтана. Тот покорно завалился в сторону, обозначенную ударом, и затих.

Гек взял своего недавнего визави за шиворот и штаны, самую малость поднатужился и оторвал его от земли. Весил седой Айвенго на удивление немного.

«Худой какой! Видать, кушает плохо. А у нас кто плохо кушает, тот подарков не получает». – Гена вспомнил старый анекдот, усмехнулся и свалил ношу туда же, в тень бортика бассейна.

Пашка увидел однокурсника, удивился и заявил:

– О, привет! Тебя ведь Геной зовут, да? Дай пять!

– Гек, – буркнул тот, пожимая небольшую, но очень крепкую ладонь.

– Спасибо, Гек, что помог. – Пашка сверкнул своей плакатной улыбкой, которая сейчас совсем не раздражала Гену. – Глянь-ка, у тебя рукав куртки порезан.

Волков оглядел правый рукав. Из длинной прорехи торчали нитки рубахи.

– Это он меня успел ножом достать, пока я его на прием ловил.

– Ты на дзюдо, слышал, ходишь, так? Ну, еще раз спасибо. С меня причитается.

– Да ты и сам справился бы, – искренне сказал Гена. – Ловко ты этих тварей разделал.

– Может, и справился бы, но без твоей помощи пришлось бы дольше возиться, – проговорил Пашка. – Ладно, разбегаемся. А то сейчас сюда какие-нибудь активисты, народные дружинники припрутся. До встречи. Как-нибудь соберемся, посидим, отметим.

Гена вернулся под портик храма искусств. Тут, кстати, и спектакль кончился.

– Девчонки, а вот мой Генчик! – Матушка, вся одухотворенная высоким искусством, радостно представила спутницам сына.

Пятидесятилетние девчонки вежливо заулыбались и сказали пару дежурных фраз насчет того, как же мальчонка вымахал-то.

Волковы попрощались с ними и двинулись в потоке зрителей к своей остановке. Гек украдкой глянул в сторону недавнего побоища. За фонтаном ощущалась какая-то возня, но толком ничего видно не было.

«Пацанам сегодня на водку тратиться не придется. И так головы у всех болеть будут», – с усмешкой подумал он.

– А где ты куртку так порвал? – Мать нащупала дыру на рукаве и озабоченно оценивала масштаб повреждения в свете уличного фонаря.

– Да где-то за гвоздь зацепился.

– Ну вот, теперь новую покупать надо, а получка еще не скоро. Ладно, что-нибудь придумаем. Побежали, вон наш автобус едет.

«Институт – это то, без чего нормальный человек не может считать себя полностью интеллигентным, – любила говаривать моя бабуля. – Учись на врача, Геночка, в жизни всегда пригодится».

Права была старушка. Пригодилось.

На следующий день после моего общения со Смирновым снова появляется Багира. Красотка приносит с собой бутылку вина.

– Тебя руководство не дезавуирует за дружбу с гладиатором? – язвлю я. – Небось, наши любовные утехи уже стали хитом у охраны.

Она фыркает и заявляет:

– Здесь нет камер слежения. За кем тут приглядывать-то? Куда вы денетесь с подводной лодки? Ладно, не обижайся. Твое здоровье. Или, если хочешь, за нашу любовь. Горько?

Я снова не могу сопротивляться глубокому чувству, внезапно нахлынувшему на меня. Словами это не передать. Вместо того чтобы свернуть коварной фам фаталь шею, я с упоением ее облизываю, вдыхаю аромат ее кожи, парализующий волю.

Мы несемся через каскад замысловатых поз к полному катарсису. В финал выходим одновременно. В оргазме она хрипловато вскрикивает. Мускулистое лоно выдаивает из меня последние потоки жизненной энергии. Полностью обессиленный, я лежу на спине и бездумно созерцаю потолок. Багира курит рядом в постели и стряхивает пепел дорогих тонюсеньких сигарет прямо на пол.

– У меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться, – вдруг говорит она.

– Мне бы еще минут десять отдыха, и я точно не откажусь.

Настя хрипло смеется, потом мурлычет:

– У вас, мужиков, одно на уме. Ладно, десять минут я подожду. А пока вот такая информация. Тебя решено повысить. Будешь штатным доктором у гладиаторов. Кабинет и все необходимое предоставим. Свобода передвижения по всему нижнему уровню, электронный ключ от всех комнат. Ну и, понятно, участвовать в поединках не нужно. Что скажешь?

А что тут говорить? Права была бабуля.

– С чего вдруг?

– Тяжело стало с мясом, – задумчиво отвечает она через дым сигареты. – Сейчас это именно мясо, сырье. Таких качественных экземпляров, как ты, нам уже давно не попадалось. В общем, будешь штопать победителей после боев.

«Мясо» в данном контексте именно мы, гладиаторы. Такой у них, видать, сленг там, наверху. Даже сейчас Багира не находит нужным подобрать какое-то другое, не столь оскорбительное слово.

Как вырастают из обычных девушек такие вот экземпляры? А ведь она наверняка училась в такой же советской школе, как и я. Тоже мне, Настасья Филипповна эпохи постсоветского ренессанса. Придушить ее, что ли? Мясо разное бывает. Иным и подавиться легко.

Я со значением кладу крепкую ладонь ей на горло. Она опускает свою мне ниже живота. Тоже со значением. То ли сжать хочет, то ли погладить.

– Ну не дуйся, Гекльберри. Ты – отдельная графа в нашем списке. Потому и предлагаю. Может, тебе будет приятно узнать, что ты первый из гладиаторов, кто удостоен такой чести.