Владимир Колычев - Рваные чувства

– Спасибо, Римма! – Курманов поморщился, заметив, какими глазами она смотрела на Илью, пошевелил пальцами, показывая на дверь, а когда она закрылась за девушкой, осуждающе хмыкнул: – М-да!

Илья вопросительно глянул на директора.

– Мать – святая женщина, а дочь – оторви и выбрось!.. Я и отца ее хорошо знаю, и мать, а так бы уволил к черту! Ты бы держался от нее подальше, – покосился на него Василий Романович.

– Да я как-то и не подходил к ней близко.

– Вы в одном доме живете…

– И что?

– Ну, если ничего, то хорошо… – отмахнулся от разговора Курманов. – Давай за наше хорошо выпьем… И по домам уже пора, ты не находишь?

Илья кивнул, глянув на часы. Половина шестого вечера, еще работать и работать, но сегодня знаменательный день. Машина отлажена, процесс идет, и можно чуть-чуть отойти от работы, отдохнуть немного. Если, конечно, сбой на линии не произойдет…

Он выпил, попрощался с Курмановым и отправился в свой кабинет, который находился по соседству с директорским. Приемная ему не полагалась, но сам кабинет его устраивал вполне. Просторный, с приличной мебелью, захламлен, правда, порядком, но это поправимо. Запчасти на столе, инструкции, технические руководства, по углам – смазки, масла, опять же, снятые с механизмов детали. В авральном режиме он работал, некогда было порядок навести.

Убираться он будет завтра, а сейчас – домой. Выкурить сигарету, выпить стакан воды, и домой. Достав сигарету, Илья нервно закурил. Вдруг Штагов уже готов договориться с Курмановым? И денег он ему завезет, и с толковыми специалистами поможет. У него в Пшеничном такой же мукомольный завод, возможно, кадры там – не чета здешним…

В дверь постучали. Илья и ответить не успел, а Римма уже внесла в кабинет свой бюст, прикрытый белой атласной кофточкой.

– Привет! – загадочно улыбнулась она.

– Уже здоровались, – хмуро буркнул он, но Римму это нисколько не смутило.

Она подплыла к его столу, присела на краешек, выставив на обозрение бедро, и томно протянула:

– Я же не знала, что ты – главный инженер…

Ее рука мягко легла на его плечо. Взгляд с поволокой, жаркий, обволакивающий, голос нежный, просачивающийся, движения волнующие, завораживающие…

– Устал главный инженер. Ему домой нужно, – резко поднялся Илья, но только для того, чтобы выйти из-за стола.

– Отдохнуть и здесь можно.

– Как-нибудь в следующий раз! До завтра! – Он вытащил из шкафа куртку и решительно вышел из кабинета.

По пути домой зашел в магазин, купил бутылку коньяка – обмыть событие и унять переполох в душе, который устроила блудливая Римма.

Кристина встретила его с легким удивлением во взгляде. Она и сама, как ему показалось, откуда-то пришла. Джинсы на ней, белый облегающий свитерок с высоким воротом. А щеки пахли осенней свежестью и дымком от сжигаемых листьев.

– Что-то ты рано сегодня.

– А ты кого-то другого ждала? – неожиданно для себя спросил он.

От возмущения Кристина вытянулась в лице, и в глазах промелькнули гневные искорки.

– Извини, – буркнул Илья.

Кристина повела носом, увидела пакет в его руке, из которого выглядывала бутылка, но не успела ничего сказать, он опередил ее:

– Да выпили тут с директором. Завод запустили, считай, второе рождение… Честно скажу, не знаю, какое оно там у них по счету, это рождение. Комбинат старый…

– А ты молодой, – улыбнулась она.

– Ну да, я молодой, – непонимающе глянул на нее Илья.

– И я молодая… И у нас будет первое рождение… Я только что из больницы…

Он сразу понял, о чем речь, и чуть не закричал от радости. О какой-то там Римме вообще думать забыл. Но вспомнил о бутылке… Воистину, сегодня у него знаменательный день. И никакой Штагов со своими кознями не в состоянии омрачить главное событие. Пусть он рвет на себе волосы от досады: не досталась ему Кристина, и ребенка она родит от Ильи…

Цеха шумят, плевела сметаются в кучу, зерно размалывается в белую пыль, пшеничная мука, эта соль земли, ссыпается в бункер. Прошлогодний урожай смалывается, а на подходе уже новый. И они с Кристиной скоро заживут по-новому.

Ее вчера забрали в больницу, схватки оказались ложными, но ее оттуда не выпустили – на сносях она, осталось совсем чуть-чуть, возможно, это уже случится ночью.

– Ты, главное, держись! – Илья сжал кулаки, призывая Кристину сделать то же самое.

– Все будет хорошо!.. Иди! – махнула она рукой, отсылая его домой.

Время позднее, да и ей трудно стоять на ногах у окна.

– Держись! – Илье так хотелось поцеловать ее на прощание, но цоколь высокий, без подставки до окна не дотянуться, и Кристина высунуться не могла: решетка мешала.

Он покинул территорию больницы и сам не понял, как оказался в церкви. Вечерняя служба окончилась, люди разошлись, но свечи еще горели, и старушка нашлась, которая приняла молебен за здравие. И свечи ему продала, подсказала, кому и с каким прошением поставить…

Из церкви Илья выходил в благостном расположении духа, искренне веря, что все будет хорошо…

Вьюга за окном, поземка вкривь и вкось от котельной к столовой понеслась, накрыла с головой сгорбленного кочегара. Веселится зима, резвится, снег за шиворот сыплет, но никто ее не боится, работа идет, напоенное солнцем зерно перемалывается в муку, теплую, как летняя, нагретая зноем земля.

Дверь в кабинет вдруг открылась, Илья напрягся, недовольно поджав губы. Так в кабинет к нему могла входить только Римма. Курманов грозился уволить свою секретаршу, но, увы, воз и ныне там. Илья не раз говорил ей, просил не заходить к нему в кабинет, она обижалась, дулась на него, но проходило время, и опять двадцать пять.

Курманова сегодня нет, заболел он, Римма осталась без присмотра, и вот результат. Илья с кислым видом отошел от окна, поворачиваясь к двери, но Римму так и не увидел. В кабинет входил немолодой, неказистой внешности мужчина, складом лица чем-то похожий на затравленного и забитого жизнью грузчика Павлушу. Но этот вел себя с важностью и уверенностью хозяина жизни, взгляд не напыщенный, но твердый, в чертах лица каменная твердь. Голова вскинута, плечи расправлены… Он не пытался изображать из себя величину, он, казалось, был ею. Костюм на нем дорогой, туфли начищены до блеска, капельки воды на них. И волосы слегка мокрые. Похоже, этот господин только что вышел из машины. И верхнюю одежду там оставил.

– Чижов? – с привычной жесткостью в общении, не здороваясь, спросил он.

– Да, Чижов. – Илья ошеломленно смотрел, как мужчина усаживается в его кресло.

– Я – новый хозяин комбината, – как о чем-то незначительном сказал неожиданный гость и небрежным движением руки показал ему на приставной стол, предлагая занять место.