Владимир Колычев - Воровской ход

– Так это в другом подъезде… Он к пациенту на вызов пришел… Ну, ты должен знать! Нет?

– Нет, не знаю, – покачал головой Егор. – В какой он больнице?

– В первой городской.

– А почему так далеко? Если он к пациенту на вызов приходил, его где-то здесь должны были… ну, это… Что, все так серьезно?

– Он в первой городской больнице сейчас работает. Завотделением.

– Что-то я ничего не понимаю, – недоуменно протянул Егор.

Заведующий хирургическим отделением не должен ходить к пациенту на вызов. Разве что только в исключительных случаях – когда его берут за гриву и тащат к подстреленному «братку». Однажды с Максимом Львовичем это уже было. Или не однажды?

– Может, его братва на вызов выдернула? – Он бросил взгляд на телефонную трубку.

Вроде бы спокойно в городе, если бы где-то кого-то подстрелили, он бы знал. Может, Беляк что-то скрывает? Надо бы позвонить…

– Никто его никуда, как ты говоришь, не выдергивал, – невольно поморщилась Валентина Петровна.

И Марина смотрела на него с неприязнью. Ей тоже не нравилось, как он говорит. Ну да, были в его голосе приблатненные интонации, но так это его стиль жизни… Похоже, Марина не хотела к этому привыкать.

– Максим просто зашел в подъезд, а навстречу ему шел какой-то мужчина. Он его и ударил ножом. Ударил и дальше пошел…

– Он в сознании? Поговорить с ним можно? Если вы не возражаете, я подниму людей, мы найдем отморозка… Ну, этого плохого человека. Если вы не возражаете. А если возражаете… – Голос Егора вдруг затвердел, взгляд заледенел. – Если вы возражаете, все равно найдем! Ну, чего стоим? В больницу поехали!

Машина стояла у подъезда – в целости и сохранности. Даже колеса никто не снял. Пусть только попробуют.

Валентина Петровна хотела сесть сзади, но Егор настоял, чтобы она заняла место впереди, не хотелось получить нож в спину, что она вполне могла сдуру сделать.

Одной рукой он крутил руль, а в другой – держал мобильный телефон, отдавая распоряжения. В итоге, одновременно с ним к больнице подъехал Диксон со своими бойцами. Он заметно раздобрел с тех пор, как Егора «закрыли», располнел, заматерел. Серьезный на вид мужик, внушительный. Марина пугливо косилась на него. Так же настороженно она смотрела и на его бойцов.

Егор оставил Диксона с его людьми во дворе больницы, сам поднялся в хирургическое отделение, прошел в палату к Артеньеву. Максим Львович был в сознании. Он не испугался, увидев Егора, как будто знал, что не виноват тот ни в чем.

Егор попросил женщин выйти из палаты, плотно закрыл за ними дверь и насмешливо спросил:

– К какому пациенту ты ходил, Максим Львович?

– Ну-у…

– Ты голову жене морочишь, а она с ножом на меня бросается! Считает, что это я тебя заказал… Такие вот дела! А ведь не я, да?

– Ну, не ты… – Максим Львович отвел взгляд.

– А кто?

– Ну, не то чтобы заказали…

– Как пациентку зовут? – спросил Егор.

– Ну, она со мной работает… Медсестра… Ну, она меня попросила…

– Из-за нее все, да? Ну, ты и кобеляка!

– Да нет, у нас с Людой ничего не было!

– А нож в бочину – это так, за счастье в целом мире? Кто?

– Я не могу сказать! – мотнул головой Артеньев.

– Почему?

– Может пострадать моя семья!

– Идиот! Я за твою семью всю эту шушеру вырежу! Кто?

Как чувствовал Егор, что без женщины в этом деле не обошлось. А у женщины этой был ревнивый поклонник из мелкотравчатой крутизны.

Ему удалось поговорить с ней. Далеко ходить не пришлось: Люда работала в хирургическом отделении. Для приличия она немного поломалась, но дружка своего сдала.

Егор сам поехал в шестой микрорайон, вместе с Диксоном и его «быками» вломился в подвал, где какие-то темные личности разливали по бутылкам паленый спирт.

Яша Коротков заправлял этой подпольной командой бутлегеров, наверное, поэтому он и чувствовал себя невероятно крутым. А команда у него действительно имелась – два бойца из деклассированных элементов.

Вся крутизна с Яши сползла, как только его поставили на колени перед Егором и объяснили, с кем он имеет дело.

– Ты Артеньеву угрожал! Ты его семью обещал вырезать?

– Я?!.. Семью?!.. Да никогда в жизни!

– А «на перо» кто его поставил?

– Федюха это! Федюха!

Федюха упрямствовал недолго. Несколько ударов по почкам развязали ему язык. А чуть позже пришло и понимание, что лучше получить срок за покушение на убийство, чем бандитскую пулю в лоб. Тем более, Егор предложил мужику вариант: случайно у него все вышло – «белка» на него напала, вот он и ударил Артеньева ножом. Вплетать в это дело женщину Егор не позволил, Валентина Петровна не должна была узнать о похождениях мужа. Если это случится, она снова обвинит во всем Егора – как будто это он водил ее мужа за руку к любовнице…

Мягкое освещение, тихая музыка, приятная прохлада. И отличная кухня. Небольшой ресторан, уютный, вышколенные официанты ходят на цыпочках. Во всем зале только двое – Егор и Марина. Время дневное, закрыть ресторан на спецобслуживание не проблема. Надо будет, его и на ночь закроют.

Но Марина пока не созрела до ночных прогулок. Во всяком случае, с ним. Смущается она, робеет, на Егора почти не смотрит. Ни к первому блюду не притронулась, ни ко второму, сидит, ложечкой в мороженом ковыряется. От шампанского отказалась наотрез.

– Отец обязательно поправится, там ничего серьезного, – сказал он.

– Да, я знаю, – кивнула Марина.

– А на меня думать не надо… Мне твой отец не враг…

– Ну, мама так подумала.

– Мама… А ты что думаешь?

Девушка молча пожала плечами. Не хотела она поддерживать разговор, и ничего ее не интересовало. Он скажет, она вяло отреагирует – вот и весь разговор. Хоть бы спросила, как он на Федюху вышел, как в милицию его отправил и что за люди с ним были… Ничего ей не интересно. И его компанией она тяготилась. А он размечтался!

– Глупо вышло, – тускло глянув на Егора, наконец произнесла Марина.

– Ну, может, и я тоже совершу глупость! – Он достал из кармана бархатную коробочку с перстнем, положил на стол.

Марина бросила равнодушный взгляд на коробочку, но ничего не сказала. Пришлось ему самому показывать перстень с рубином.

– Это тебе.

– Зачем?

Егор взял ее за правую руку, собираясь надеть перстень на палец, но она отдернула ее:

– Не надо!

– Почему?

– Не надо, и все… – Вид у Марины был такой, будто она вот-вот заплачет.

– Если ты думаешь, что это краденая вещь… Из магазина перстень, тут и ценник есть…

Безделушка обошлась ему в солидную сумму, но для Марины ничего не жалко. А на бирку она пусть посмотрит. Пусть оценит.

– Ничего я не думаю.

– А надо думать… Тебе уже восемнадцать. Ты совсем взрослая, пора жизнь устраивать… Ты на экономическом учишься, кем станешь, когда институт свой закончишь?