Владимир Колычев - Волчица нежная моя

А Гордеев разжал объятия, только девушка почему-то не вырвалась из них. Прижалась к нему спиной, смотрит на Савикова. Пришлось самому оттолкнуться. Она почувствовала движение, встрепенулась, стала одеваться.

– Повезло тебе, парень! Я бы тебя из-за Лены в такую бы камеру отправил. Там тебе сразу другое имя дадут… Как тебя звать?

– Олег? – пристально глядя на Савикова, сказал Спелов. – Я его узнал. Он у нас по ориентировке проходит. Савиков Олег Пантелеевич. Он в деревне Саврасье женщину-инвалида изнасиловал. Церебральный паралич у нее, а он ее изнасиловал. Басова Ирина Сергеевна.

– Инвалида изнасиловал?! – вне себя от возмущения простонал Усатов. – Ну ты и мразь!

Не успел Савиков дух перевести, как его снова взяли в оборот. Не выдержал парень психологической перегрузки, затрясло его, залихорадило.

– Я ее не насиловал!

– А что ты сделал?

– Просто ударил!

– Зачем?

– Сам не знаю…

– Ира из комы вышла, сказала, что ты жениться на ней хотел, она отказалась, а ты ее изнасиловал! – насел Спелов. – Так было?.. Она в коме была, а ты ее насиловал!

Девушка уже влезла в платье, на этом и остановилась. Приложив ко лбу все пальцы одной руки, она потрясенно смотрела на Савикова, как будто не человек перед ней стоял, а чудовище.

– Да не насиловал я ее!

– А твой дядя сказал, что насиловал!

– Дядя?! – вскричал парень. – Да это он меня заставил!

– Насиловать?!

– Да какой насиловать?! Жениться! Денег у нее куры не клюют…

– Ну и женился бы!

– Да нет у нее денег! Она сказала, что деньги ей не принадлежат!.. Сказала, что не отдаст…

– И ты ее ударил?

– Ну, сорвалось…

Гордеев представил, как Савиков наседал на Иру, требуя денег, а получив отказ, бьет ее. Беззащитную калеку бьет – кулаком, в лицо.

Он рванул к подлецу и, оттолкнув Усатова, ударил справа. Савиков ударился затылком о стену, плюхнулся на тумбочку, сполз на пол, сел, обхватив голову руками.

– Извини, сорвалось, – бросил он через плечо.

Пусть менты управляются здесь сами, а он уходит – и с чувством исполненного долга.

Ветерок над рекой, рябь на воде, поплавок мелко качается, но клева нет. Гордеев поднял удочку, чтобы перебросить крючок подальше от берега, а она вдруг задрожала, затряслась, через вибрацию впрыскивая в кровь рыбацкий восторг. Это ни с чем несравнимое чувство, когда на крючке бьется улов. И не думал, и не гадал, а окунька с ладошку вынул.

– И не стыдно с мелочовкой возиться? – раздалось вдруг за спиной.

Гордеев резко повернулся и увидел Федосова. Он стоял в плаще и такой же кожаной шляпе, изображая из себя сурового предводителя американских гангстеров.

На этот раз он был не один, с двух сторон к Гордееву подходили крепко сбитые парни в таких же плащах, но без шляп. Зато на руках кожаные перчатки, как будто для того, чтобы комфортней было бить – ломать носы, крушить челюсти, вышибать зубы.

– Какого черта?

– А племянника моего ударил, не стыдно? – зловеще усмехнулся Федосов.

– Твой племянник еще та мразь.

– Ему всего двадцать три года, ты его со всей силы, кулаком. А если бы убил…

– А если бы он мою сестру убил?

– Ну, не убил же…

– Ты же говорил, что не имеешь отношения к этому делу.

– Не имею. И Олега не заставлял. Просто сказал, что женщина при деньгах…

– И знаешь, кто ты после этого?

– А если не нравишься ты мне?

– Да нет, жаба тебя задушила, – усмехнулся Гордеев. – Мог бы и за десять миллионов бизнес купить, а отдал все восемнадцать.

– Жаба, сука, зверь страшный, беспощадный.

– Зря ты, что ли, Сотникова заказал? И деньги потратил, и свободой рисковал, а восемнадцать лямов все равно отдал.

– Я Сотникова не заказывал, – потемнел Федосов.

– И кто тебе поверит? – усмехнулся Гордеев.

– А мне не надо верить, в таких делах нужно доказывать. А доказательства нет. И быть не может.

– Ну, мне-то все ясно.

– Я просил тебя не лезть в это дело? – Федосов хищно сузил глаза и обнажил крупные, желтоватые, как у волка, клыки.

– Угрожаешь?

– Угрожал я в прошлый раз, но ты ничего не понял.

– Наказывать будешь?.. Ну, давай!.. Только давай до конца! Насмерть! Так, чтобы я больше не поднялся! А то если вдруг я выживу, я тебя на куски рвать буду!

У Гордеева от собственных же слов пошла кругом голова. Это же надо было додуматься – самого себя к смерти приговаривать. Но страх не схватил его за шкирку, не дернул, липкой свой ладонью закрывая рот. Как будто какой-то бес в него вселился. Он отшвырнул удочку, рванул на себе куртку, как матрос – тельняшку. Федосов растерянно вытянулся, с недоумением глядя на него.

– Я тебя, падлу, щадить не стану!

Гордеев шагнул к Федосову и торжествующе засмеялся, глядя, как тот пятится от него. Но до победы было еще далеко. Федосов махнул рукой человеку, который стоял у него за спиной, Гордеев обернулся и увидел надвигающийся на него кулак. Сильный удар в нос взорвал сознание, земля вдруг поменялась местами с небом, голова воткнулась в землю. И тут же кто-то ударил ногой в живот. А сверху на голову снова опустился кулак…

Светляков зашел в палату, в странной своей манере обнюхивая воздух, как будто здесь нерусским духом пахло. Как будто преступники находились не где-то, а здесь. Гордеев повел рукой, показывая на платяной шкаф, в нем пусть посмотрит, вдруг там двое из ларца притаились.

Он помнил, как Светляков осматривал его машину, а толку?.. В принципе, он дал верную подсказку, но на Савикова вышли люди, нанятые Гордеевым. И к чему это привело? Ушиб головного мозга, травма глаза, перелом носа, выбитые зубы, и непонятно, как челюсть уцелела. И внутренностям досталось – почки отбили, печень, два ребра сломаны.

Когда Лера его хватилась, Федосова с его костоломами уже и след простыл. Она сама помогла ему добраться до машины, в Сергеевск его везти не стала, прямым рейсом доставила в Долгопольск. Нанесение телесных повреждений – дело уголовное, Гордеевым заинтересовался следователь из долгопольской полиции, но дело передали в Сергеевский РОВД. В Саврасье все произошло, тамошние пусть и разбираются, вот Светляков и пожаловал. А ему все равно, кто займется его делом, в любом случае Федосова он сдавать не будет. С ментами только свяжись, сам крайним останешься. Да и не нужно беспокоить Федосова, а то он снова своих костоломов по его душу отправит, на этот раз пощады не будет. Но это не трусость и даже не слабость, Гордеев думал в унисон с голосом разума. Он сейчас уязвим, и не нужно обострять ситуацию, а потом уже можно будет взяться за дело. Как он будет бодаться с Федосовым, еще пока не ясно, но война уже объявлена, в этом Гордеев не сомневался. Он останется в Долгопольске, поставит и раскрутит новую строительную фирму, превратит ее в монстра, который сожрет Федосова. Сначала он загонит этого мерзавца в угол, а потом отправит его на больничную койку. Он заставит его пожалеть о своей подлости.