Владимир Колычев - Каторжанин

Зато Матвей, говорят, отрывался здесь по полной, баб как перчатки менял… Но это его право… И со своих глиняных ног этот дутый колос имеет полное право свалиться. Создавал тут, мастырил что-то, а ветер с запада задул, и посыпалась вся его гнилая архитектура. Бригады у него были, бойцы, контроль, влияние… Где это все?

Матвея в зону отправили, его бригадиров зачистили, а братва сама разбежалась. Еще вчера на некоторых точках бойцы сидели, а сейчас никого. Даже в банке никого не осталось. А «Сибирский экспресс» – не просто банк, это сердце, на котором замыкались финансовые потоки. Отец у Матвея голова, и он сам, судя по всему, не дурак. Только вот цемента ему в его крутой замес не хватило, посыпались его кирпичи…

– В Барсан ехать надо, – сказал Пицунд.

– Надо так надо, – пожал плечами Крок.

– У барсанских там все схвачено, – не очень весело произнес вор. – Как бы не нарваться.

– Здесь же не нарвались. И там нормально будет…

– Раджин и Барам тоже так думали… Матвей сука! – зло процедил Пицунд.

– Решать с ним надо, – сказал Крок.

Он уже не боялся Матвея. Ну, выйдет он вдруг из зоны, дальше что?.. Крылья у него, может, и остались, но здесь он их уже не расправит, и простора для высокого полета не будет. Только и останется, что крыльями хлопать как мокрая курица. В любом случае Матвея надо «мочить».

– Решим, – кивнул Пицунд. – Сейчас тут со всем разберемся, и решим. Никуда он не денется… Завтра в Барсан поедем, всех своих возьмешь. И Летчик со своими подтянется.

– Стволы, все дела? – усмехнулся Крок.

– А что смешного? – подозрительно сощурился вор.

– Ну, мы же по-тихому дела решали…

– Это здесь все спокойно прошло, а в Барсане всякое может случиться. Чуйка у меня.

– Ну, если чуйка…

Чутье у вора волчье, как бы не случилось чего. Барсанские, может, и слабаки, но стволы у них, говорят, серьезные. Как бы на засаду не напороться по пути в Барсан. Горы там, тайга…

Мягко идет джип, комфортно, но спокойствия на душе нет. Тревожное ощущение вдруг за горло взяло. Сейчас бы выбраться из машины, да крышу оседлать. Гена в Афгане полгода служил, караваны сопровождал, в таких вот ситуациях они старались ездить на броне: больше шансов уцелеть, если вдруг мина. И здесь могут быть мины. И с гор обстрелять могут…

Но тихо пока. И горы уже расступаются. Дорога в долину скатывается – до Красносибирска всего пять километров по прямой.

Машина вышла на прямую, разогналась, и Крок облегченно вздохнул. Ну вот, а он боялся.

Нагнал на него вчера страху Пицунд. Барсан – это серьезно, местная братва его без боя не сдаст. И он всех своих бойцов подогнал, и Летчик всех, кого мог, в ружье поставил. И что? Ничего. Подъехали в поселок, прошлись по улицам, расшугав прохожих, и по заводу катком прокатились. Правда, из руководства там никого не было, но это пустяки. Барсан сдан, осталось только вытереть об него ноги. Он Мышьяка за себя оставит, тот с пацанами сам съездит на завод, прижмет всех, кого надо, к ногтю. А сам он в Москву уедет. Все, хватит с него. Домой пора, по жене соскучился… Она хоть и сука, но любит он ее. До безрассудства любит…

Пицунд ждал его в ресторане. Крок объяснил ситуацию, сказал, кто за него остается.

– К чему ты клонишь? – с подозрением глянув на него, спросил вор.

– Да мне бы в Москву. Холодно здесь.

– А в Москве жарко?

– Да дела там… Я с Мышьяком два десятка пацанов оставляю. У меня в Москве столько же. Мало этого…

– А здесь остаться не хочешь? Пацан ты серьезный, с понятиями. На положение тебя поставим, за городом «смотреть» будешь.

– На положение?

– Посмотрим, как ты себя покажешь, а потом коронуем. Ну, не сразу, понятное дело, но все будет.

– Э‑э, а что, больше некому?

– Есть. Из наших, из грузинских. А здесь славянская душа нужна…

– Ну, заманчиво, конечно.

– Дело непростое. И очень ответственное.

– Это понятно… Даже не знаю… Дело у меня в Москве…

Предложение действительно заманчивое, но «смотреть» за Красносибирском – дело напряжное, хлопотное. И опасное. В Москве свои сложности, там тоже можно нарваться на пулю, но там все ясно и понятно.

– Езжай в Москву, – кивнул вор.

– В смысле?.. А за городом «смотреть»? – растерялся Крок.

Пицунд покачал головой. Гена должен был ухватиться за его предложение, а он репу чесать стал, отнекиваться. Зачем он такой со своими сомнениями нужен?

Крок с хмурым видом вышел из ресторана и сразу отправился в аэропорт.

Он не то чтобы очень боялся летать, но самолетам предпочитал поезда – так и спокойнее, и от жизненной суеты передохнуть можно. Но сейчас ему срочно нужно было в Москву…

Страх перед высотой навалился на него в самолете, да еще и разговор с Пицундом вспомнился. В общем, он не отказался от виски. А за первым «дринком» последовал второй, а там и третий, четвертый…

Муж на войне, жена должна ждать его. Все правильно, так и должно быть. Вопрос только, живым его хочется увидеть или мертвым. Рита хотела, чтобы Гена вернулся на щите. Не нужен он ей со щитом, жизни с ним нет…

Но Гена вернулся ни живой ни мертвый. Рита собиралась ложиться спать, когда он появился – в дупель пьяный, лыка не вяжет. Парни занесли его в квартиру, положили на кровать, но не раздели. Этим жена должна заняться… Она-то, конечно, сделает все, как надо. Но хотелось, чтобы Гена вовсе не появлялся…

Но Бог терпел, и она должна…

Ребята ушли, Рита раздела Гену, накрыла его одеялом. Пусть спит… Только надолго ли это? Он ведь и проснуться может…

От Гены разило перегаром, воняло грязными носками – находиться в одной с ним комнате было невозможно, поэтому Рита постелила ему в гостевой.

Она уже почти заснула, когда Гена вломился к ней в спальню:

– Ты здесь? – гудящим голосом спросил он, невменяемо глядя на нее.

– Здесь, – кивнула Рита, садясь на край кровати.

– А где Федос, Паря?

– Ушли все. Иди спать, завтра поговорим.

– Спать? – хищно сощурился Гена и шагнул к ней.

Какое-то время смотрел на нее бешеными глазами, а потом поднял руку, чтобы схватить ее за волосы.

Рита не должна была сопротивляться… Она подумала об этом, когда Гена уже лежал на полу. Сама не поняла, как толкнула его. Он здоровый, тяжелый, а она хрупкая, откуда только силы взялись…

– Ты хоть поняла, что сделала? – осатанело спросил Гена.

Он хоть и с трудом, но поднялся на ноги. Взгляд безумный, кулаки сжаты.

Рита поняла, что жить ей осталось совсем чуть-чуть. Если, конечно, она себя не спасет. Выбежать из комнаты, открыть входную дверь и выскочить в подъезд. На улице холодно, в одной ночной рубашке можно замерзнуть, поэтому надо выкроить несколько секунд, чтобы вытащить из шкафа шубу. И сумочку нужно взять, там деньги.