Сергей Зверев - Крот против оборотня

Входящего человека Антон узнал уже по ногам, когда тот сделал еще только первый шаг со ступени на пыльный сухой пол подвала. Марк! Разумеется, сейчас он все и изложит, сейчас все прояснится. Это хорошо, потому что нет ничего хуже неизвестности. Ну, и Шлепок тут, вон носом своим, острым, как у крысы, крутит. А эти двое? Двоих парней, спустившихся следом и вставших по сторонам лестницы, Антон разглядел, и они показались ему тоже знакомыми. Одного он точно видел в баре в тот день, когда случилась драка, а второй, кажется, был в числе напавших на Антона в темном парке. Точно, тот, у которого была в руках бейсбольная бита. А он рыжий! Интересно, рыжие злыми не бывают, а он агрессивный. Может, детство тяжелое было?

– Очухался, Антоха? – широко улыбнулся Марк, насколько позволяли подживающие болячки на губах. – Отлично, а то я думал, что тебя водой обливать придется или снова укол делать.

Бритоголовый присел рядом на корточки и похлопал Антона по груди, проверяя прочность вязки.

– А воды тут взять негде. И дури для твоего возбуждения взять негде. Ехать искать… неохота. Может, так поговорим, а?

– «Так» мы могли поговорить и на улице, – ответил Антон, – без этих дешевых фокусов.

– Не могли, Антоха, не могли, – уверенно заявил Марк. – Больно уж ты здорово конечностями машешь, мне вон морду тогда разбил.

– Так я из-за этого тут? – изобразил догадку Антон. – Вот уж не знал, что ты до такой степени обидчивый и мелколживый. Ты же не так давно уверял меня, что ничего личного, что все забыто. Врал, что ли? А, Марк?

– Опять скажу, – расхохотался бритоголовый, – ничего личного. А врать мне положено. Мне за это «бабло» платят. И не хилое «бабло». За такие суммы я не только врать, я на одной ножке скакать буду. Тут, Антоха, дело посерьезнее, большие претензии к тебе есть.

– А мы их не урегулировали? Кажется, на «стрелку» мы ездили, разбирались. Слепень нас помирил и развел. Ты, никак, ослушался его? Храбрый ты, Марк.

– Ой, я уже штаны намочил, – снова заржал Марк и оглянулся на своих помощников. Шлепок, который стоял за его спиной и ковырял в носу, послушно и с готовностью захихикал. Парни у стены скупо улыбнулись и переглянулись. – А если мне Слепень приказал тебя упаковать и побазарить кое о чем? Тогда что ты запоешь?

– Я не певец, у меня и слуха-то нет, – попытался пожать плечами Антон. – Рыло кому-нибудь начистить – это пожалуйста. Развяжи, и я тебе докажу, что умею лучше всего.

– А вот хренушки тебе по всей морде, – вдруг стал серьезным Марк и поднялся во весь рост. – Сначала ты ответишь на вопросы, а потом решим, что с тобой делать. То ли так тебя в бетон закатать, то ли гантели в штаны тебе засунуть – и в реку.

Интересная информация. Значит, рядом есть река? И почему гантели, а не, скажем, кирпич? Рядом спортзал, тренажерный зал? Да, это ничего не дает, потому что таких мест может быть тысячи.

– Итак, Антоха. Вопрос первый и самый важный: ты из «уголовки» к нам заслан? Ответишь честно, и все закончится легко и быстро. Не ответишь, и в твоей жизни начнутся самые тяжелые минуты. А может, и часы. Это смотря, насколько у тебя здоровья хватит.

– Ты больной? – огрызнулся Антон. – Твои пацаны видели, как я в ломбард лазил. Кстати, по твоей же наводке.

– Большое дело, – скривился бритоголовый. – Лазил, вылазил. «Ночники» прилетели как раз в тот момент, когда ты успел ноги унести. Очень похоже, что они не торопились, а давали тебе время смыться.

– Слышь, Марк. – Антон придал своему голосу максимум стали и злости. – Ты человек понятий, ты понимаешь, что за базар придется отвечать. Такие обвинения просто так не бросают, ты фактуру давай, а не порожняк гони!

– Перебьешся, – спокойно ответил бритоголовый. – Под своего косишь? Ты, сука, на вопрос отвечай, а мне на тебя… даже стараться не буду. – Он вдруг с огромным наслаждением ударил Антона носком ботинка в бедро.

Антон в последний момент успел чуть отстраниться, смягчая удар, но боль все равно была страшной. Бритоголовый знал, как и куда бить.

– Ты полицай или не полицай?

Новый удар под ребра не совсем достиг цели, потому что спасла рука, частично принявшая на себя всю силу пинка. Антон изогнулся, но сдержал стон. Онемелость уже значительно прошла во всех мышцах, и теперь он сумел оттолкнуться спиной от пола и двумя ногами ударить Марка в колени.

Реакции у бритоголового оказалось достаточно, чтобы увернуться, а может, к Антону еще не вернулись силы. Двое подручных, торчавших у стены, метнулись к нему, и он оказался прижатым к полу сильными руками. Сгоряча ему захотелось плюнуть или цапнуть Марка, который был ближе всех к его голове, зубами за руку. Но это было бы совсем недостойно.

Марк навалился коленом Антону на грудь, вдавливая диафрагму в позвоночник. Кулак взлетел и врезался в подбородок. Убрать голову было некуда, и Антон сильно ударился затылком об пол. Рот мгновенно наполнился кровью, а Марк бил снова и снова. Голова Антона моталась, но он старательно держал ее прижатой к полу, чтобы не разбить себе еще и затылок. Удар, удар, удар. Кожу на подбородке саднило, в голове звенело, зрение сбилось, и теперь перед глазами все двоилось. Потом Марк неожиданно убрал колено и всем своим весом нанес удар в солнечное сплетение. Антон изогнулся и стал хватать ртом воздух.

– Дошло, сука, чего от тебя хотят? – заорал откуда-то сверху Марк. – Кто тебя прислал, кто прислал, кто прислал?

С каждым вопросом нога врезалась Антону в бок, и только один раз он смог смягчить удар. От боли, от волны бешенства, которая исходила от Марка, Антон стал сам переполняться ненавистью. Если бы бандит бил его лениво, равнодушно, от нечего делать, то неизвестно, что бы из этого получилось, но ненависть передалась, ударила как молния. Внутри у Антона всколыхнулось все: от страшной и нелепой смерти матери, от гибели ее убийцы до сегодняшнего дня. Через все его операции, через все лица полицейских, кто подло, гнусно презрел свой долг, присягу, кто сам стал бандитом.

В голове ударили набатом слова ротного командира, который вбивал и вбивал в головы своих солдат-десантников слова, что «никто, кроме нас», что «ВДВ – Возможно Двести Вариантов, и все надо учесть». Закалка бойца спецназа ВДВ, подкрепленная ненавистью к преступникам, взяла свое. Он собрал в кулак тренированную волю, сконцентрировался на своей ненависти, замкнул ее в своей голове в тугой комок. Удары продолжали сыпаться на него, но напряженное, как бетонная плита, тело уже почти не чувствовало боли.

Осатаневший Марк изрыгнул матерное ругательство, выхватил из кармана зажигалку и присел рядом с Антоном на корточки. Схватив его за волосы, рванул голову к себе и с брызгами слюны из вонючего рта заорал: