Степан Мазур - Цена слова

Ветерка бы, а то солнце расплавило так, что размышлять больше не могу. Стоит выпить немного кофе. «Арабики». Надеюсь, к вечеру найду приют, где смогут приготовить настоящего кофе и желательно на песке, не меньше. На концентрат в пакетиках больше смотреть не могу, хотя на зоне пил, как нектар вместо опостылевшего чифиря.

Вкусы меняются. Когда живёшь на грани, хочется лучшего. Каждый день может оказаться последним. Копить запасы в общак, растягивать удовольствие, это для размеренного распорядка зоны. Здесь же в горячей точке кровь кипит и не до сна.

Едва прошёл полквартала, как стремительно выскочивший из-за угла тонированный джип «Хаммер» уничтожил на корню хорошее настроение. Это было ещё хуже палящего солнца и духоты вместе взятых.

Трое в бронежилетах и касках казались лишними в этом сухом, жарком мире. Не умеют разговаривать, не умеют мыслить. Только сила и напор. Их ненавидел каждый житель этой некогда свободной страны. Жёлтые комбезы, каски. Слишком бросаются в глаза на фоне белых одежд и покрытых челмой голов.

Меня без разговоров запихали в салон на заднее сиденье, и военный джип рванул с места. Пара «Узи» заботливо ткнулись в бок.

Слева сидел китаец, справа негр, за рулём латинос и только майор Хендрикс представлял американское «большинство».

— Хендрикс, вам бы ещё женщину, толстого и собаку. И скоро правительство припишет вам внеочередное повышение. Вы такой политкорректный, — заметил я.

— Самойлов, вы выходите из-под контроля, — прервал майор.

Ах, да, забыл сказать. Я теперь Самойлов. Подранив охрану Колчикова, упустил самого главного ублюдка. Он ускользнул из офиса, подставив молоденьких секретарш. Я не хотел лишней крови. Пришлось снова отказаться от мести. По крайней мере, на время.

Только, как водится, нет ничего более постоянного, чем временное.

Сменив в третий раз в жизни фамилию, на появившегося из воздуха гражданина Самойлова, после очередной неудавшейся мести, я заявился в военкомат. Как же вояки были рады возвращению «уклониста». Генерал смышленый попался. Они все смышленые, когда хруст банкнот слышат. Все люди смышленые: зеки, паспортный стол, военные, врачи.

Я снова начал жизнь с чистого листа, забыв про всё, что имел. Решил пройти по стопам отца. Два года в армии после зоны казались детским садом. Ещё два года в чине младшего лейтенанта на тревожных границах были крещением. А потом я просто двинулся дальше на юг… Наёмником. Отчасти понял жизнь почившего майора, теперь постигал отцовскую стезю, и изо всех сил пытался понять, почему террорист на зоне умер с улыбкой на лице.

Так и не понял.

Но вернёмся в реальное время…

Я почесал нос о плечо рослого негра и, не поднимая рук, следил за пальцами конвоиров на крючках пистолетов. Пальцы напряжённые. Нервничают. Следующей шутки не поймут.

— Послушайте, парни, сегодня и завтра я занят. Как уже сказал, займусь вашим делом в пятницу. Какая часть слова «пятницы» вам не понятна?

— Смотри мне, Рыжий Дьявол. Я за тобой наблюдаю. — Угрожающе обронил негр в каске. Белоснежные зубы едва ли не блестели на солнце, отражая зайчик мне в глаз.

— Кто бы сомневался, — пробурчал я. — Майор Хендирикс, может, я пойду? Мне в другую сторону города.

— Иди, — буркнул майор, — удостоив меня уничтожающим взглядом, сидя в пол оборота.

— Только чемоданчик оставь, — добавил предприимчивый китаец.

Я перевёл на него тяжёлый взгляд. С платой шейха расставаться не хотелось. Но по-другому не отпустят.

Ладно, деньги не главное. Был бы жив, а купюры приходящее. Особенно эти проклятые — зелёные. Весь мир их проклял, вдоволь искупавшись в крови и… продолжает копить. Проклятье индейцев. Каких-нибудь Майя или Ацтеков, на кровавом золоте которых прибывшие в новый свет европейцы и сколотили первые состояния.

— Оставь, оставь, — кивнул майор. — Это твой штраф. За отсрочку дела. Бизнес не терпит отсрочек.

Для них всё бизнес.

Чертыхаясь, отдал кейс солдату. С шейхом было приятнее разговаривать. Он хоть понимал мои слова в нескольких интерпретациях, был способен уловить два-три смысла, хоть и разговаривали на английском, а эти…

Одномерны? Военспецы чёртовы.

Джип снова взметнул пыль, убегая по дороге и унося мой заработок за день, а фактически за неделю. Не с нуля же работал, подкапывая под Джарана. Попала случайно информация, вот и подсуетился. Полезно работать параллельно по нескольким заданиям сразу: рискованно, но больше информации, больше возможностей для манёвра. Всегда можно сменить направление работы.

Как самый рыжий наёмник в городе, я не особо удивился, когда джип вдруг объяло волной огня и, мгновением позже волна взрыва разнесла машину изнутри. Чёрный дым взметнулся в небо спустя секунды.

— Вот же чёрт жадный, — обронил, поминая шейха и набирая номер на сотовом. Заговорил на русском. — Охмар? Здравствуй дорогой. Твой сынишка ещё лепит пластилином? Лепит?… Замечательно… Пусть прилепит шейху к дну ящика… Да, скоро придёт менять оружие… Нехороший он человек, Охмар, не понимает добра… Не все же такие, как мы… Вот и умница, Охмар… Я ещё зайду.

Знания знаниям рознь. Гарвард погубил шейха. Старейшины одобряли сына Саида до поездки за границу, но после возвращения из университета он в корне поменял свои взгляды, перестал прислушиваться к страшим… Зря. Выслушать добрый совет здесь — гарантия, что завтра для тебя наступит. Вот зачем подложил мне взрывчатку в кейс? Хендрикс же всегда любопытен, насколько пополниться его счёт.

Я расправил плечи, улыбнулся палящему солнцу и зашагал дальше по улице. Через пятнадцать минут ноги привели к старому, чудом уцелевшему после бомбардировок, зданию.

Молодой паренёк на входе только кивнул, пробурчав в кулак едва слышно на английском:

— Ждёт тебя. Проходи.

Я быстро нырнул в проход, прошёл вдоль забитого людьми коридора. Они подпирали каждую стенку, измученные, истощённые, скрывающиеся от мира повстанцы, что не приняли новых условий игры и сказали вторгшимся войскам «нет». Озлобленные выгоревшие лица смотрели за каждым шагом, чёрные и карие глаза горели огнём, кровь пылала. Руки сжимали отполированные приклады АК-47. В этой стране Михаилу Калашникову давно бы присвоили звание-назначение министра обороны. Пожизненно.

Повстанцы привыкли, что какой-то рыжий постоянно заходит в резиденцию сопротивления без стука — уважаемый человек. Двое телохранителей, тем не менее, обшарили с головы до ног, только потом пропустили к последней двери. Они не расслаблялись, всегда на стороже.

Аршан сидел за почти пустым столом. На всей большой поверхности был лишь ноутбук и сотовый. Пальцы с огромной скоростью стучали по клавиатуре. Рядом с ноутбуком лежала небольшая коробочка, позволяя выход в Интернет.