Татьяна Степанова - Улыбка химеры

— Пожалуйста, успокойтесь, отойдите, мне надо здесь все осмотреть.

Но Эгле, давясь рыданиями, не слышала его слов. Тогда Колосов оглянулся, словно прося, чтобы женщину кто-то увел и... К Эгле одновременно сразу ринулись двое: Салютов и Газаров. Последний рывком стряхнул с себя охранников, хотел поднять девушку с ковра.

— Убери от нее руки. Ты! — произнес Салютов ледяным гневным тоном. — Руки, ну!

И подоспевшая охрана отбросила Газарова к стене. А Салютов... Колосов никак не ожидал подобного поступка от владельца «Красного мака». Салютов нагнулся, легко поднял рыдающую девушку на руки и понес к двери. Толпа в коридоре молча расступилась перед ними. И в этот-то самый момент Никита случайно и перехватил тот, так поразивший его взгляд высокой брюнетки в черном брючном костюме. Он сразу же вспомнил, что и ее уже видел здесь, в казино. Что это вдова старшего сына Салютова Марина Львовна. И что именно о ней, вспоминая некие «странности» вечера пятого января, говорил бывший швейцар «Красного мака» Песков.

Колосова снова поразила красота этой женщины и... жгучая ненависть, читавшаяся в ее взгляде. Причем этот испепеляющий яростный взгляд вроде бы не предназначался кому-то конкретно из присутствующих (на проходившего мимо нее свекра с девушкой на руках она даже не взглянула, не повернула в его сторону головы). Марина Салютова смотрела мимо людей на огонь в камине. И словно ненавидела и этот огонь, и камин, и этот роскошный иранский ковер, и лежавшего на нем мертвеца.

— Всех посторонних вон отсюда быстро, и закройте дверь! — резко скомандовал Колосов Китаеву. — Сами, пожалуйста, останьтесь здесь. Группа из отдела сейчас придет, я вызову, — он достал из кармана пиджака мобильник, — а пока мы все здесь вместе осмотрим. У меня к вам, Глеб Арнольдович, есть вопросы.

— Насчет Газарова... — Китаев близко наклонился и прошептал:

— Он был здесь в комнате, когда мы вбежали...

Никита покосился на окруженного охранниками Алигарха, после ухода Салютова с Эгле хранившего мрачное молчание.

— С ним позже, пусть пока у вас где-нибудь посидит под наблюдением. Сначала осмотр.

Когда они с Китаевым наконец остались в гостиной одни, он перевернул труп и тщательно обыскал его: ключи от машины, бумажник, мобильник. Осторожно прощупал пиджак, Осмотрел: под мышкой у Витаса Таураге была пустая кобура из коричневой телячьей кожи.

— Так, — Никита продемонстрировал свое открытие Китаеву. Затем достал из своего кармана носовой платок и через него осторожно взял пистолет: «ТТ», в обойме четыре патрона и резкий ощутимый запах пороха из дула.

— Вам знаком этот пистолет, Глеб Арнольдович?

— Да, — Китаев хмуро кивнул.

— Кому принадлежит?

— Ему, Витасу.

— Так, любопытно. — Никита начал осматривать рану на затылке убитого. Огнестрельная рана, однако... Что-то здесь было необычным. Он осторожно прощупал затылок. И сразу же обильно испачкался в крови. Немного выше огнестрельной раны на самой макушке кости черепа были раздроблены.

И тут Никита увидел то, на что сначала просто не обратил внимания, увлекшись осмотром и обыском. В камине среди дров что-то темнело. Он дотянулся до кочерги и ею выгреб этот темный странный предмет вместе с углями на ковер. Сначала было трудно разобрать, что это такое. Затем он понял, что это бронзовая фигурка вставшего на дыбы коня на тяжелой чугунной подставке. Металл в камине сильно раскалился.

— Эта вещь отсюда, из гостиной? — спросил он. Китаев кивнул, поискал глазами и потом указал на подставку из дерева в углу между креслами, уставленную коллекцией бронзовой скульптуры.

— Каслинское литье, — хрипло пояснил он.

— Так, — Никита снова осторожно ощупал рану на макушке убитого: череп проломлен. А ниже еще и огнестрельная рана, слепая. Значит, пуля до сих пор там. А вот гильза... Где же эта гильза?

Он снова перевернул тело. Снова обыскал его, обшарил и ковер, даже встряхнул его. Что-то звякнуло. Пистолетная гильза покатилась по паркету. Колосов поднял ее.

— Что все это значит? — хрипло спросил Китаев.

— Думаю, сейчас об этом надо спрашивать не меня, — ответил Колосов, — и Газаров пока погодит со своими ответами. С ним позже разберемся.

Китаев потрясенно смотрел на мертвого Витаса Таураге.

— До прибытия следователя никого в гостиную не пускать, ничего не трогать, выставить охрану, — распорядился Никита, смутно вспоминая, что эти же самые приказы отдавал здесь всего несколько дней назад. — А теперь пойдемте к Салютову. Думаю, он уже закончил играть роль доброго самаритянина.

Валерий Викторович Салютов находился в своем кабинете. Один. Эгле Таураге в кабинете не было. И это Никиту удивило: он рассчитывал стать свидетелем романтической сцены, хотя все еще имел весьма смутное представление о том, что же связывало пожилого владельца «Красного мака» с юной сестрой Витаса Таураге, которого она там, в гостиной, так безутешно оплакивала, а не далее как накануне вечером на глазах Колосова бессердечно выставляла из собственной комнаты.

Неясно было пока, и какую роль в этом запутанном клубке отношений играет некий Газаров-Алигарх, якобы задержанный охраной казино непосредственно в гостиной возле бездыханного трупа, оскорбленный на глазах всех присутствующих самим Салютовым и весьма недвусмысленно прочимый на роль нового козла отпущения Глебом Китаевым.

«Ничего, разберемся, — жестко подумал Колосов, — еще все вы тут попляшете у меня, сукины дети».

Они с Китаевым шумно вошли в кабинет. Салютов поднял опущенную голову на звук их шагов — он сидел за письменным столом, глубоко о чем-то задумавшись. Никита снова был поражен: у хозяина «Красного мака» был вид смертельно больного человека. Салютов был сам не свой, но, как показалось Колосову, совсем не из-за безвременной кончины Витаса Таураге, а по какой-то иной, гораздо более личной и важной для себя причине или, возможно, целому комплексу причин. В истоках этого поразительного упадка духа тоже следовало разобраться, и Колосов решил, что пора. Пора открывать карты: тройка, семерка, дама.

— Валерий Викторович, что происходит в вашем казино? — резко спросил он, пересекая кабинет и садясь в кресло напротив Салютова. — Вы понимаете, что у вас здесь творится?

Салютов закурил, Никита увидел, что руки его предательски дрожат. Глеб Китаев закрыл дверь кабинета и прислонился к ней спиной, как и в прошлый раз. Присутствие при этой беседе шефа службы безопасности казино, по мнению Колосова, совсем не мешало — даже наоборот.

— Почему в прошлый раз вы не поставили меня в известность о том, что в день убийства Тетерина вас вызывали в прокуратуру по поводу убийства в доме на Набережной? — спросил Колосов.