Александр Ли - Вышибала

Жаль мне эту красотку. Особенно если представить, что ее ждет, когда она попадет в руки мамаши Долли.

– Где именно в Бельвю?

– Около автостоянки. Там одна такая, на несколько уровней. Нас уже ждали какие-то люди, пересадили ее в другую машину и увезли.

Черт побери этих незваных гостей! Мне не по себе, врать я не люблю и очень редко говорю неправду. Пытаюсь угадать по взглядам Люка и Долли, насколько правдоподобна и убедительна моя ложь. Мамаша с ухмылкой смотрит на меня, потом стреляет взглядом налево на журнальный столик.

Я слегка поворачиваю голову и с ужасом понимаю, что все пропало. Вокруг столика стоят диван и два кресла. Из-под одного из них выглядывает край чулка с бурым пятном. Долли прекрасно знает, что ни жены, ни девушки у меня нет. Такой вот откровенной лжи прямо в лицо она не прощает никому.

Я стою и жду от нее как минимум увесистого удара. Вместо этого она подходит к дивану, театральным жестом забрасывает ногу на ногу и во время выполнения данного маневра ловко отправляет чулок во тьму, под массивного монстра, порожденного мебельной промышленностью.

Мамаша закуривает, щурится на меня сквозь дым, затем говорит:

– Что ж, док, жаль, что она ушла. В следующий раз будь внимательнее к тому, кого подбираешь. Говоришь, несчастная девушка? Да она таких доверчивых дураков, как ты, на завтрак ест. После того как использует по полной программе. Так что тебе есть о чем подумать. Например, о том, как она оказалась на трассе. Хорошие девочки ночью дома сидят, а не за городом у обочины валяются. – После этой тирады Долли красиво гасит сигарету, поднимается, приятельски хлопает меня по плечу и смотрит в упор колдовским взглядом.

Поди пойми этих женщин. Мамаша требует сдать ей девушку и полностью теряет к ней интерес, обнаружив явное свидетельство того, что она тут. Зачем, почему, если она действительно хочет разыскать девчонку? Непонятно. Я чувствую себя тупым бревном.

Долли уже покачивающейся змеиной походкой идет к выходу, как вдруг встревает шериф. Я вижу на его лице обиду. Последнее слово не за ним!

Малыш Люк хмурится и важно заявляет:

– Погоди, Долорес. Не верю я этому докторишке. Уж больно складно он все рассказывает. – Шериф подходит ко мне, внимательно смотрит в лицо, потом медленно обводит взглядом комнату. – Раз уж мы сюда приперлись, то я хочу осмотреть дом. Ведь вы не против, док?

Я соглашаюсь. Отказ явно вызвал бы у него дополнительное подозрение. Коп медленно обходит первый этаж – гостиную с кухней и столовой, кладовую. Эта часть дома просматривается насквозь. Каждая деталь здесь говорит о том, что это жилище закоренелого холостяка.

Когда он идет в гараж, я достаю злополучный чулок и запихиваю в мусорное ведро, которое коп уже осмотрел. Как я мог его не заметить? Всю одежду девушки я собрал в охапку, вынес и выбросил. Тогда я думал больше о том, чтобы вытянуть ее с того света, вот и прошляпил.

Люк тем временем идет в гараж, потом проходит в палату, осматривает операционную. Там стерильная чистота. Он подозрительно хмыкает и выходит, так и не заметив двери, замаскированной под шкаф с инструментами.

Потом шериф возвращается в гостиную и поднимается на второй этаж. У меня внутри все холодеет от страха. Мы втроем заходим в кабинет, осматриваем одну спальню, потом вторую. Шериф заглядывает под кровать, зачем-то смотрит в окно, подходит к шкафу.

Я весь на нервах. Сейчас он откроет его, и все пропало. Хорошо еще, если меня просто закатают в каталажку как сообщника. Вот только кого и в чем? Мысли путаются.

На улице гремит, начинается сильный ливень. Крупные капли колотят по стеклу. Лужайку перед входом на мгновение освещает вспышка молнии. Я чувствую, что сам становлюсь мокрым от волнения за свою подопечную.

– Так, а тут у нас что? – Шериф открывает дверцы шкафа и резко отодвигает в сторону вешалки с верхней одеждой.

Пусто! Я не верю своим глазам. Ведь я каких-то десять-пятнадцать минут назад оставил девушку здесь. Выбралась и спряталась где-то еще? Это исключено. Шериф все оглядел. Я пытаюсь понять, куда она подевалась, но в голову так ничего и не приходит.

– Ладно, все чисто. Поехали отсюда, – заявляет шериф.

Это была последняя комната. Мы спускаемся вниз. Я провожаю незваных гостей до двери.

– Мы все равно ее найдем, Мануэль, – говорит на прощание Долли. – Но имей в виду: если окажется, что ты недоговариваешь и на самом деле помогаешь Бетти, то тебе это очень дорого обойдется!

Я дожидаюсь, когда они сядут в машину и укатят, после чего сломя голову взмываю вверх, врываюсь в спальню, зову Бетти, говорю, что все нормально. Что я слышу в ответ? Ее приглушенный голос из шкафа!

Я открываю его, отодвигаю вешалки. Бедная девушка лежит в дальнем углу, свернувшись эмбрионом. Ее полностью скрывает пола длинного пальто. Бедняга дрожит, глаза полны страха. Я осторожно беру девчонку на руки, спускаюсь и кладу ее обратно в кровать.

Она со стоном распрямляется, смотрит мне в глаза и говорит:

– Ты снова спас меня. Даже не представляешь, в каком я перед тобой долгу.

Я смущенно улыбаюсь, не зная, что ответить. Бетти вглядывается в мое лицо с такой благодарностью и нежностью, что я едва сдерживаюсь, чтобы не дать волю чувствам и не поцеловать ее в губы.

Все позади, теперь ее никто здесь не будет искать. Единственное, что не дает мне покоя, – это поведение мамаши Долорес. Зачем она сделала вид, что не заметила доказательство – чулок со следами крови? Почему не сказала о нем шерифу и помогла мне избежать разоблачения? Что за игру ведет Долли? Вот ведь загадка!

Если учесть, что на момент моей остановки у обочины Бетти была одной ногой в могиле, то выкарабкалась она из нее довольно резво и на удивление быстро. Кто-нибудь другой с таким ранением месяц или два провалялся бы в койке. А моя подопечная уже через несколько дней начала вставать, все показатели пришли в норму. Я пошутил, что так у живых женщин не бывает.

Она улыбнулась, приблизила свое лицо к моему и заявила:

– А вдруг я не человек?

В опровержение этих слов Бетти тут же наградила меня таким поцелуем, от которого все сомнения в ее человеческой природе отпали сами собой.

Удивительная девушка! Кроме шуток, с ее здоровьем хоть на войну. Впрочем, на улицах Бейсин-сити порой бывает жарче, чем на самой настоящей передовой. Ссадины на теле Бетти почти полностью сошли, огнестрельная рана на животе затянулась. Правда, при ходьбе она еще чувствовала боль, но мужественно ее игнорировала. Я советовал девушке не спешить и еще недельку провести на постельном режиме. Но та уперлась – некогда, мол.

Мы едем в моей машине по вечернему городу. Перед выездом я заставил ее поесть и сам приготовил небольшой ужин. Бетти сказала, что из меня получился шикарный повар. Что ж, холостяцкая жизнь открывает в мужчинах разные таланты. Кто-то становится экспертом в выпивке. А у меня вот прорезалась страсть к кулинарии.