Анна Шахова - Про шакалов и волков

Звезда Голливуда и вправду выглядел полуобморочным. Он стоял прямо и неподвижно, вращая голубыми глазищами, исполненными не столько ужаса, сколько безмерного изумления. В него с двух сторон вцепились Марта и ее пресс-секретарь. И если Вятская реагировала на все экспрессивно, Гладкая казалась человеком, которого того и гляди хватит удар. Она часто дышала, глядя вниз, залившись нездоровым румянцем.

Катя же смотрела на Онежского, вцепившись в рукав его кардигана, и успокаивалась от одного звука уверенного голоса. Она ничего не понимала из того, что он говорил, но сосредоточенное, мужественное лицо этого человека, который совсем перестал походить на «бульдожку», внушало ей доверие и рождало чувство защищенности.

Николай Николаевич и двое его сподручных, двигавшиеся вдоль группы заложников, не церемонились «со сливками общества». Били прикладами, сколачивали людей в кучу потеснее, материли и снова били. Сбежавшую от Дамы собачку один из парней схватил за хвост и швырнул в памятник. Собачка шмякнулась на кучу роз, взвизгнула и умчалась в кусты. Дама упала без сознания на Архиерея. Архиерей, бормоча Иисусову молитву, пытался удерживать Даму на руках, чтобы она не рухнула на асфальт.

— Отставить панику! Никаких жертв нам не нужно. Молчать! Слушать мои команды! — пыталась перекричать толпу Асенька.

В ее наушнике раздавался твердый голос Трунова:

— Хватит канителиться. Гнать всех в дом. Старуху с Крофтом и дурой Вятской — в студию. Минута!

Эти же команды слышал и Николай Николаевич, который сделал короткий круговой жест, и боевики стали теснить людей к подъезду.

— Господа, спокойно и без паники идем в здание института. Вечер продолжается. Впрочем, мы постараемся вас надолго не задерживать! Все мобильные средства связи и оружие, если таковое имеется, сдаем, — командовала Асенька.

— Так вот почему всю травматику позабирали У рамки, паскуды! — крикнул рясхлябанный Актер и хотел плюнуть в подошедшего Николая Николаевича. Тот коротким жестом ударил смельчака по шее. Актер рухнул на землю, и его за шиворот отволок к стене дома один из «чужаков».

Заложников начали заталкивать в подъезд, где уже стояли под дулами автоматов фотографы и журналисты, у которых также отобрали все средства связи и камеры. Мужчин обыскивал Николай Николаевич, женщин — Асенька. Телефоны сбрасывались в огромный полиэтиленовый пакет, который держал один из боевиков. Через считаные минуты пакет буквально ходил ходуном от звонящих и вибрирующих гаджетов.

— Хорошенькие мишени из ненавистных тебе мобильников получатся, правда, Второй?! — крикнул Петруччо Весел, контролирующий хвост очереди заложников.

Тут Рыжую девушку-тусовщицу стало тошнить, и Первый Волк схватил ее за длинные волосы и крутанул от себя, удерживая жертву на вытянутой руке.

— Вот она, моя санитарская молодость! — хохотнул он, хлопнув девушку по ягодицам. — Благодари Бога, что ботинки мне не загадила. Попить тебе, красотуля, дадут в желтом домике, — он так же резко развернул девушку к себе, когда ее рвота прекратилась.

Девушка с запавшими глазами и черными кругами вокруг глаз начала рыдать, прося пощады.

— Ну не ной. Полчасика — и поедешь к своему папику. Или кто там у тебя? — Весел с силой толкнул девушку в толпу.

— Полегче, Первый. С девками героем быть легко. И мерзко… — процедил на ухо Веселу Килька, который должен был зайти в дом последним, осмотрев двор. Губы его посинели и тряслись. По вискам катился пот, а глаза были расширены и горели то ли отчаянием, то ли сумасшедшим азартом.

— Я всегда говорил, что ты сразу сдуешься и все дело испортишь, — шикнул на него Первый, но отвлекся на одетую в черное бархатное платье дебелую даму, дергавшую его за рукав и взывавшую с плачем:

— Мне нельзя нервничать! У меня завтра судебный процесс по делу единственного сына, я просто обязана дожить…

Даму ткнул в спину Петруччо, который чувствовал, что все затягивается и двор с минуты на минуту может быть атакован спецподразделениями, которые наверняка уже оповещены о происходящем. Попасть под пулю или очередь Петруччо совсем не хотелось. Его кровь при виде чужой безнаказанно пролитой крови вскипела и била неистово в голову: «Месть! Свобода! Власть! Богатство!»

— Процесс уже пошел, тетя. Молчи и молись. — Петруччо с силой толкнул женщину к Асеньке.

Когда Люша замерла и подняла дрожащие руки, ее ловко и бесцеремонно обшарил кто-то сзади и крутанул к себе лицом.

— Кто вы и что тут делаете? — спросил Дедим, держа баллончик сыщицы в руках и глядя настороженно.

— Я… я — частный детектив, и через пару-тройку минут здесь будет подкрепление, так что не советую!.. — Что именно Люша не советовала, произнести она не смогла, так как дыхание перехватило и зубы выдали громкую дробь.

— Коллега, значит. Интересно… — выдохнул Дедим. — И каковы ваши сведения по поводу этого странного мероприятия?

— А в-вы кто? — попыталась с вызовом спросить Шатова.

Дедим достал из внутреннего кармана пиджака визитку. То, что перед ней детектив, немного успокоило Люшу, и она заговорила быстро и четко.

— Я ничего не знаю относительно этого мероприятия. Попала случайно и отнюдь не с парадного входа по просьбе подруги. Ее родственник, мальчишка лет двадцати, странным образом оказался здесь в числе официантов. Впрочем, это долго рассказывать. Но, похоже, Полина не ошиблась. Что-то не так? Усиленная вооруженная охрана, камеры… Что все это значит?

— Я бы тоже хотел понять. Но нам лучше не показываться организаторам на глаза. Они пытались искать меня по всему дому, а я вроде вас умудрился сложиться в одной из этих кабинок. — Дедим озадаченно посмотрел на шкафчики. — Ума не приложу, как я это проделал.

— Со страху! — выпалила ему в лицо Люша. — Нужно бежать отсюда, и я знаю как! Ключ от подвала у меня есть, так что…

— К сожалению, бежать я никак не могу. А вот вам…

Дедим не успел договорить, так как до них донеслись с улицы три коротких выстрела и затем истошные крики заложников.

— Бегите! — гаркнул сыщик на оторопевшую Люшу и метнулся было вверх по лестнице, но, услышав шаги, спрятался под лестничным пролетом. Он махал Шатовой рукой и что-то шептал. Но на сыщицу будто столбняк напал. Она не могла сообразить, что может снова попытаться юркнуть в шкафчик.

Огромный молодой боец с банданой на голове и автоматом в руках, сбегавший вниз, замер, увидев женщину. Поняв, что опасности она не представляет и напугана не меньше тех, кто визжит на улице, он засмеялся:

— Что, кудрявая, заблудилась? От стаи отбилась? Пошли, овечка, на место.

Видя, что тетка на его приглашение не реагирует, он перемахнул через несколько ступенек, чтобы в два прыжка оказаться рядом с упрямицей: