Анна Шахова - Про шакалов и волков

Полина стояла в толпе журналистов, родственников заложников и зевак, которых не пускали за оцепление вокруг улицы Замазина. Института не было видно с этого маленького тупикового переулка, но, по сведениям вездесущих СМИ, освобождение заложников, вероятнее всего, могло происходить через подвальные помещения здания, которые соединялись со складами и мастерскими женского монастыря, расположенного неподалеку.

Монастырь также был спешно закрыт, оцеплен полицией, а монахини не показывались из своих келий. Впрочем, корреспондент криминального отдела одного из телеканалов, Семен Хваткий, с жаром утверждал, стоя в центре журналистской группки, что подвалы — смехотворный миф, и утка запущена спецслужбами для отвлечения прессы.

— Вот увидите, что на этот раз власти пойдут на уступки террористам — международный скандал никому не нужен. Да и персоны взяты в заложники особые. Кстати, дарю идею: через несколько часов в Москву из отпуска спешно прилетает посол США. Видимо, приземлится в Шереметьеве. Хорошо бы у него спросить, что он думает о личности нового террориста номер один, американского гражданина, на минуточку, и его земляках-сподручных, — нервно затягиваясь, с апломбом говорил Хваткий. Он был толст, небрит и одет в кожаные штаны и куртку. Похоже, все происходящее дарило ему необычайный кураж.

— Да там и русские отморозки есть! Нацболы или скинхеды… Как они-то спелись с «проклятыми янки»? — встряла тощенькая молодая журналистка с сиплым голосом, также судорожно прикуривая сигарету.

— Да всех замочат! Ни один урод не выйдет из дома, вот увидите, — радостно предрек румяный оператор, что-то подкручивая на камере, поставленной на штатив.

Полина, у которой сердце разрывалось от ужаса и боли за Илью, при этих словах, всхлипнув, выпалила в сторону жаждущих сенсаций журналюг:

— Да эти несчастные русские мальчишки — такие же заложники, как и ваши депутаты! Что вы знаете о них?!

Журналисты с изумлением и интересом уставились на зареванную женщину пенсионного возраста, одетую в старенький плащ и короткие резиновые ботики.

Семен Хваткий, бросив сигарету в лужу, подошел к ней и, взяв Полину за руку, вкрадчиво спросил:

— А вы что знаете, милейшая, о них? Там есть ваш родственник? Знакомый?

Он сделал трагическое участливое лицо и прошептал:

— Боже мой, неужели там ваш сын?!

— Оставьте вы меня! Какой сын? — постаралась вырвать руку Полина. Но, посмотрев в исполненное сочувствия лицо корреспондента, пробормотала, опустив голову: — Знакомый мальчишка, сирота. Он… он попал под дурное влияние…

Журналист, отечески обняв ценнейшую свидетельницу, отвел ее в сторону, сделав запрещающий жест молодой журналисточке следовать за ними.

— Вот моя визитная карточка. Я работаю в серьезной и очень влиятельной телепрограмме, — корреспондент сунул Полине карточку.

— Вас как зовут? Ну, неловко, знаете ли, обращаться к вам, как на рынке: эй, женщина!

— Полина Степановна, — промямлила «добыча».

— Полина Степановна, давайте поможем вашему знакомому. Думаю, парня можно вытащить из мясорубки, которая тут начнется.

— Да если бы это было возможно, я бы все отдала! Все сделала! — горячо воскликнула Полина.

— Тогда предлагаю вам план… — заговорщически придвинулся к доброхотке журналист.

Когда выстрелы и топот на верхнем этаже стихли, заложники, в панике вскочившие со своих мест и снова взятые под прицелы террористами, на которых орала Асенька, едва не выпрыгивая из короткой юбки, притихли.

Лишь Дама без собачки — со вздыбившимися волосами, лопнувшей на эксклюзивном платье молнией, сломанными акриловыми ногтями и отчаянием в глазах — рвалась из кучи людей и визжала:

— Пустите! Не хочу! Уроды проклятые!

Ее пытались удерживать и Певица, и Дизайнер, и Банкиры, но на них несчастная сыпала проклятия и, наконец, вырвалась, сжав кулачки и опуская их на головы, лица, плечи людей, загораживавших ей дорогу к двери. «Чужак» с внешностью фотомодели подсек ее и, когда Дама упала, ударил ногой по ребрам. Женщины в ужасе завизжали, но вошедший в раж бандит размахнулся посильнее, чтобы наглядно продемонстрировать свою силу и власть над этими жалкими, обезумевшими, находящимися на волосок от смерти людьми. Но в этот момент Петруччо, метнувшийся от сцены с криком:

— Русскую бабу бить?! Ах ты, паскуда! — двинул ногой «чужака» под коленки. Тот от неожиданности шмякнулся на пол, но в дело вступила Асенька, которая ткнула дулом в затылок Второму Волку.

— Значит, так, мальчик, быстро встал на исходную позицию и захлопнулся.

Петруччо побледнел, губы его затряслись от ярости, но чувство смертельной опасности мешало ему ответить этой змее-иноземке.

Он не мог видеть, как Весел и Аркан, обменявшись многозначительными взглядами и кивнув друг другу, в мгновение ока очутились рядом и тоже уперли дула своих автоматов в затылки соперников: Весел — «чужаку», ударившему Даму без собачки, Аркан — Асеньке.

— Вот поворотец… — тихо присвистнул Беня.

— Ребята! Родина и наша фракция вас не забудут! — крикнул, прорываясь вперед, Глава «Нашей великой Родины», подтягивая под подбородком галстук и наливаясь привычным апломбом.

— Я лично буду выступать в вашу защиту и гарантирую, что ни один волос…

— Заткнись! — в один голос прикрикнули на него Аркан и Весел, и народный избранник замер со скорбной миной.

— Да идите, идите на место, господин хороший, — шикнула на него тетка в плюшевой юбке. Кто она и чем занимается, не мог бы сказать никто, но эту простоволосую неухоженную женщину неизменно видели на всех более-менее солидных мероприятиях. Она входила в узкую прослойку людей, кормящихся за счет тусовки. Ее все знали в лицо, но вряд ли кто-то назвал бы имя, что не мешало тетке подходить к звездам и сильным мира сего, чтобы осведомиться о здоровье их детей, жен и любовников. Вместе с ней на фуршетах промышлял один из двойников Ленина, «племенной казак» в театральном костюме и фальшивых орденах, и несколько разновозрастных дам. К несчастью тетки, на поэтический вечер она явилась одна, без товарищей.

— А теперь быстро кладем оружие на пол и делаем шаг вперед, к народу, — четко произнес Четвертый Волк Асеньке, которую аж перекосило от ярости.

— Ближе к русскому народу, господа американцы. Вспомните заодно, где ваши корни, — хмыкнул Весел, отнимая оружие у «чужака» и обыскивая его.

Килька, замерший поначалу, тоже предпринял решительный рывок к стоящему рядом с ним περнявому «чужаку», который не замечал его и, похоже, был совершенно деморализован драматичной переменой в столь милом приключении.

— Оружие на землю! — крикнул Килька и непроизвольно сделал одиночный выстрел. Благо, пуля никого не задела и застряла в подоконнике.