Владимир Колычев - Раненый зверь

— Чего не знаю, того не знаю.

— Я сейчас. — Пантелей вышел, но минуты через три вернулся.

Положил на стол альбом с фотографиями саврасовских бандитов. Пантелей в свое время целую коллекцию этого добра собрал и расставаться с ней не собирался.

Но Вероника никого не узнала. И по самому Маркелу скользнула безразличным взглядом. А ведь могла и соврать.

— Еще раз посмотри, — предложил Пантелей.

— Да я бы узнала.

Не узнала она никого, но ведь были бандиты, которых местная история обошла своим вниманием.

— Кто у нас там директор «Нового фаворита»? — спросил Павел, включая компьютер.

— Лозман его фамилия. Эдгард… — Вероника напряглась, пытаясь вспомнить отчество.

— По? — усмехнулся Пантелей.

— Что по? — не поняла она.

— Писатель есть такой, Эдгар По.

— Да нет, этому Лозману не по, — совсем невесело улыбнулся Павел.

— Георгиевич, — вспомнила она.

— Эдгарду Георгиевичу не по, Эдгард Георгиевич идет напролом… И нам не по. Нам нужен этот контракт. Что нам делать, Вероника? Как нам вернуть контракт? Кому и что ты наговорила?

— Это не я… Это Плотвин… Ты меня тогда выгнал, я как чумная была, ничего не соображала. Мужчина какой-то подошел, слово за слово… — Вероника запнулась. — В общем, разговорились мы. Через день встретились, ну, он мне все рассказал про тебя… Он, оказалось, в Москве уже успел побывать, с Кузьминым встречался, наговорил на тебя. Дескать, как можно иметь с тобой дела, если ты с беременной женщиной по-скотски обошелся. А у Кузьмина дочь на сносях. Короче, одно на другое наложилось…

— А ты, значит, ни при чем, да?.. Ну, то, что с Плотвиным переспала, не в счет?

— Переспала? — вздохнула Вероника. — Ну да. Он меня тепленькой взял.

— И ты ему все рассказала.

— Я же говорю, что ничего не соображала.

— Значит, он сам Кузьмину накапал, а ты не при делах?

Вероника, чувствуя вину, уронила голову на грудь.

— Ну, Кузьмин звонил мне, спрашивал, я сказала, что так все и было… — Она приподняла голову и с вызовом глянула на него. — А разве не было?

— Было. Плотвин был, представитель «Нового фаворита», наш конкурент. И, судя по его действиям, наш враг…

— Ну, я же не знала… А когда поняла, поздно было.

— Позвонишь Кузьмину, объяснишь ситуацию. Скажешь, что Плотвин шантажировал тебя. Говори, что хочешь, но контракт должен быть наш.

— Я не знаю, — пожала плечами Вероника.

— Можешь лечь с ним в постель, если этого мало, — пристально посмотрел на нее Павел.

— В постель?! — возмущенно протянула она. — Я жду от тебя ребенка, а ты меня в чужую постель?

— С Плотвиным же ты легла… И почему я должен ему верить? Ну, был такой Маркел, ну, воевали мы с ним. Узнать об этом нетрудно. Плотвин узнал, придумал сказку, скормил ее тебе.

— Но ты же сдавал анализы?

— И что?

— Ты об этом на весь город раструбил?

Павел покачал головой. Действительно, об этом заключении мог знать только тот, кто реально следил за ним. А разведка у Маркела всегда работала хорошо. И подлости верхом на гадостях — его лихая кавалерия. И в больнице он тогда появился, потому что следил за ним. Узнал, зачем Павел возил Оксану к врачу, и придумал, как оскорбить Павла. Дескать, узнать он хотел, кто у них там с Оксаной будет, мальчик или девочка. И еще много чего наговорил, а Павел повелся, как последний лох.

Выходит, развели его на липовом заключении. А Люба подтвердила этот фальшивый диагноз. Это у нее не могло быть детей, а не у Павла. А вот Вероника от него понесла. Сейчас генетическая экспертиза в большом ходу, и запросто можно узнать, кто настоящий отец ее ребенка. И, главное, можно выяснить, чьих детей воспитывает Оксана.

Много чего нужно было выяснить Павлу. И еще ему предстоял тяжелый разговор с Любой, но с этим нужно повременить. Павел позвонил ей, сказал, что у него сорвался важный контракт и он срочно выезжает в Москву.

На самом деле он остался в Засечье. Переночевал в офисе, а утром отправился сдавать анализы. А Пантелей разыскал врача, который шестнадцать лет назад вынес ему диагноз-приговор. И действительно, этот жук обманул его, но наказывать его Павел не стал. Это ведь Маркел был во всем виноват, а врач всего лишь — жертва собственного страха перед бандитами.

Кровь как будто свернулась в жилах, ноги деревянные, колени не гнутся. Даже в первом своем бою Павел не испытывал такого мандража. Но и в том первом бою он выполнил поставленную задачу, и сейчас непослушные ноги перенесли его тело через порог.

Оксана сидела за столом и перебирала пальцами по клавиатуре, в раздумье глядя на экран монитора. Услышав звуки шагов Павла, она повернула к нему голову. И только легкая тень возмущения пробежала по ее лицу. Дескать, почему без стука?

— Привет, — выдавил он из себя.

Она смотрела на него так, как будто не узнавала его.

— Здравствуй. — И голос ее даже не дрогнул. Но ни радости на лице, ни огорчения. На губах обозначилась улыбка, но дежурная, для вип-клиентов. У нее же коммерческое предприятие, и чем лучше здесь отношение к посетителям, там выше доход.

Оксана изменилась, и не в лучшую сторону. Ей было восемнадцать, когда они познакомились, а сейчас — тридцать семь. Не сказать, что постарела она, но свежесть давно ушла. Морщин на лице нет, подбородок не обвисает, однако годы все-таки взяли свое. Даже глаза уже не такие большие, как раньше. А нос все тот же, хотя она могла позволить себе пластическую операцию. И все-таки она все так же красива и притягательна. Оксана зрелая женщина, но так и Павел не молодел. Сорок четыре года ему. Когда-то женщины под сорок лет казались ему безнадежными старухами, но сейчас они в его системе ценностей мало уступают молодым. Главное, чтобы женщина следила за собой. А Оксана вообще никому не уступала. На его взгляд, она превосходила всех признанных красавиц мира.

Привык Павел обходиться без нее, но вдруг привычка забылась. Он знал, что душа раскроется перед сильными чувствами, поэтому и удерживал себя от этой встречи. Но сейчас он точно знал, что Оксана ни в чем перед ним не виновата. И не он должен ее прощать, а она — его. Только простит ли?

— Мне вот мнение врача нужно.

В Тюмени Оксана зря времени не теряла, окончила медицинскую академию, работала врачом. Павел наводил о ней справки, но только сегодня решился на визит.

Он положил на стол старое и новое заключение с разными диагнозами. Сел на стул по другую сторону стола.

— Скажите, доктор, так бывает, шестнадцать лет назад мужчина не мог иметь детей, а потом раз, и здоров.

— Я могу сказать, что мужчина и шестнадцать лет назад мог иметь детей.

Оксана даже не глянула на бумаги, она смотрела на Павла. Но смотрела безучастно и даже отстраненно. И улыбка на губах отнюдь не теплая.