Кирилл Максимов - Сторожевой волк

– Я же вижу по твоим глазам, ты что-то задумал. И не пытайся.

– Рассуди сама, – прошептал ей Князев. – Я знаю их лица. Знаю, каким путем они появились, откуда рыли подкоп. Меня элементарно узнают и, естественно, уберут, как свидетеля. А заодно и тебя для надежности. Вдруг я тебе рассказал? Я не преувеличиваю. Я только хочу тебя обезопасить. И не мешай мне. Я жду момента.

Лариса ничего не ответила, просто сильнее сжала руку Князева.

– Потому что я люблю тебя, – добавил он.

– Не обманывай самого себя, – прошептала женщина.

Боевик закончил реквизицию у мужчины и взялся за его даму. Первым делом распотрошил сумочку и чертыхнулся, обнаружив только кредитки, из наличности было всего лишь несколько пятисотрублевых купюр.

– Кольцо снимай! – приказал он.

Дама продемонстрировала руки. Колец и перстней не было. Но от внимательного взгляда боевика не укрылась светлая полоска на загорелом пальце.

– Куда кольцо дела? – гаркнул он.

Молодая женщина с фигурой подиумной модели испуганно проговорила:

– Сегодня не надела.

– Врешь!

– Не надела, клянусь.

И тут, заметив в ушах женщины проколы, боевик окончательно взъярился:

– Сережки где?

– Не… – начала дама.

По ее испугу боевик сообразил, что он прав, схватил женщину за руку и вытащил в проход.

– Сама доставай.

– Я не… – Женщина растерялась, побледнела, затем тут же покраснела.

Боевик, не желавший терять драгоценное время, ухватился за лямки платья и рванул их в стороны. Затрещала раздираемая материя. Лифчика под платьем не оказалось, драгоценности не посыпались. Дама вскрикнула и инстинктивно закрылась руками.

Ее мужчина попытался мягко вмешаться, но тут же получил сильный удар в челюсть и, отлетев на сиденье, затих. Женщина визжала, пытаясь помешать насильнику. Другой боевик, стоявший возле двери, ведущей в фойе, с автоматом в руках, вовсю пялился на голую женскую грудь, на стройные ноги и полупрозрачные кружевные трусики. Его глаза в прорезях маски округлились в ожидании того, когда же он сможет увидеть самое сокровенное. Как и всякий мужчина, он на время забыл о том, кто он, где находится и какая задача перед ним поставлена.

– Не надо, – шепнула Лариса, пытаясь удержать Князева.

Но Богдан уже вырвал свои пальцы из ее ладони и бросился на вооруженного боевика у двери. Тот среагировал слишком поздно, Князев повалил его на пол, пару раз ударил кулаком в лицо, попытался вырвать оружие. Но автоматный ремень запутался, и единственное, что сумел сделать Богдан, это отсоединить магазин.

С балкона грохнула короткая очередь. Князева спасло лишь то, что стрелявший боялся зацепить своего товарища. Богдан вскочил и бросился в фойе. Вслед ему прозвучал одиночный выстрел. Если бы не отсоединенный магазин, который Князев инстинктивно продолжал сжимать в руке, то раздалась бы очередь, и одна из пуль спокойно могла бы найти цель.

Но обстрелянный бывший прапорщик чувствовал себя вполне уверенно, он убегал зигзагом, понимая, что сейчас ему не дадут передышки. Укрылся за колонной, коротко выглянул. По нему даже не успели выстрелить.

– Вон он! – услышал Богдан чей-то возглас.

Со стороны лестницы показался еще один вооруженный автоматом боевик. Медлить было нельзя. Князев упал, перекатился и скрылся за углом перехода. Вскочил, мельком заметил выключатели и щелкнул ими. Свет в переходе мгновенно погас. Впереди виднелись, даже не виднелись, а, скорее, угадывались створки лифтовой кабинки, их выдавала подсвеченная панель. В два прыжка Князев очутился возле них. Ему повезло. Кабинка оказалась на этом этаже, словно специально поджидала пассажира.

Богдан вдавил кнопку, дверцы разъехались. Преследователи перестраховывались, не спешили лезть в темный коридор. Они еще не поняли, что именно произошло в зале. Просто бросились за беглецом, не зная наверняка, есть у него оружие или нет. Это незнание не могло быть долгим. Богдан вскочил в кабинку и нажал кнопку нулевого уровня.

В последний момент он передумал, это было что-то вроде интуитивной подсказки. Он, еще не поняв толком зачем, выскочил из кабинки и чиркнул плечом по съезжающимся дверцам. Створки сошлись, загудела лебедка. Богдан вжался спиной в неглубокий простенок и затаил дыхание. Он видел, как в дверном проеме холла на пару секунд возник силуэт боевика с автоматом, прозвучал крик:

– Он вниз едет! Двое наверх, двое в подвал!

Силуэт исчез, послышался удаляющийся топот. Наконец-то Богдан вспомнил, что можно и нужно дышать, и перевел дыхание. Топот затих. Его искали в другом месте. Но долго продолжаться это не могло, обман быстро открылся бы. Но первые победы придавали силы. Богдан сумел перехитрить, обмануть врага.

Он выбрался из ниши, которая спасла ему жизнь. Куда теперь?

Богдан осмотрелся. Каждый путь был словно цитата из былин: «Направо пойдешь… Налево пойдешь… прямо пойдешь…» Взгляд Князева зацепился за небольшую рамку, висевшую на стене. Он снял ее и подошел к свету лампы дежурного освещения, чтобы рассмотреть.

«Да это же план эвакуации на случай пожара! – промелькнула в голове мысль. – План здания. Не всего, конечно, одного этажа. Но на других должны висеть такие же».

Как бывший военный, Князев привык работать с картами, планами. Теперь у него в руках оказался план этажа, и можно сообразить, куда дальше податься. Богдан помнил, что в зале осталась Лариса, что Кристину увели вместе с мужем. У него и мысли в голове не возникало относительно того, как незаметно для террористов покинуть здание. Князев собирался спасти жизнь дорогих ему женщин и других зрителей неудавшегося концерта.

«Зрительный зал, – скользил он взглядом по плану. – Бар, фойе, гардероб».

Все стрелочки указывали самый короткий путь для того, чтобы покинуть здание и оказаться на улице. И тут Князев зацепился за надпись с маловразумительной, но знакомой надписью: «Реквизиторская».

«Ростислав», – тут же подсказала память новое местожительство режиссера, устроившегося помощником к всевластному в мире шоу-бизнеса Николаю Петровичу Вышинину.

Из реквизиторской на плане была прорисована тонкая стрелочка, указывающая путь к главному выходу. Выбора не оставалось. Князев торопливо двинулся по коридору, на ходу приспосабливая план к реальному расположению помещений.

Вдалеке уже слышались крики боевиков, они возвращались и, судя по репликам, были настроены очень агрессивно. Богдан ускорил шаг.

«Реквизиторская, реквизиторская…» – приговаривал он, вглядываясь в табличку, снятую со стены.

Голоса боевиков приближались. Двое шли сверху, двое поднимались снизу. Соваться на лестницу было равнозначно самоубийству. Время работало явно не на бывшего прапорщика ВДВ.