Сергей Зверев - Ментовская бригада

Во всех случаях результаты были нулевыми. Кавказцы решили, что рано или поздно правда должна открыться, стали просто ждать и постепенно наращивать обмякшие мускулы.

Пепел мог надеяться, что к моменту его возвращения в Радлов группировка Мусы так или иначе сойдет на нет, бандитов либо пересажают, либо перестреляют. Но, на его несчастье, клан оказался живучим.

Тем более что на четвертый год открылась суть проблемы. Предателем оказался один из своих. Он попросту ссыпал алмазы в холщовый пакет и передал их Пеплову за огромное вознаграждение, которое пустил на приданое своей дочери.

Тайна так и не раскрылась бы, но через четыре года у него тяжело заболела мама. Он счел эту беду наказанием небес за неблаговидный поступок. Предателя быстро зарезали, его маме из общака оплатили дорогостоящее лечение, а Пепла стали искать.

Пять лет для клятвы — не срок. Возвращаясь в родной Радлов, Пепел не мог знать, что или, вернее, кто его там будет поджидать.

Пока разрабатывались детали транспортировки морем столь ценного груза, Пепел не терял времени. Он договорился с несколькими людьми об услугах, заплатил за них и исчез накануне отхода судна. Курс он держал отнюдь не в Копенгаген, как можно было бы предположить, а в Стокгольм.

В Радлове же в назначенный час один из его людей, некогда работавший каскадером, разогнал известную в городе машину Пепла с трупом бомжа на водительском сиденье и вовремя выпрыгнул. Он успел придать автомобилю максимальную скорость и верное направление.

Его напарник за десять минут до этого установил на дороге грузовик с баллонами, доверху заполненными бытовым газом. Третий участник спектакля, сотрудник ППС, нашел зуб, отброшенный взрывом. Дантист, пользовавший Пепла, опознал в нем свою работу. Четвертый, судмедэксперт, дал заключение о том, что найденные фрагменты останков с высокой степенью достоверности принадлежат Семену Пеплову.

Самые ценные кадры своей братвы Пепел забрал в Стокгольм. Сержант патрульно-постовой службы и врач спустя некоторое время были аккуратно переведены на более высокооплачиваемые должности подальше от Радлова.

Шведский криминальный мир являл собой довольно пеструю этническую среду. Здесь были представители самых разных наций и конфессий, объединенных в крепко сбитые группы, то вступавшие между собой в партнерские отношения, то затевавшие кровавые стычки.

Пеплов и раньше частенько наезжал в Скандинавию, кое с кем был знаком и вел общий бизнес. Его российский статус позволял Пеплову быть своим как среди откровенных бандитов, так и в деловых кругах, с которыми сотрудничала мафия. Это было удобно, но приходилось, в отличие от России, все время переключать регистр. Иначе он мог бы запросто попасть в неловкую ситуацию.

Близкое расположение Скандинавии к России позволяло Пеплу держать руку на пульсе событий, происходящих на родине. Он не рассчитывал на скорое возвращение, но не исключал такой возможности.

Пожив на Западе года два и проанализировав российские события, Пеплов понял, что Крайнов был прав. Время ярких и харизматичных личностей в российской политике прошло. Девяностые давно канули в Лету. Семен не жалел об этом десятилетии, вспоминал о нем только как о времени, в которое он был молод.

Можно было бы, конечно, остаться в Швеции навсегда, перебраться за океан или выбрать для спокойной и уединенной жизни какой-нибудь островок, но Пеплову не давали покоя его активы, оставшиеся в Радлове. Он знал, что там происходит. Черемшанов мотался к нему регулярно и за коротким, но сытным обедом в каком-нибудь из дорогих отелей подробно рассказывал, как обстоят сейчас дела.

Пеплов видел, как его собственность перетекала в руки безликих управленцев, превращающих поэзию бизнеса в простейшую функцию получения прибыли. Он понимал, что этот период в развитии страны неизбежен, но надеялся, что спираль истории сделает свой виток и старые добрые времена снова начнутся.

Пепел не рассчитывал на то, что с ним кто-то сегодня станет всерьез считаться, разве что из уважения, да и то лишь на первых порах. Но и спокойно смотреть на происходящее он тоже не собирался, хотя посылать своих эмиссаров не мог, поскольку формально являлся покойником.

Особенно его раздражало, что именно Крайнов встал на его место, причем не сам, а был именно назначен сверху. Можно подумать, что империю выстроил не лично он, Пеплов, вот этими самыми руками, а серые крысы в погонах разного цвета.

— Я похож на человека, который жмет сразу и на газ, и на тормоз, — признался однажды Пепел своему визитеру. — Не могу ни изменить что-то, ни смириться с этим. Как ты думаешь, что делать в такой ситуации?

— А ты жениться не подумываешь? — спросил его Черемшанов.

— А зачем? — наивно возразил Пепел. — Мне и так хорошо. Весь фотомодельный ряд к моим услугам.

— Но это же совсем другое!

— Вот-вот! А мне нужно вовсе не другое, а то самое! — Он смачно расхохотался.

На самом деле Пеплу не хватало Даши. Недаром он так тщательно скрывал их отношения от чужих глаз. Семен не хотел, чтобы к ней прилип ярлык любовницы бандита.

В том, что рано или поздно правда раскроется, Пепел не сомневался, но предпочитал не торопить события. Когда нужно, они сами так ускорятся, что мало не покажется. Лучше на пути не попадайся.

Шведский бизнес был интересен финансово, но как-то пресен по внутренней сути. Пеплов, привыкший мыслить категориями в десятки миллионов, поначалу не мог понять, почему эти сказочные богачи так расчетливы и экономны в мелочах.

Пресловутый менталитет? Века протестантского воспитания? Загадочная шведская душа? Можно было искать ответ на эти вопросы или же приспосабливаться к новым условиям. Именно этим Пеплов и занялся, причем не без успеха.

После нескольких рискованных финансовых операций, принесших ему баснословную прибыль, на Пеплова стали смотреть с уважением не только откровенные бандиты, но и вполне респектабельные банкиры. Рисковать, как привык он, здесь не пытался никто. Пеплов даже ввел на какое-то время новую моду, русский стиль, предполагавший головокружительные операции на рынке ценных бумаг, которые могли обогатить игрока или же разорить его подчистую.

Так или иначе, но к Пеплу стали присматриваться. Уже через непродолжительное время скандинавы решили, что с этим русским, пожалуй, стоит иметь дело.

Майор Власов жил один. С тех пор как умерла его жена — это произошло лет десять назад, — он остался бобылем и все время отдавал работе. А потом, когда его взяли в обойму, Власов занялся и делом.

Он переехал из квартиры в небольшой, но уютный дом на самой дальней, южной окраине города. Ему нравилось бывать здесь. Именно бывать, по-другому не скажешь, потому что рабочий день мог закончиться глубокой ночью, а начинался всегда с утра.