Владимир Колычев - Живая пуля

– А ты думал, почему тебя сюда кругами выводили?

– Все правильно, конспирация в твоем положении прежде всего. Хотя, если разобраться, что ты такого сделал? Кадыка с его бойцами положил? Но кто видел, как ты это сделал? Вагана твоего убили, и все можно списать на него.

– Можно, – кивнул Жора. – Только кто этим займется?

– Я займусь… От Корчнова я тебя отмазал и от этого отмажу.

– Ты от Корчнова отмазывал?

– А ты думал, Самород? Да, я отмазывал тебя с его подачи. Но ведь я собой рисковал. Ради тебя. И дальше рисковать буду.

Жора кивнул. Такой вариант его устраивал.

– Самородова ты убил, но кто это видел? – продолжал Брагин.

– Все чисто сделано, – усмехнулся Жора. – Только я не при делах.

– Вот и я о том же! – улыбнулся чиновник.

– У Саморода было много врагов.

– Вот пусть менты их и ищут. А ты будешь спокойно жить и получать удовольствие от жизни… Ну, светиться особо не надо. Зачем, если тебе совсем не обязательно жить на виду? Я же знаю, как ты Патрона, Лебедя и Болтуна под себя взял. Они же пикнуть на тебя не посмели. И не посмеют.

– Короче?

– Все нормально будет, Георгий Мартынович. За мной ты не пропадешь.

– Я за тобой или ты за мной?

– Ты за мной. Мы с Ильей Дмитриевичем хорошо ладили, но я никогда не был у него просителем. То, что я говорил, то он и делал.

– И что он с этого имел?

– Десять процентов от наших сделок.

– От ваших?

– Ну, ты же не думаешь, что я работаю один? Там целая схема, от низшего до высшего уровня, и везде нужно отстегнуть. Поверь, после всех вычетов мне самому достается не больше двадцати процентов. Но так я рискую в сто раз больше тебя.

– Проверим. Все проверим.

– Вынужден тебя предупредить, Георгий Мартынович, в эти сферы лезть не надо. Там тебя в повидло размажут, на хлеб намажут и съедят.

– Что-то не страшно, – хмыкнул Жора.

– Верю, что не страшно. Ты парень отчаянный, но тебе в эти дебри лучше не соваться. Ничего не поймешь, только запутаешься, и это в лучшем случае.

– Десять процентов от твоих миллиардов – это сколько?

Жора догадывался, что много. И еще он собирался поднять процент. Со временем, не сейчас, раза в два.

– Там не миллиарды, там пока только миллионы. А миллиард мы только собираемся осваивать. Твоя доля – сто миллионов. Но это при условии, чтобы ты не будешь задавать вопросов. Сказали – сделал.

– Ну, Корчнова сделали. Шумов из этой оперы.

– Из этой… Кстати, у него четыре лимона похитили. Это наши деньги.

– Это плата за работу.

– Так никто и не спорит… Тут одна сделка недавно прошла, твоя доля – тринадцать с половиной миллионов.

– Рублей?

– Извини, в долларах нам не выделяют. В доллары сам переведешь, если считаешь нужным. Только зачем тебе это? Ты за кордон не собираешься, – усмехнулся Брагин.

– Почему ты так думаешь?

– Ты Махно, и здесь твое Гуляй-поле. Ты здесь до последнего будешь… Сейчас у тебя проблемы с ментами, но мы их решим… Хотя дело и непростое, инкриминируются не только убийства, а еще и похищение сотрудника полиции…

– Это Ваган ее похитил, я не при делах.

– Вот на этом и стой… Больше там ничего не было?

– В смысле?

– Изнасилование, например?

– А что у ментов по этому делу есть?

– Ничего… Демичева не дура, чтобы в этом признаваться. Отряхнулась и пошла, – усмехнулся Брагин.

– Значит, не заявляла?

– Нет.

– А ее Ваганов похитил.

– Ваганов, – кивнул Брагин.

– Значит, я не при делах?

– Не при делах… Но менты пока тебя ищут. Поэтому светиться тебе не следует. Через пару месяцев волна уляжется, тогда тебя отмазывать будем. И отмажем. Главное, больше никакого шума. Или у тебя еще какие-то непонятности есть?

– Непонятки, – с ожесточением поправил Жора. – Есть непонятки… Самород меня перед ментовской сучкой заставил извиняться. Я ему этого никогда не прощу!

– Ты же с ним разобрался.

– Не совсем… У него бизнес легальный, и я хочу его. Так будет справедливо.

– Я бы не советовал.

– Да мне плевать, советуешь ты или нет! – вскинулся Жора.

Брагин как смотрел на него с прямодушной улыбкой, так и продолжал смотреть. Ни единая черточка не дрогнула на его лице. Зато взгляд вдруг наполнился могильным холодом.

– Плеваться нехорошо, Георгий Мартынович. Особенно против ветра… Зачем тебе связываться с этим делом? Авторитета это тебе не прибавит, а неприятности нажить можно.

– Какие неприятности?

– Ну, у Ильи Дмитриевича были связи в полиции. Эти связи могли передаться ему по наследству.

– Разберемся.

– Вот это правильно, – кивнул Брагин. – Сначала разобраться надо… Давай так, я сам во всем разберусь. Почву прощупаю, мосты через реки наведу, а там и ты со своей конницей пройдешь. Там кусок жирный, грех его упускать. Но и через козла лучше не прыгать, а то ведь и шею сломать можно…

– Ну, если мосты наведешь… Сколько я с тебя иметь буду? Десятку? Ну и ты на десять процентов от этого дела можешь рассчитывать.

Брагин долго смотрел на него, переваривая услышанное, затем широко улыбнулся:

– По рукам!

– Может, выпьем? – спросил Жора.

Что ж, Брагин показал себя с правильной стороны, с таким человеком не грех распить бутылочку.

Если женщина в трауре, то с ней можно медленно и печально. Егора столь анекдотичный ритм не устраивал потому, что Олесей невозможно насытиться. Он набрасывался на нее как голодный на пирожное… Но ведь она носила траур по его родному отцу, из уважения к которому он не мог быстро и весело.

А он должен был уважать отца, ведь львиную долю своего состояния он завещал ему. Остальную часть он разделил на три части, по одной на каждую бывшую жену, в том числе и на Олесю. Ведь его же больше нет в живых, значит, она его бывшая жена. Такая вот логика. Правда, девушке досталось больше, чем остальным, в том числе и дом, в котором она сейчас жила. И дальше будет жить. Плюс кругленькая сумма в банке. Но все равно это было намного меньше, чем получил Егор.

Рассчитывала ли Олеся на большее, он мог только догадываться. Она говорила, что наследство для нее не главное. И вела себя при этом так, что ей можно было верить. Можно, но Егор почему-то не верил. Что ни говори, а играть она умела. Он ведь ей верил, когда она говорила, что у него нет с ней никаких шансов. А ведь она при этом ждала, когда он проявит инициативу.

И хорошо, что дождалась она этого еще до того, как пришло известие о гибели отца, а то бы Егор усомнился в искренности их отношений. Было бы фальшиво, если бы она впервые легла с ним в постель после того, как озвучили завещание. Он мог бы подумать, что в нем она ищет очередного папика. Но ведь девушка переспала с ним еще до гибели его отца. Поэтому хоть и печально у него с ней, зато без сомнений. Хотя и с упреками. Отец, возможно, в гробу сейчас переворачивается, но ведь он и сам был не без греха. Ведь убили его, когда он возвращался домой от своей очередной любовницы…