Владимир Колычев - Бандитская Голгофа

На улице жара, в камере духота, а тело мерзнет. Температура под сорок, озноб, кости ломит — трудно идти. Горло у Ларисы простужено, и мороженое здесь ни при чем…

— Стоять! Лицом к стене!

Лариса выполнила команду, и дородная тетка с пышной шевелюрой из непослушных волос открыла дверь в помещение, выделенное для встречи с адвокатом…

История ее нынешнего заключения началась два с половиной года назад. Макс был влюблен в нее, но все никак не решался сделать предложение. Тогда Лариса пошла на хитрость — объелась мороженым и заболела. Макс примчался к ней домой по первому звонку, и эта встреча привела их к загсу. До свадебных торжеств, правда, не дошло, но Ларису это не смущало. Она стала женой наследника многомиллионного состояния, и это для нее тогда было главным…

И родительского благословения Макс не получил. Более того, его отец забрал у них паспорта, чтобы расторгнуть законный брак. Но Ларису хранила сама судьба: Виталия Максимовича застрелили по дороге в загс. Тогда она и решила, что судьба будет всегда и во всем благоволить ей, но просчиталась. Разозлила она свою судьбу, поэтому и нуждается сейчас в адвокате.

За столом сидел незнакомый мужчина — лет тридцати, ухоженный и хорошо одетый. Лариса нахмурилась. Неужели все так плохо, что прежний адвокат отказался работать с ней и передал дела своему менее известному коллеге?

Кондиционер плохо справлялся с жарой, и мужчина махал перед своим лицом импровизированным веером из сложенных вместе листов бумаги. С появлением Ларисы он оставил свое занятие и, подобравшись, набросил на лицо вежливую улыбку.

Но Лариса смотрела не на него, а в окно, на виднеющуюся вдали сталинскую высотку. Шпиль там, увенчанный пятиконечной звездой…

В Москву она приехала всего три года назад. Какой же дурой она тогда была… Но ведь уже тогда решила, что пятиконечная фигура на шпиле сталинской высотки и есть ее путеводная звезда. Хотела достичь больших высот и стремилась к этому.

Ей нужен был Макс, и ради него Лариса предала своего любимого. Никита отправился за решетку, а она, спустя какое-то время, пошла под венец.

А потом в тюрьме оказался и Макс, который вдруг стал ей не нужным.

Теперь вот настала и ее очередь…

— Здравствуйте, Лариса Михайловна! — Мужчина подошел к ней, поцеловал руку. И даже выдвинул из-за второго стола стул.

— Да, здоровья мне сейчас как раз не хватает, — вздохнула она, усаживаясь.

— Вид у вас, прямо скажем, действительно неважный, — озадачился он, испугавшись, что Лариса может одарить его какой-нибудь вирусной заразой.

— Ангина у меня, — небрежно усмехнулась она. — Это не заразно. Если в губы не целоваться.

— Да, я вижу, температура у вас. Вам в санчасть нужно, или что там у вас называется.

— Адвокат — и не знает, как это называется? — удивилась Лариса.

— Я не адвокат. Хотя и юрист. Я представляю компанию «Совгоснефть». Заместитель начальника юридического отдела Годовиков Михаил Тимофеевич.

Мужчина подошел к двери, открыл ее и выглянул: похоже, он явно не хотел, чтобы их беседа грела посторонние уши. Видно, разговор предстоял очень серьезный. Более того, Лариса догадывалась, о чем пойдет речь. Уж очень знакома была ей эта нефтедобывающая компания… От волнения она даже забыла про свой озноб. Неужели судьба снова дает ей шанс?..

Отец Макса был криминальным авторитетом, который очень круто поднялся на мутной волне девяностых. Господин Фогарев, он же Фоган, занимался всем, что могло приносить хоть маломальский доход: от банального рэкета до крупных сделок на товарно-сырьевой бирже. Максу в наследство достался только чистый бизнес — казино, отели, недвижимость под торговые и бизнес-центры, а также крупный, многомиллионный пакет акций «Совгоснефти».

Именно этот пакет и нужен был Годовикову, за ним он и пришел. Интересно знать, какую цену он предложит.

— Вы, Лариса Михайловна, догадываетесь, зачем я здесь? — с незатейливой прелюдии начал он.

— Догадываюсь.

— Мы, конечно, знаем о ваших проблемах…

— Я и сама о них знаю.

— Дело серьезное, и я не думаю, что мы в силах вас отсюда вытащить. Но мы можем скрасить ваше ожидание. Вы продадите нам свой пакет акций нашей компании, получите за это деньги, которые поступят на ваш счет. Мысль об этих деньгах будет греть вас в холодные лагерные ночи…

— А я имею право продать эти акции? — Лариса затаила дыхание.

Все, чем владел Фоган через «общак» своего мафиозного клана, отошел к его братве. Сначала такой расклад устраивал всех, а потом на сцену вышел Гаврик, преемник покойного авторитета. В первую очередь этот тип отправил за решетку Макса, а затем вдруг объявил, что собирается вывести из игры и саму Ларису. Половину доверенного ей состояния он собирался отдать своей любовнице, которую обидел Виталий Максимович.

Саша была женой Фогана, а получила в наследство только квартиру на Ленинском проспекте и два миллиона долларов. Она посчитала себя обделенной и взялась восстановить справедливость. Хоть и не сразу, но это ей удалось. И теперь она — единственная наследница покойного Макса, а Лариса, увы, осталась у разбитого корыта.

Пока Саша еще не вступила в наследство, и Лариса являлась доверенным лицом своего мужа, поэтому, в принципе, обладала правом продать пакет акций. Но устроит ли «Совгоснефть» такое право?

— Имеете… — кивнул Годовиков. — Мы знаем, кто унаследовал акции, но вы можете продать их задним числом.

— Сколько?

— Пятьдесят миллионов долларов.

— Это грабеж, — спокойно, без эмоций, сказала Лариса.

Рыночная стоимость пакета составляла что-то около четырехсот миллионов долларов, но не так давно она отклонила предложение продать акции по этой цене, ожидая более выгодного предложения. И дождалась…

Но пятьдесят миллионов — это куда больше, чем ничего, и Лариса прекрасно это понимала, потому и возмутилась чисто для проформы.

— Мы бы могли предложить и пятьдесят тысяч, — усмехнулся Годовиков, — и вы бы все равно согласились. Но это подозрительно низкая цена. Настолько подозрительная, насколько подозрительной будет выглядеть сама сделка.

— Еще подозрительней она будет выглядеть, если я скажу, при каких обстоятельствах она была заключена.

Все правильно, Макса больше нет, и его доверенным лицом Лариса быть не в праве. Но ведь сделку действительно можно провести той датой, когда Макс еще был жив. В этом и заключался риск для «Совгоснефти». Одно ее слово, и сделку признают недействительной.

— Поэтому мы и предлагаем вам пятьдесят миллионов.

— Я согласна.

— Что ж, тогда завтра я потревожу вас снова… Скажите, какие лекарства вам принести, и я все организую.