Николас Блейк - Минута на убийство; Решающая улика

Когда он произнес слово «убийство», по комнате прокатился тихий говор, типично театральный говор, какой бывает в толпе статистов, которые ловят каждое слово, произнесенное главным героем.

— Какого черта? Что вы такое говорите, Найджел? — хрипло выдавил Фортескью.

А Джимми Лейк, улыбнувшись, слабо запротестовал:

— О нет, Найджел! Ты, должно быть, ошибся… Брайан Ингл, стоявший до сих пор в стороне, кинулся к телу Ниты; он задыхался от слез, словно пробежал не один километр. Найджелу пришлось взять его за руки и осторожно отстранить.

— Извините, — сказал он. — Никто пока не должен трогать ее. И никто не должен покидать комнату до приезда полиции. — Он повернулся к директору. — Вы извините, что я взял на себя командование, но мне уже приходилось бывать в таких ситуациях. Суперинтендант — мой старый знакомый. Может быть, мы пока присядем?

— Почему вы решили, что это убийство? — спросил Чарльз Кеннингтон.

За одну минуту он стал совершенно другим человеком: говорил резко, словно щелкая кнутом, худощавое тело его напряглось и вытянулось, глаза сверкали. Теперь Найджел видел человека, который действительно поймал Отто Штульца.

— Ее чашка пахнет цианистым калием. А пальцы, напротив, не пахнут. Если бы она приняла яд, положив ваш трофей прямо в рот, чашка бы не пахла. Если бы она высыпала яд из капсулы себе в кофе, ее пальцы наверняка бы приобрели этот запах. Но от них цианидом не пахнет. Значит… — Найджел пожал плечами.

Чарльз хотел что–то сказать или возразить. Но лишь пожал плечами. И спустя минуту заговорил.

— Кто последним держал капсулу? — требовательно спросил он, повернувшись к группе, сгрудившейся вокруг директорского стола.

— Это невыносимо, — проговорил Биллсон. — С какой стати мы должны подчиняться Стрейнджуэйзу?

— Тогда вам придется подчиняться мне, — сдержанно, но твердо сказал директор. — Никуда не выходите из комнаты. А на вопросы до прихода полиции можете, если хотите, не отвечать.

— Найджел, — подал голос Харкер Фортескью, — она ведь могла положить эту штуку в рот и потом запить кофе. Тогда немного порошка могло попасть и в чашку.

— Маловероятно, — ответил Найджел. — Поэтому я и сказал Блаунту: почти наверняка убийство.

— Что вы все говорите такое? — раздался высокий тоненький голосок Алисы Лейк. — Бедная девочка только что была жива, а теперь ее нет, она умерла…

Джимми подошел к жене, гладя на нее настойчиво и умоляюще, и взял ее за руку.

— Найджел, — сказал Чарльз Кеннингтон, — вы не окажете мне любезность? Осмотрите ее чашку. Может быть, удастся выловить ложкой осколки. Вы знаете, что я имею в виду.

Найджел поболтал ложкой в чашке Ниты, где еще оставался кофе. Потом обернулся к Кеннингтону и молча покачал головой. Директор снова нервно заходил по комнате, сунув руки в карманы, потом подошел к открытому окну.

— Нет! — быстро остановил его Найджел. — Извините, Джимми, но мне кажется, будет лучше, если никто сейчас не станет подходить к окнам.

— Боитесь, что убийца выбросится из окна? — с издевкой поинтересовался Меррион Сквайерс. — Что ж, это самое лучшее, что он мог бы сделать.

Все, подавленные, молчали; тогда Найджел пояснил:

— Дело не в этом. Речь идет о штульцевской штуке.

Они уже привыкли называть ее «штульцевской», а не «чарльзовской» штукой. Так им казалось тактичнее.

— Видите ли, она не растворяется и ее нет в чашке Ниты. Значит, если кто–то подсыпал в ее чашку яд, он либо спрятал капсулу в комнате, либо она все еще у него. И если это так, он может попытаться выбросить ее в окно, когда никто на него не смотрит. Нас, конечно, всех придется обыскать.

— Абсурд какой–то, — досадливо пробормотал Эдгар Биллсон.

Зазвонил телефон, стоявший возле безжизненно вытянутой руки Ниты.

— О Боже, о Боже! — повторял почти шепотом Джимми Лейк. — Это уж слишком! Найджел, пожалуйста…

Найджел подошел к двери и поговорил с одной из машинисток, сидевших в приемной:

— Пожалуйста, все звонки для директора принимайте сами. В его кабинете несчастный случай. Мисс Принс. Возьмите себя в руки, мисс Гренджли. Отвечайте на звонки. Говорите, что директор занят. Никого в его кабинет не пускайте. Даже курьеров. Когда приедет суперинтендант Блаунт, направьте его сюда. И никого больше. Понятно? Ах да, отмените совещание с представителями Форин–офиса, оно должно было состояться в полдень. Позвоните мистеру Джиллесри в Форин–офис и передайте ему: обстоятельства так сложились, что директору пришлось отменить совещание. Затем позвоните моему помощнику и помощнику заместителя директора, а также помощникам мистера Ингла и мистера Биллсона и скажите им, что мы задерживаемся, пусть продолжают работать.

— Спасибо, Найджел, — тихо поблагодарил его Джимми Лейк.

— Послушайте, — сказал Харкер Фортескью, — если эта проклятая штука могла оставить следы на ее пальцах, то она оставила бы следы на пальцах любого…

— Вы совершенно правы, — тут же согласился Чарльз Кеннингтон. — Найджел, что если…

— Вы имеете в виду, что мистер Стрейнджуэйз начнет обходить нас всех и обнюхивать пальцы? Я протестую. Это фарс какой–то, — сказал Биллсон.

— Ничего подобного! — воскликнул Меррион Сквайерс. — Это положит конец нашим мучениям. Всех, кроме одного, во всяком случае. — Он с готовностью протянул Найджелу руки.

Последовала довольно странная сцена. Высокий подвижный Найджел Стрейнджуэйз подходил к присутствующим и склонялся к рукам каждого, словно выполняя какой–то придворный церемониал. Даже Эдгар Биллсон сдался, всем своим видом показывая, как ему это неприятно. Наконец Найджел протянул собственные пальцы сначала директору, потом Чарльзу Кеннингтону.

— Ну что? — нетерпеливо спросил Меррион. — Кто преступник?

— Пальцы не пахнут цианидом ни у кого, — ответил Найджел.

Все с облегчением зашевелились.

— Я могу возвратиться к выполнению своих обязанностей? — задал вопрос Биллсон.

— Боюсь, что нет. Прежде всего, это вещество очень быстро улетучивается…

— Я бы и сам вам об этом сказал, — не дал ему договорить Биллсон.

— …а уже прошло некоторое время. Да, — вздохнул Найджел, — придется подождать. А пока ждем, по–моему, можно было бы попытаться узнать, куда девалась штульцевская штучка. — Он произнес это нарочито безразличным тоном. Ему хотелось создать впечатление, что он уже успокоился. Если люди утрачивают осторожность, пусть даже совсем ненадолго, то легче выявить расхождение между тем, что они говорят теперь, и показаниями, которые они дадут в полиции, когда снова будут следить за своими словами… По крайней мере, это касается одного из них.

— Думайте, что будете говорить, мальчики, — сказал Меррион Сквайерс.